Когда я был ребенком, в самолетах курили. Сейчас это настолько немыслимо, что мне пришлось проверить, чтобы убедиться, что память меня не подводит. Как мы относимся к такому повсеместному распространению сигарет в нашем недавнем прошлом, к норме, охватывавшей практически все возрастные группы, включая детей и беременных женщин? Вероятно, так же как жители стран, где заботятся об экологии, относятся к американцам. Так же как наши потомки будут относиться к нам. За последние десятилетия нормы, связанные с курением, изменились – изменилось количество курильщиков, как часто они курят и где. То, что когда-то было приемлемым и даже привлекательным, превратилось в табу или, по крайней мере, что-то неприятное. Так называемые налоги «на пороки» и соответствующее законодательство помогали – а сопротивление промышленного лобби мешало, – но основными творцами этих перемен стали рядовые граждане. Большинство людей согласны творить всемирное благо, пока это не требует от них личных затрат. Курение – это привычка, вызывающая физическое привыкание, глобальные последствия которого (пассивное курение и нагрузка на здравоохранение за счет распространения рака) кажутся отдаленными. И все же за мою жизнь уровень табакокурения в Америке[83] снизился вполовину, в основном благодаря гражданским инициативам. Это звучит как триумф, но это провал. Почему табакокурение уменьшилось только наполовину? И почему это заняло так много времени? Уже в 1949 году[84] 60 % американцев соглашались с тем, что курение сигарет вредно для здоровья. Уже тогда дело было не в отсутствии информации, и сегодня дело точно не в этом. Как нам примирить широко принятое убеждение, что курение убивает, с действительностью, в которой курильщиков в Америке все еще больше, чем населения в Канаде[85] (почти тридцать восемь миллионов)? Почему такой осведомленный и осмотрительный человек[86], как Барак Обама, продолжает иногда баловать себя привычкой, которая укорачивает жизнь в среднем на двадцать лет? Вероятно, по той же причине, по которой такой осведомленный и осмотрительный человек, как Барак Обама, не принял надлежащих мер по борьбе с изменением климата. Есть много сил посильнее абстрактной угрозы. Табачная промышленность генетически модифицировала сигареты – теперь они вызывают привыкание в два раза быстрее, чем пятьдесят лет назад – и сосредоточила их продвижение преимущественно в бедных районах, зачастую рядом со школами. В муниципальных многоэтажках производители табака раздают сигареты бесплатно и добавляют купоны на табак к талонам на еду. Несмотря на растущую стоимость сигарет[87], почти трое из каждых четырех курильщиков – жители бедных районов. Сопутствующие силы не только укрепляют общественные движения – в поддержку вакцинации от полиомиелита, #MeToo[88], отказа от курения и защиты окружающей среды – они же могут их и тормозить. * * * Возможно, публичная вакцинация Элвиса и внесла свой вклад в резкое увеличение количества сделанных прививок, но не она стала его причиной. Вот что пишет Стивен Модсли: «Это определенно помогло заставить подростков начать делать прививки[89], но – на удивление – это не было решающим фактором. Настоящий перелом произошел благодаря самим подросткам. С помощью Национального фонда детского паралича они организовали группу под названием «Подростки против полиомиелита», агитировали за вакцинацию перед каждой дверью и устраивали танцевальные вечеринки, куда могли попасть только те, кто сделал прививку. Это практически впервые показало способность подростков к пониманию и сплочению своих сверстников». Изменения в обществе, совсем как изменение климата, вызываются множественными цепными реакциями, происходящими одновременно. И общественные, и климатические изменения порождают петли обратной связи и сами являются их порождением. Не существует единственного фактора, на который можно было бы списать ураганы, засухи или лесные пожары, так же как не существует единственного фактора, на который можно было бы списать упадок интереса к