— Видать, Джим совсем аппетит потерял, — заметил Бейт Вуд, — сегодня ни разу не заходил. Кто-то засмеялся. А Келлза, как показалось Джоун, мучили угрызения совести. Лицо его было мрачно и грозно. Он ел меньше всех и, встав из-за стола, принялся в раздумье ходить по хижине, понурив голову. Джоун ясно видела, что его тяготит это новое преступление. Постепенно бессвязные разговоры — ничем не отличавшиеся от обычных разговоров старателей или охотников — смолкли. Какое-то время еще слышалось одно-два слова, потом стало совсем тихо. В такие вечера настроение Келлза всегда давило на его товарищей. Сам того не замечая, он все больше отдалялся от них, держался, как будто кроме него в хижине никого не было. Однако порой он бросал взгляды на дверь и, казалось, к чему-то прислушивался. Конечно, он ждал Клива, но с чем? Джоун слепо верила, что Джим сумеет провести и Келлза, и Пирса. Ведь от этого так много зависит! Вдруг послышалось чье-то восклицание, и тотчас в хижину теныо проскользнул Клив. Сердце Джоун сделало скачок и замерло. Джим был страшен, страшен, как может быть страшен только убийца. Он распахнул куртку и бросил на стол что-то черное; раздался тяжелый глухой стук. На столе лежал набитый золотом пояс. Увидав золото, Келлз тут же отвернулся от бледного, как полотно, Джима, жадной, хищной рукой схватил пояс и прикинул его на вес. Остальные бандиты, пожирая глазами золото, столпились вокруг Келлза, тоже совершенно забыв о Кливе. — Фунтов двадцать, — удовлетворенно воскликнул Келлз. — Дай-ка я взвешу, — жадно глядя на пояс, попросил Пирс. Джоун все видела и слышала. Потом, словно сквозь туман, еще раз взглянула на Джима. Какой у него ужасный вид, какое страшное лицо. Что все это значит? Или это маска, чтобы обмануть Келлза? Но тут она вспомнила о поясе и содрогнулась: Джим принес пояс рудокопа Крида. Значит, страстное желанье оставаться подле нее, спасти ее заставило его сдержать данное Келлзу слово, свершить черное дело! Джоун качнулась, сделала шаг назад и, ничего не видя, теряя сознание, упала на постель. Глава XVI К реальности Джоун вернуло какое-то болезненное ощущение. Сперва она приняла его за уже ставшую привычной душевную боль. Однако окончательно очнувшись, поняла, что у нее болит плечо. Неожиданно колющая боль прекратилась; не понимая, что с ней происходит, Джоун лежала в темноте. Через некоторое время кожу плеча снова что-то укололо. Джоун вздрогнула, подумала, что это сколопендра, и попыталась смахнуть ее, но натолкнулась на тонкую палочку, торчащую из щели в бревнах. Джим! Хочет ее разбудить, как делал уже не раз, когда она, устав от долгого ожиданья, засыпала. Джоун выглянула в окошко. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота — она вспомнила, как Джим принес Келлзу пояс с золотом. Из темноты сразу же возник Джим; его руки нашли ее, обняли. Однако Джоун никак не отозвалась на объятье, руки ее вяло скользнули вокруг его шеи. Давившая ее тяжесть становилась все нестерпимее. — Ну, Джоун, и повозился же я, пока тебя разбудил, — прошептал Джим, целуя ее. — Что с тобой? Ты холодная, как лед! — Джим, я, кажется, упала в обморок, — еле слышно ответила Джоун. — Отчего? — Я подглядывала, когда ты… когда ты… — Бедная моя девочка! — мягко прервал ее Джим. — Тебе пришлось так много вынести! Знаешь, а ведь я провел Келлза. Здорово провел! Он поручил мне убить одного рудокопа, Крида. Представляешь? А как ты думаешь, что я сделал? Я ведь его отлично знал, парень хороший, порядочный. Я выменял у него пояс на мой самородок! — Выменял?.. Значит, ты его… не убил? — запинаясь, пробормотала Джоун. — Какой же ты ребенок! — тихо засмеялся Джим. Дрожа от радости, Джоун прильнула к нему. А. Джиму даже в голову не пришло, что за мысли ее мучили. — Слушай, — продолжал он, — самородок я отдал. А стоил он куда больше, чем Кридов пояс. Крид это видел, меняться не хотел, но я его уговорил. Потом уговорил уехать из поселка — выйти на Бэннокскую дорогу, остановить почтовую карету и провести в Бэнноке несколько дней. Ему до смерти хотелось узнать, в чем дело, только