— Нелепая случайность. Я знал, что обычный обвал тобою рассматриваться не будет, вот и подкинул тебе самую очевидную версию, чтоб меня без конца не доставала. Кто ж знал, что все так обернется. Он говорил серьезно, без тени иронии. Тема неподходящая. А еще он знал, что теперь я стану копать дальше, и рано или поздно что-нибудь найду. Возможно, следующий наш разговор будет уже другим, неизвестно, к чему он приведет. Один раз я попросила Ромку выстрелить в Андрея, но второй раз… будет сложнее. Причин много накопилось, даже мое дурацкое спасение можно включить в этот список. — Насчет секретарши, — отогнав непрошенные мысли, начала я. — Сегодня я кое-что выяснила и о ней. Все это время я думала, что окучивал ты ее ради отца, но теперь у меня появились сомнения. Птичка Катя нашептала, что девушка проявляла интерес к Макару. Ты уже подсылал к нему шпионку в качестве невесты и попытку решил повторить. — И обе девчонки мертвы. — Скажешь, Макар убил обеих? — Нет. — Тогда кто? — Знаю не больше твоего, — развел руками Андрей, но взгляд его был злым. — Ты навещал Токарева? — Скажи пожалуйста, с каких пор беседа за бокалом розе превратилась в допрос? Цени, что я иду навстречу, Сентябрина, вспомни об этом когда-нибудь потом. Да, я виделся с Токаревым неделю назад, это не такая уж и тайна, ты бы все равно выяснила. И да, я прекрасно знаю, что с ним случилось, но мне не интересно, что ты придумала на этот счет. Ничего особенного я не придумала. Пока что. Но обе жертвы были связаны с Вишневским, этого не отнять, этого не пропустить. Думаю, Андрей и сам это понимает, но тему развивать не намерен. Убийца из его прошлого? Он догадывается, кто это может быть? Или все проще: он видит связь себя с жертвами, и она ему не нравится? — Думаю, мне пора, — в очередной раз я спрыгнула на пол. — Не могу не согласиться. Он не торопился меня провожать. Я прошла к двери, обулась, думая, что глупо было вообще разуваться. Как к себе домой пришла, честное слово. Кто же разувается у врагов дома? У меня случилось помутнение рассудка. И не у меня одной. Не успела я шагнуть за порог, как рядом совершенно бесшумно возник Андрей. Я вздрогнула от неожиданности его появления. Он схватил меня за руку, развернул к себе, не дав опомниться. И поцеловал. Грубо, зло, держа за волосы. Прижал к стене, чтобы не осталось возможности сбежать. А я не собиралась, я ответила, потому что мне давно этого хотелось. Накопившееся напряжение просто необходимо было куда-то деть, что не так-то просто. Он целовал меня без намека на романтику, кружащую голову, я отвечала ему, кусая губы. Происходящее возбуждало не меньше, чем ограбление банка, а может, и больше, и мне отчаянно не хотелось останавливаться, я собиралась дойти до конца. Приступила к действиям: схватила Андрея за футболку, потянула ее вверх, зацепилась за штаны… и едва не свалилась на пол, потому что Андрей меня отпустил. И отступил на шаг назад. — Не стоит. — Почему? — Хотел сделать это перед тем, как все станет сложно. Но не стоит. И он выставил меня за дверь. Глава 10 Ладно, это было унизительно. Минут пять я смотрела на дверь и пыталась прийти в себя. И что только что произошло? Андрей Вишневский посмел прогнать меня прочь, и не просто так, а прервав довольно напряженный момент. И как у него сил-то хватило, честное слово? Он ведь безумно хотел меня, такое желание не сыграть ни одному мужчине. Взяв в руки свою гордость, я спустилась вниз и стребовала телефон у дядьки-консьержа. Точнее, он сам с удовольствием мне его протянул, лишь увидев мою разгневанную физиономию. Разговор с Ромкой я сократила до минимума, лишь назвав адрес, потом нехотя позвонила отцу. Так как объяснить произошедшее на злополучном перекрестке я не могла, гневался папа сильнее обычного, ему отказала обычная выдержка и вместо стандартного «Сентябрина, ты меня беспокоишь» я услышала массу замысловатых тирад. Из разговора я вынесла одно: без охраны теперь из дома мне не выйти. И это я еще легко отделалась, учитывая его сегодняшние угрозы сослать меня на пляж за принудительным загаром. Наверное, в пылу гнева папа об этом попросту забыл. Оставалось надеяться, что забытье продлится еще какое-то время. Я так разозлилась, что запустила любезно одолженным мне телефоном в голову бедному дядьке, но тот оказался ловким и увернулся. Ко всему прочему, телефон не разбился, пришлось довершить дело каблуком и посоветовать обращаться за компенсацией на злополучный двадцать седьмой этаж. Консьерж смотрел на меня такими глазами, что я едва не почувствовала вину. К приезду Ромки мой гнев превратился в обычную