табакокурению, и, тем не менее, во всех этих случаях каждый отдельный фактор является решающим. Когда возникает нужда в радикальных изменениях, многие заявляют, что действия отдельных людей не могут их инициировать, поэтому им не стоит и пытаться. Правда как раз в обратном – именно потому, что действия отдельных людей бессильны, пытаться должны все. 1 ноября 2018 года около двадцати тысяч сотрудников компании «Гугл» приняли участие в волне международных забастовок, основной целью которых был протест против подхода компании к случаям сексуальных домогательств. Организация забастовок заняла меньше недели, и в них приняли участие более 60 % отделений «Гугла» по всему миру. Такая солидарность имела особую важность, потому что она бросила вызов индивидуализму, царящему в Кремниевой Долине на правах главного морального кредо. В сообщении для печати[90] организаторы протеста сказали: «Это часть нарастающего движения, не только в научно-технической среде, но по всей стране, среди учителей, работников общепита и всех остальных, кто силен числом и использует эту силу, чтобы по-настоящему что-нибудь изменить». Неделей позже «Гугл» удовлетворила первое требование организаторов – компания отменила принудительное урегулирование случаев сексуального домогательства третейским судом. (До этого принудительный арбитраж не давал жалобам на сексуальные домогательства дойти до суда.) Считаные дни спустя «Фейсбук», «Эйр-би-энд-би» и «и-Бэй» последовали ее примеру. Организация международного протеста заняла меньше недели. Неделей позже «Гугл» изменила свою корпоративную политику. Спустя несколько дней после этого три другие крупнейшие компании изменили свою. Все это случилось меньше чем за один месяц. Полиомиелит нельзя было вылечить без изобретения вакцины, на что требовались организованная поддержка (финансирование от «Марша Гривенников») и знания (прорыв в медицине, совершенный Джонасом Солком). Но созданная вакцина не получила бы одобрения без волны полио-пионеров, ставших волонтерами в ее испытании – их чувства не имели значения; имело значение только их участие в коллективном действии, через которое средство исцеления стало доступным для широких масс. И даже одобренная вакцина оказалась бы бесполезна, не получи она всеобщего распространения и не стань впоследствии нормой – ее успех стал результатом государственной пропаганды, с одной стороны, и низовой поддержки – с другой. Кто победил полиомиелит? Никто. Все Открой глаза Большинство читателей этой книги, так же как и ее автор, – не ученые уровня Джонаса Солка и не знаменитости уровня Элвиса. Мы проживаем свои жизни, не вызывая даже ряби, не говоря уже о волнах. И когда речь заходит о глобальном кризисе, большинство из нас оказываются потеряны в его причинах и следствиях, сбиты с толку непостоянной статистикой, растеряны окружающим его резонерством. Мы чувствуем бессилие, но в то же время необъяснимо спокойны. Как же нам, обычным гражданам, сделать что-нибудь с этим кризисом, о котором мы знаем, но в который не верим, который едва ли понимаем и против которого у нас нет очевидных способов борьбы? Фильм Ала Гора «Неудобная правда» стал откровением для моего разума и чувств. Когда экран погас после заключительного кадра, наше положение было для меня совершенно ясным, как и моя обязанность включиться в борьбу. Как тем десяткам тысяч американцев, которые, услышав о Перл-Харборе, отправились прямиком в местные призывные пункты, мне не терпелось в добровольцы. И когда пошли титры, в момент величайшего энтузиазма сделать все, что бы ни потребовалось, для противодействия неотвратимому апокалипсису, только что обозначенному для нас Гором, на экране появился список предлагаемых действий. «Вы готовы изменить свой образ жизни? Климатическую катастрофу можно предотвратить. Вот с чего нужно начать»: – Скажите родителям не разрушать мир[91], в котором вам предстоит жить. – Если у вас есть дети, объединитесь с ними, чтобы спасти мир, в котором им предстоит жить. – Перейдите на возобновляемые источники