я, само собой, ничего не сказал… Потом пришел сюда, отдал Келлзу пояс, наплел, будто в потемках выследил Крида, прикончил и сбросил в глубокую яму. А Келлз и Пирс даже не слушали, что я там болтал. Пояс я принес, а больше им ничего не надо. У золота голос громче, за ним бандиты ничего не слышат… А моя доля Кридова золота уже у меня в кармане. Вот смех-то! А мой… нет, твой самородок… жаль, конечно, что его больше нет… Да ничего не поделаешь, игру надо продолжать. Но у меня спрятано довольно мешочков и банок с золотом. Что мы будем делать? Ты же теперь моя жена. Господи, если мы как-нибудь отсюда выберемся, ты будешь богатая женщина! Но Джоун не разделяла его радости, не понимала его приподнятого настроения. Она хорошо помнила, о чем говорили бандиты. — Джим, милый, разве Келлз ничего не сказал тебе о следующем поручении? Клив тихо выругался, но все же голос прозвучал достаточно громко, так что Джоун проворно зажала ему рот рукой. — Ты что, слышала и насчет Гулдена? — спросил он. — Да. — Жаль. Я не хотел тебе говорить. Ну, что ж… я получил второе задание. От него я увиливать не стану. Джоун молча ухватилась за Джима. Она не могла вымолвить ни слова. — Детка, не надо падать духом! — твердо сказал Джим. — С тех пор, как ты стала моей женой, я — взрослый мужчина. Теперь я доведу игру до конца. Не бойся за меня. Лучше подумай, когда нам бежать отсюда. Тут я во всем полагаюсь на тебя. — Но… Джим, — простонала Джоун, — ты сам обезумел, как эти бандиты. Совсем не видишь опасности! Этот Гулден! Ты же не затеешь с ним драку в открытую? Не станешь стреляться? Ну скажи, что не станешь! — Нет, Джоун. Как раз это я и сделаю. Я его подначу — и убью, — твердо ответил Джим. — Ты даже представить не можешь, какая у меня спорая рука. Да я сам тоже не знал, пока не попал на границу. А уж теперь-то знаю! Быстрее меня стреляет только Келлз. А Гулден… Что Гулден? Просто огромный бык. Еле ворочает свою тушу. Я сяду с ним за карты, к чему-нибудь придерусь и застрелю. На этот раз он не отделается ухом, я его убью. Теперь-то меня на это хватит! Келлз клялся, что, если я ему помогу, он все для меня сделает. И я ему помогу — кто знает, как еще все тут обернется. Келлз теряет власть. Если я останусь с ним, ты будешь в большей безопасности. Джоун тяжело вздохнула. Да, Джим Клив действительно возмужал. Она отбросила все пустые женские опасения и приготовилась бесстрашно идти навстречу судьбе. Нет, она ни за что не усложнит ему задачу своим неверием в его силы. — Мне тоже кажется, что план Келлза рушится, — горячо зашептала она, — я это чувствую. Он обречен, хоть сам того не знает. Все еще надеется, что-то придумывает. А когда все провалится, он станет опасен. Надо бежать, пока до этого не дошло. Ты вот говорил про Крида, а я подумала, может, нам тоже уйти ночью, а на другой день остановить почтовую карету на Бэннок? . — Я уже думал об этом. Только понадобятся лошади. — Давай лучше пойдем пешком. Так безопаснее: не надо ничего заранее подготавливать. — Но ведь придется тащить оружие, еду… и потом не забывай о золоте. У меня там наберется песку фунтов пятьдесят, а то и больше. Оно все твое, Джоун… Оно тебе очень пригодится. Ты любишь красивые платья и все такое. И ты их получишь, не то я жив не буду. — Тише! Чего говорить о такой чепухе, когда на карту поставлена наша жизнь! Дай мне еще подумать. Прямо голову сломать можно! Да, Джим, вот еще что: Пирс заметил, что поздно вечером тебя в хижине не бывает, и что-то заподозрил. Помнишь, он намекал Келлзу на женщину? Боюсь, он не просто что-то заподозрил, он нас выследил. — Я тоже тогда перепугался, — в раздумье ответил Клив. — Да нет — он же поклялся, что ничего не знает. — Джим, поверь женскому чутью. Пирс солгал. Под дулом твоего кольта. Он-то понимал, что, если выдаст себя хоть словом, ты его прикончишь. Смотри, берегись его! Клив не ответил. Джоун вдруг поняла, что он ее не слушает — он отвернулся и застыл, подставив ухо теплому ветру и напряженно во что-то вслушиваясь. Вдруг и она уловила слабый шорох: что-что-то прошелестело— раз, другой. Звук, казалось, шел