злость. — Молчи, — посоветовала я, забираясь на переднее сидение его машины. Судя по Ромкиной физиономии, он готовился меня придушить, но все же взял себя в руки, молча вырулил за ворота и держал язык за зубами всю нашу короткую дорогу домой. Когда мы поднимались в лифте, Ромка походил на взбелененного быка. — Рассказывай! — коротко бросил он, едва мы оказались дома. Я огляделась по сторонам и поняла, что в квартире непривычно пусто. А мне тем временем не помешала бы поддержка кого-нибудь неравнодушного, или хотя бы зритель. — А где Ольга? — Ты сама отправила ее за Макаром шпионить, неужели забыла? — Ах, точно, — я махнула рукой и бессильно рухнула в кресло. — Как тут не забыть, когда такое происходит? Столько навалилось, и все на одну бедную, бесконечно несчастную девушку… — Это ты у нас несчастная? Не переигрывай, Сенька. — Я машины лишилась! — Папа купит тебе новую. Да хоть три. — Папуля обеспечит мне частный рейс на острова, подберет что-нибудь без связи и даже аэропорта, чтоб вылететь обратно не смогла, — горестно пожаловалась я и пересказала Ромке все переживания сегодняшнего дня, привычно не скупясь на краски и подробности. В моей версии банды выглядели еще более колоритными и бандитскими, а вот беседу с Вишневским я сократила и больше напирала на часть с Ромкиными неприятностями. — Ерунда это все, — отмахнулся друг, а я ему моментально поверила: во-первых, врун из Ромки так себе, во-вторых, он не мог мне не рассказать. Так и знала, Вишневский опять наврал. Правда, через секунду Ромка опроверг мое «во-вторых», добавив: — Были кое-какие затруднения, но это все в прошлом. И я вообще не представляю, как надо вляпаться, чтобы кто-то посмел хоть пальцем тебя тронуть. Меня — понятно, но к тебе уж точно никто бы не сунулся. — Вот и я так считаю, — вздохнула я. — И, что самое обидное: идей пока никаких, ни одной. Даже в голове не укладывается… жаль, что вмешались люди Вишневского и беседа не состоялась, сейчас мы бы точно знали, к какой стороны этот глупый ветер подул. — Или не узнали, — мрачно предположил друг, но я лишь отмахнулась: с таким настроем только дома сидеть. — Теперь уж точно ничего не узнаем: судя по папулиным причитаниям, в охране у меня будет числиться как минимум полгорода, а то и больше! Ромка к моим переживаниям не присоединился, я заметила, что он вообще как-то быстро сник и злиться перестал. И мялся сидел, так он делает, когда хочет что-то рассказать, но тянет и ждет подходящего момента. — Что еще случилось? — нахмурилась я. — С чего ты взяла… — С того, что знаю тебя, как облупленного. Ты сидишь в трауре, вместо того, чтобы радоваться моему чудесному спасению, значит, у тебя есть нехилая причина. А если вспомнить, что занимался ты у нас убийствами, твою замогильность можно объяснить только очередным трупом. Так кто умер? Ромку заметно перекосило. — Ты права, труп есть. Даже не один. — Два? — ахнула я. — Три, Сенька. — Сколько?! — я даже с кресла вскочила, от таких то новостей: конечно, нам не раз приходилось иметь дело с убийствами, но это уже какая-то жесть. — Три, — печально повторил Ромка. — Один — свежий, то есть, сегодняшний. — А почему я о нем ничего не слышала? — не успела я возмутиться, как скисла: злые детины лишили меня не только любимого автомобиля, но еще и телефона. Полагаю, Славик звонил, причем не один раз… да уж, вот так дела! — Так, Ромка! Не путай меня, а рассказывай, что случилось и что там за завал из трупов нарисовался. Неужели все к нам относятся? Сегодняшний опять кошмарный? И что там с другими двумя? Еще повздыхав, Ромка перешел к делу. Поначалу я решила, что он так меня разыгрывает. Но это не в Ромкином стиле, все реально. Полицейские после вчерашнего кинулись проверять орудие убийства, оно всех интересовало. И как-то в процессе всплыли никому не нужные трупы, а точнее, пока всего два. Ромка с них начал. Орудие убийства связало два старых преступления с тем, что случилось вчера. Нож с тупым лезвием, удар по лицу — специфический след. Правда, в остальном убийца не следовал определенной схеме, одна из жертв умерла от удара в живот, вторая — скончалась от удара в правое легкое. Но лицо изуродовано во всех случаях. — Маньяк какой-то, — все повторял Ромка, с трудом подбираясь к сути. — Думаешь? — Да черт его знает! Если честно, я об этих убийствах даже не думал: как только узнал, что тебя схватили какие-то придурки и запихнули в джип прямо в центре города, едва не поседел от ужаса. — Ты повторяешься. — Потерпишь. Пропустив грубость мимо ушей, я задумалась: — Интересно, а не об убийствах ли со мной хотели поговорить?