электроэнергии. – Позвоните в свою энергосбытовую компанию и поинтересуйтесь, предлагает ли она электроэнергию, получаемую из экологически чистых источников. Если нет, спросите почему. – Голосуйте за лидеров, которые обещают предотвратить грядущий кризис. – Напишите в органы власти. Если к вам не прислушаются, баллотируйтесь сами. – Сажайте деревья, много деревьев. – Громко высказывайте свою точку зрения среди местного населения. – Звоните на радиопередачи и пишите в газеты. – Настаивайте на том, чтобы Америка заморозила выбросы углекислого газа. – Присоединитесь к международной борьбе против глобального потепления. – Сокращайте нашу зависимость от импорта нефти; помогите фермерам выращивать алкогольное топливо. – Повысьте стандарты экономии топлива; требуйте снижения автомобильных выбросов. – Если верите в силу молитвы, молитесь, чтобы люди нашли в себе силы измениться. – Как гласит старая африканская пословица, когда молишься, переставляй ноги. – Убеждайте всех и каждого посмотреть этот фильм. Этот список показался мне безнадежно мутным (звонить на радиопередачи и говорить что и с какой целью?), бесполезным (я могу сказать родителям не разрушать мир, в котором мне предстоит жить, и они могут сказать своим родителям то же самое, но рано или поздно разве не должен кто-нибудь начать что-нибудь делать?), совершенно невыполнимым («Здравствуйте, господин Президент, это я. Простите, что заставил вас ждать, я тут просто помогал фермерам выращивать алкогольное топливо, но раз уж нас соединили, я настаиваю, чтобы Америка заморозила выбросы углекислого газа»), и тавтологичным до такой степени, что я бы рассмеялся, не будь глаза мои полны слез. («Посмотрите этот фильм, чтобы вы смогли убедить других посмотреть этот фильм, чтобы они могли убедить других посмотреть этот фильм».) Хорошо заявлять о своей точке зрения, хорошо сдавать мусор на переработку, сажать деревья, много деревьев. Все эти действия так же хороши, как патрулирование небес в поиске вражеских самолетов, которых там быть не может: их цель – напомнить нам об идущей войне, укрепить солидарность и волю. Согласно анализу, проведенному в 2017 году[92], переработка отходов и высаживание деревьев являются одними из наиболее часто рекомендуемых индивидуальных действий против изменения климата, но они не оказывают значительного эффекта, это скорее чувства, чем действия. К прочим действиям, которые также считаются важными, но не оказывают значительного эффекта, можно отнести установку солнечных батарей, экономию электроэнергии, покупку местной продукции, компостирование отходов, стирку одежды в холодной воде с последующей сушкой на воздухе, умеренность в количестве и типе упаковочных материалов, покупку органических продуктов, замену обычного автомобиля на гибридный. Те, кто делает эти шаги – и ничего больше, – говорят «кулак» тому предмету, который хотят ударить. Патрулировать небо над Средним Западом, не ступив солдатским сапогом на землю Европы, стало бы самоубийством. В списке Гора зияет огромный пробел, сохранившийся в вышедшем в 2017 году сиквеле «Неудобная планета» с одним микроскопическим исключением. Этот пробел невозможно объяснить случайностью, не обвинив Гора в крайнем невежестве или подтасовке фактов. Это ошибка того же масштаба, как если бы врач предписал физические упражнения пациенту, выздоравливающему после сердечного приступа, не предписав ему бросить курить, снизить стресс и прекратить есть гамбургеры с картошкой дважды в день. Так почему же Гор намеренно предпочел умолчать об этом? Практически наверняка из страха, что этот спорный факт отвлечет зрителя и притушит его с таким трудом разожженный энтузиазм. Об этом в массе своей молчат и интернет-страницы ведущих организаций по защите окружающей среды – хотя в последнее время вроде наметились перемены. Об этом нет ни слова в знаменитой книге «Мрачные предсказания»[93], написанной учеными-климатологами Майклом Манном и Ли Кампом с целью просвещения граждан о смысле пятого аналитического обзора Межправительственной