из-за утла хижины. Клив бесшумно отступил от окна и растворился в темноте. Послышались тихие, крадущиеся шаги, однако Джоун не могла сказать, были то шаги Джима или кого-то другого. Ей показалось, что они шли не с той стороны, куда он обычно уходил. Кроме того, Джим, когда надо, двигался и вовсе бесшумно. Джоун до предела напрягла слух, но теперь слышались лишь обычные ночные звуки. Она снова легла на постель. Беспокойство и тревога ее не оставляли, а вскоре вернулись и все прежние страхи. Теперь ни днем, ни ночью ей не избавиться от предчувствия беды. * * * На другое утро Джоун, как обычно, поджидала Келлза, но он не появлялся. Вот уже третий раз на этой неделе он либо забывал о ней, либо нарочно избегал встречи, либо что-то мешало ему повидаться с ней. Джоун обрадовалась, однако это наводило на размышления. Теперь неприятности могли обернуться для Келлза катастрофой. Вскоре после полудня она услышала, как из поселка пришел Келлз и с ним еще какие-то люди. Они тихо, но возбужденно о чем-то разговаривали. Джоун уже подошла было к своему наблюдательному пункту, как вдруг у ее двери раздались шаги Келлза. Он постучался и громко приказал: — Наденьте костюм Дэнди Дейла, маску и выходите сюда. От его слов и тона, каким они были сказаны, Джоун так оторопела, что не сразу отозвалась. — Вы слышите? — еще громче и резче спросил Келлз. — Да, — ответила наконец Джоун. Келлз вернулся к своим спутникам, и прерванный разговор возобновился. Джоун неохотно достала с вешалки одежду Дэнди Дейла и, преодолев охвативший ее снова стыд, сняла платье и облачилась в ненавистный костюм, не забыв о револьвере и маске. Однако настроение у нее тут же поднялось: она сообразила, что в этом маскараде ей легче будет осуществить задуманный побег. Только вот зачем Келлз велел ей переодеться? Неужели ему грозит прямая опасность, и он тоже решил бежать из Олдер-Крика? Размышляя обо всем этом, она отвлеклась от терзавших ее мыслей о Джиме и Гулдене. Ей очень хотелось поскорее узнать, в чем дело, однако у двери она замешкалась: ей как всегда было трудно заставить себя появиться перед бандитами. Однако ничего не поделаешь, все должно идти своим чередом! И, рывком отворив дверь, Джоун смело вошла в комнату. Келлз был бледен и, казалось, вконец вымотан. Похоже, он совсем не спал. Но ничто в его лице не говорило о безудержной игре или пьянстве. Кроме него в хижине было шесть человек. Джоун сразу бросилось в глаза, что все были в куртках, перчатках и при оружии, а на ногах позвякивали шпоры. Когда она вошла, Келлз обернулся, и лицо его на миг потеплело. — Будьте в любую минуту готовы к отъезду, — сказал он. — Почему? — удивилась Джоун. — Мы, вероятно, будем вынуждены это сделать, — ответил Келлз. Люди, которые обычно не упускали случая попялиться на Джоун, сейчас даже не взглянули в ее сторону. Мрачная это была компания! Бандиты стояли, насупившись, плотно сжав губы. Говорил Оливер. — Ну, так вот, Гулден клянется, будто видел Крида вечером на улице — при свете фонаря, уже после того, как сюда приходил Клив. — Гулден просто ошибся, — нетерпеливо перебил Келлз. — Да нет, он не из тех, кто ошибается, — возразил Оливер. — Значит, Гул видел призрак Крида, — немного обеспокоенно предположил Бликки. — Со мной такое бывало. Бандиты мрачно закивали. — Ну уж нет! — взорвался Пирс. — Кто-кто, а Гулден в жизни призраков не видел. Раз он видел Крида, значит, видел живого Крида! — Вот-вот, Пирс, дело говоришь, — поддержал его Джесс Смит. — Да послушайте, ребята! Ведь Клив принес Кридов пояс! И золото его мы уже поделили, — снова вступил Келлз. — Вы же не хуже моего знаете, снять пояс можно только с мертвого Крида. Гулден что-то напутал. — Хозяин, я так думаю, что Гул это затеял, чтоб еще больше все затемнить, — вставил слово Бейт Вуд. — Я видел его меньше часа назад, он мне первому сказал. Он уже тогда знал, что Джим Клив прикончил Крида. Откуда? Ведь это вроде как секрет был. Да уж куда больше: он мне сказал, что Кливу поручили убрать его самого. От кого он пронюхал? Об заклад бьюсь, не от Клива же!