– Давай уж не будем беспокоиться за мирабилианцев, – Том решительно проталкивает меня в небольшое помещение, напоминающее рубку допотопного космического корабля. Иллюминаторы, или окна, или экраны, или статичные картины – что бы это ни было, здесь их два и на каждом отображён абстрактный рисунок. И сидячих мест тоже два. М… – Нечаянно обнаружили, что наша забава работает как средство от аутизма, – распознаёт причину моего замешательства Том, – но, понятно, нужно присутствие кого-то ещё, для наблюдений за пациентом. Эх… понятно. Сажусь в кресло, уложив пальцы на помеченные очертаниями инопланетных лапищ сенсоры на подлокотниках. Том качает головой, отнимая мою правую ладонь от панели и пристраивая на своё кресло, придвинутое вплотную. Каждый его палец длиннее соответствующего моего сантиметра на три, и вообще странно, что у него их, к примеру, не шесть. Ведь даже у землян шестипалость встречается довольно часто… В конце концов окажется ещё, что мирабилианцы существуют только в человеческом воображении… Сквозь сдавленный смешок справа слышится: – Кладезь затейливых гипотез, как видно, не иссяк? Который раз не держишь границу! Так любой здесь залезет тебе в душу. Без сомнения, бороться ты с этим умеешь, но лучше не позволять… Помнишь, я показал, как закрывать внутренние слои? – Я всё помню, Том… И я заметил твоё вторжение, просто… автоматически дал доступ. – Всегда ругаю за такое Лею… Как-то у нас была эпидемия земного гриппа – я не догадался, что заразен, пришёл к ней и слёг в тот же вечер. В бреду попытался выйти на связь – и она вот так же, как ты, открыла границу. И… даже до сих пор не вспомнил, кто из нас в тот день смог через проблеск сознания вызвать помощь. Этот ваш грипп мутирует как бешеный! – Не знаю, вообще-то… У меня четвёртая группа крови. Какой-то там ещё дополнительной разновидности. Врачи говорят, абсолютный иммунитет к гриппу… – А у нас восприимчивость… Но Лея потом изобрела хитрую вакцину… – Как вышло, что она так глубоко погрузилась в твой бред? – Я её отец. И, как уже говорил, на редкость прилипчивый и вездесущий… Но случай нетипичный, да… Готов угодить в собирательный разум прогрессивной планеты? – Нет… Но включай! 30 марта 2099 года, чужие мозги Безразличие. Среда, в которой оказываюсь после неясного мерцания и движения абстрактных проекций на стене спереди, устроенного, скорее всего, только для театрального эффекта. Сейчас на связи около пятидесяти мирабилианцев… напрягусь – смогу и точно сосчитать. Им известно о моём присутствии здесь, и, в общем, всё равно. Потому, что я землянин? Или вижу только ожидание оценки от этих высокоразвитых ребят? «Нет, – сообщает Том, – действительно так. Просто надо заявить о себе. Эй! – взывает в „эфир“. – Обратите внимание, с нами сегодня гость с планеты Земля. Землянам между собой пока недоступно мысленное общение, интересный опыт для нас». Оживление, воцарившееся в голове гулом хаотичных приветствий, сменяется бурной радостью, похожей на ту, с которой меня встретили коллеги Тома у него в квартире. Разбирать посыл трудновато – вроде бы просят чем-то поделиться… «Какая-нибудь земная история, эмоция, образ, яркое воспоминание, – помогает Том, снова отключив нас от остальных. – Будь осторожен». «Они знают, кто ты? Это как анонимный чат?» «Нет, но каждый имеет право представиться. Друзья могут угадать и просто так – вроде как ты узнаёшь голос собеседника. Но раскрывать личность того, кто не проявился сам, не принято» «Ладно, хорошо… Ты… переключишь меня к ним сейчас?» «Да… начинай!» «В общем… мне было лет десять… Куртка такая лёгкая была, светло-голубая. С орнаментом по низу. Я её надел, потому что уже наступила весна, взял велосипед – ну, вы же знаете, что это такое? – и выбежал на улицу… И во дворе увидел…» Сомневаюсь, стоит ли вообще называть имена: толком не понял, о чём конкретно предупреждал Том… *** Ощутимый физический толчок заставляет снова сфокусироваться на комнатке с двумя странными экранами: – Не разделяешь уровни! Они слышат то, что тебе кажется внутренним потоком. – И кстати… – похоже, краснеют уши, – так и не понял, о чём ты хотел предупредить… – Ваши военные секреты, Ваня… Разделяй уровни! Рефлекторно зажмуриваюсь. Эту мысль я отгоняю уже давно: – Ты… Том, просто скажи, какая конфиденциальная