группы по изменению климата, опубликованного в 2014 году. Предсказав климатические катастрофы, угрожающие существованию человечества, авторы рекомендовали нам заменить электрические сушилки бельевыми веревками и ездить на работу на велосипедах. Среди их предложений нет никакой ссылки на то ежедневное действие, которое, согласно мнению научного директора проекта «Сокращение»[94] – совместной работе почти двух сотен ученых-экологов и влиятельных мыслителей, посвященной определению и моделированию действенных решений проблемы изменения климата, – «является самым важным вкладом[95], который может сделать каждый, чтобы обратить глобальное потепление вспять». В Америке защитники окружающей среды с самого начала вели неравный бой, преодолевая трудности просвещения широкой публики насчет абстрактных вещей, в которые трудно поверить, а также огромное сопротивление топливно-энергетической промышленности и, после краткого периода сотрудничества с обеими партиями, сопротивление большей части политического истеблишмента. Если после десятилетий, потраченных ими на то, чтобы объяснить широкой общественности, что добывание из земли углерода и его последующее сжигание вызывает изменение климата, люди все равно выбирают президента, который называет глобальное потепление китайской мистификацией, как можно ожидать от них разговора, бросающего вызов основополагающим аспектам нашего личного, семейного и культурного кода? Некоторые организации и публичные фигуры боятся потерять набранные обороты и поддержку, на которую столько работали. Некоторые боятся обвинений в лицемерии. Некоторые боятся, что перенос внимания с природного топлива подорвет десятилетия попыток борьбы с глобальной супермощью американских нефтяных гигантов. Политика и психология гражданской активности имеют значение. Каждый аргумент, по сути, является строительным материалом, и некоторый материал (Роза Паркс) больше пригоден для действий, чем другой (Клодетт Колвин). Иногда лучше скрыть проблемную действительность, чтобы в конце концов привести людей обратно к ней. Но так ли правдива неудобная правда, которая замалчивает один из величайших факторов нашего глобального кризиса, который в то же время было бы легче всего устранить? Что, если победа в самой важной войне, которая нам когда-либо предстоит, в борьбе за наш образ жизни и саму жизнь, зависит от коллективного действия, которое в масштабе всей войны сопоставимо с выключением света по вечерам? Разве нам не нужно по крайней мере говорить об этом? Разве даже верующие, читающие молитву о том, чтобы людям хватило сил измениться, не будут считать молитву недействительной, пока не поведают, о каких изменениях идет речь? Наши способы борьбы с глобальным кризисом не действуют. Ал Гор заслуживает своей Нобелевской премии, но вдохновленных им перемен вряд ли достаточно – этот факт он и сам с готовностью признает в «Неудобной планете». Институты защиты окружающей среды заслуживают нашей поддержки, но их достижений тоже далеко не достаточно. Каждый, кто знаком с естественными науками и готов признать самую неудобную правду из всех, согласится, что мы делаем слишком мало, слишком медленно, и что взятый нами курс ведет нас к самоуничтожению. Согласно одному из подсчетов, на использование электричества приходится 25 % годовых выбросов парниковых газов. На сельское хозяйство приходится 24 %, в основном от животноводства. На промышленность также приходится 24 %. На транспорт – 14 %. На строительство – 6 %. Остальное добирается из разных источников. Все эти выбросы должны снизиться до нуля[96], что потребует инноваций и сотрудничества – прорыва, который будет невозможен, если мы не начнем говорить о каждом секторе, добавляющем свою долю. Цель Парижского соглашения – удержать глобальное потепление на уровне двух градусов Цельсия (3,6 градуса по Фаренгейту), которая считалась амбициозной, является внешней границей катаклизма. Даже если мы чудесным образом достигнем этой цели[97] – недавние статистические модели оценивают вероятность