информация стала известна с… моей помощью. Обещаю, тебе ничем не грозит. – Никакая. Я сам разделил уровни. Было бы некрасиво обыскивать тебя изнутри, да и сами сведения мне не очень-то интересны. Ваня! – сердится в ответ на моё никак не фильтруемое недоверие. – Даю тебе слово, я ничего не знаю. – Хех. Самый искусный лжец и мастер обтекаемой стилистики даёт мне слово? – Ты прав, не люблю это делать. Но если нужно… Переключаю, ребятам не терпится услышать продолжение истории! *** Меня встречает заинтересованный гул. По отзеркаленной виртуальной картинке становится понятно, что донести удалось: и ударивший мне в лицо перемешанный с пылью весенний ветер, и запах только-только проклюнувшейся листвы, и солнечное выражение лица Ритки – в чём-то белоснежном, с волосами, что редкость, рассыпанными по плечам. «Ну, я решил лихо разогнаться, отпустив руль, но, когда оборачивался, наблюдая за произведённым эффектом, не уследил за траекторией, с размаху въехал в поребрик и выпал на клубу с примулой. Конец истории». Публика ликует. По-моему, так эксцентрично реагируют они просто от нечего делать. Или переборщили с кофе, может быть… Спохватываясь, проверяю «уровни». Вроде разделяются… «Почему вы вспомнили именно этот эпизод?» – интересуется кто-то с обволакивающей интонацией. «Не знаю… Я ничего не сломал, только испачкал куртку. Но… уж больно идиллический был денёк сам по себе». «А девочка? Она поспешила на помощь?» – не унимается тот же любопытный. Если бы я не чувствовал исходящую от всех присутствующих фоновую хм… что ли, безусловную любовь (интересно, с чем связан такой эффект?), посчитал бы его вопросы назойливыми. «Она меня даже поцеловала. В нос, – откровенничаю, старательно блокируя потянувшиеся за воспоминанием цепочки ассоциаций уже не из детства. – От неё пахло ландышами. Духами, с запахом такого лесного цветка…» Необъятный ландышевый куст плывёт прямо в центре пространства, созданного телепатическим контактом, а мои собеседники, кажется, вереницей затянулись в хоровод вокруг него… «Эй! А почему вам всё это интересно вообще? И зачем вы… в чём фишка таких сеансов?» «Релаксация, обмен ассоциациями, стимуляция творческих процессов…» – объясняет уже знакомый обволакивающий «голос» (про себя, не особенно заботясь о том, буду ли «услышан», я даю его обладателю кличку Конферансье). Кто-то как будто смахивает царство ландышей из поля зрения и водружает вместо него причудливую проекцию с разноцветными шариками, спрятанными в прозрачных желобках. Конферансье поясняет: «Мирабилианская логическая головоломка. Нужно выкатить синий камешек за пределы системы». «Оу», – не представляю, насколько спокойно у меня получается транслировать эту мысль, скрывая предвкушение захватывающего поиска решения задачи, завораживающей отсутствием какого бы то ни было прикладного значения… Правда, если вращать трёхмерную композицию в разные стороны при помощи ментальных усилий у меня получается без труда, то увидеть закономерность… «Подначивают, – вторгается Том. – У нас намного более развитое пространственное мышление, чем у землян». «Игра длится семь секунд», – не пряча беззлобной снисходительности отмечает вкрадчивый собеседник. Повозившись заявленное время и только усложнив конфигурацию (аудиторию это несказанно веселит), я выдыхаю в эфир: «Сдаюсь. Планета супергероев, ёлки-палки… Поэтому у вас, как у куриц… голова всегда сохраняет вертикальное положение?» Впокатуху – самое подходящее слово для описания реакции моих невидимых псевдодрузей. Даже начинаю поддаваться отчаянному порыву выкинуть ещё какую-нибудь глупость, чтобы замазать общую примитивность успехом окончательного клоуна. «Сгорел сарай, гори и хата? – хмыкает Том. – Не надо их так развлекать». «Расскажите мне о Мирабилисе», – решаю сменить линию поведения. «На планете всем приходится становиться самими собой, это наша философия», – вещает Конферансье из-за пределов очередной анимации-галлюцинации: пачка окружностей одинакового диаметра и с общим центром, но расположенных в разных плоскостях. «Но вы просто расспрашиваете обо мне и…» «Скорее, читаем вас. Очень просто: вы любите своих друзей и головоломки». «А вы… ну… Я не умею пока читать… Так что… как насчёт вас?» «Вы не умеете спрашивать. Поэтому и не получается читать…»