этого в 5 %, – наш мир станет намного менее гостеприимным, чем тот, в котором мы живем сейчас, и многие из запущенных изменений окажутся в лучшем случае необратимы, а в худшем самоамплифицируются. Если мы преодолеем крайне неблагоприятные обстоятельства и ограничим глобальное потепление двумя градусами: – Уровень Мирового океана поднимется[98] на 50 сантиметров, затопив прибрежные зоны по всему земному шару[99]. Дхака (население 18 миллионов), Карачи (15 миллионов), Нью-Йорк (8,5 миллиона) и десятки других крупных городов станут совершенно непригодны для жизни; предполагается, что климатическими мигрантами станут 143 миллиона человек[100]. – Из-за климатических изменений частота вооруженных конфликтов[101] повысится на 40 %. – Таяние ледяного покрова Гренландии станет необратимым[102]. – Будет уничтожено от 20 до 40 % бассейна Амазонки.[103] – Аномальная жара[104], накрывшая Европу в 2003 году, которая унесла больше семидесяти тысяч жизней и причинила урожайные потери на тринадцать миллиардов евро, опустив уровень воды в По, Рейне и Луаре до исторических минимумов, станет ежегодной нормой. – Аномальная жара, наводнения и засухи приведут к резкому росту человеческой смертности[105]. Произойдет бурный рост астмы и других респираторных заболеваний. Количество людей, подверженных риску заражения малярией[106], вырастет на несколько сотен миллионов. – От нехватки воды пострадает четыреста миллионов человек[107]. – Потепление океана[108] причинит невосполнимый вред 99 % коралловых рифов, разрушив экосистемы девяти миллионов видов. – Вымиранию подвергнется половина всех видов животных[109]. – Вымиранию подвергнется в общей сложности 60 % видов растений[110]. – Урожаи зерновых сократятся[111] на 12 %, риса – на 6,4 %, кукурузы – на 17,8 %, соевых бобов – на 6,2 %. – Мировой ВВП[112] на душу населения сократится примерно на 13 %. Это часть грустной статистики, эмоциональное воздействие от которой вряд ли доживет до конца этого предложения. Это значит, что большинство читателей этой книги примут к сведению ужасающее будущее, которое она описывает, но лишь немногие в него поверят. Я делюсь этими цифрами в надежде, что вы в них поверите. Но я сам им не верю. Достижение целей Парижского соглашения и жизнь в вышеописанном мире – это наилучший вариант развития событий. Те немногие эксперты[113], которые считают, что у нас есть хоть одна верная возможность достичь этих целей, либо обманывают себя, либо – что более вероятно – вооружаются оптимизмом в надежде изменить расклад. Правда в том, что даже если бы мы каким-то образом выключили весь свет и запретили все автомобили, без изменения, о котором такие, как Гор, знают, но отказываются говорить, у нас нет ни единого шанса. Когда я был маленьким, отец говорил мне, что лучшим способом отделаться от пчелы является не бежать от нее, не отбиваться от нее и даже не стоять неподвижно, а закрыть глаза и сосчитать до десяти. «Это действует абсолютно каждый раз, – говорил он. – А если не подействует, считай до двадцати». Совет действовал, но действенный совет не всегда хорош. Когда я был ребенком, в моей семье было несколько тем, о которых было не принято говорить, главной из которых были болезненные отголоски холокоста. Кто смог бы упрекнуть нас в том, что мы закрывали глаза, пока угроза не отступала? Теперь у меня есть собственная семья и собственные темы, которых я избегаю. Я не виню себя за желание защитить своих детей (и себя) от боли. Эти акты преднамеренной слепоты являются проявлениями любви. Но мне придется винить себя, если закрытые глаза приумножат боль так же, как мне придется винить себя, если однажды у меня обнаружат заболевание, которое было бы излечимо, пойди я к врачу до проявления симптомов. Я считаю, что забочусь о своем здоровье, но уже несколько лет не проходил обследования. Так же как и вы сами, я много чего о себе думаю, словно мысли могут заменить действительность. Тем временем, пока я думаю – вы думаете, мы думаем, – наши действия и бездействие создают и разрушают мир.