* * * До него доносится звук слива воды в туалете. Дверь открывается, но из нее появляется мужчина средних лет в деловом костюме, который направляется к умывальнику. Принц быстро открывает туалет и заглядывает внутрь. Самый обычный туалет, ничего особенного, в узком пространстве стоит унитаз. Здесь точно негде спрятать чемодан. Следующим он проверяет соседний туалет — женский, но Принца это не останавливает. Чемодана там тоже нет. Принц в раздумьях склоняет набок голову. «Куда же он его засунул?» Чемодан слишком большой, чтобы поместиться под сиденьем кресла. Его нет на багажных полках, и он не спрятан в туалете… У Принца нет какой-то особенной причины, чтобы осматривать мусороприемник на стене, просто в других местах он уже все проверил. Он заглядывает в круглое отверстие для бутылок и банок и в щель для журналов, чуть ли не прижимаясь к ним лицом, хотя отлично знает, что никакими усилиями туда нельзя было бы запихнуть чемодан. Все, что он видит, это только использованные бутылки и контейнеры из-под еды. Затем Принц замечает на стене небольшую выпуклость. Она совсем рядом с щелью для бумаги. Любопытно. Он нажимает на нее, и наружу с тихим щелчком выскакивает металлический штырек ручки. Не колеблясь, он поворачивает ее. От стены отходит панель, и, стоит Принцу заглянуть внутрь, как его сердце начинает биться учащенно. Он понятия не имел, что там есть дверца. За ней обнаруживается мешок с мусором, а над ним на верхней полке — черный чемодан. Вне всяких сомнений, это тот самый чемодан, который Принц видел, когда встретил человека в темных очках. «Я нашел его». Он закрывает панель и устанавливает ручку в исходное положение. Затем медленно выдыхает. Не нужно торопиться. Едва ли мужчина в черных очках в скором времени достанет оттуда чемодан. Возможно, он думает, что может оставить его там до того момента, когда ему нужно будет сходить с поезда, и никто его до этого там не обнаружит. «Становится все интереснее и интереснее». Наслаждаясь ощущением своего очередного триумфа, Принц направляется обратно в седьмой вагон. «Я и вправду счастливчик». Кимура В памяти Кимуры одно за другим всплывают воспоминания, связанные с Принцем. После той первой встречи в торговом комплексе он думал, что никогда больше не повстречает этого школьника. Но не прошло и двух недель, как он снова встретился с Принцем, как будто его привела к нему какая-то невидимая сила. В тот раз Ватару тоже был с ним. Это случилось неподалеку от станции, откуда они возвращались, проводив родителей Кимуры. Родители приехали в Токио днем ранее на встречу выпускников своей школы и остановились в маленьком отеле поблизости от дома Кимуры. Когда Ватару вернулся из детского сада, они повели его в магазин игрушек, пообещав купить все, что он захочет. Ватару было несвойственно просить купить ему что-нибудь, поэтому он был несколько ошеломлен, когда дедушка и бабушка наперебой твердили ему: «Возьми это, возьми то!» Ему, кажется, вполне хватало воздушного шарика, который ему бесплатно подарил продавец. Кимура после этого получил очередной выговор от отца: «Он боится попросить купить ему игрушку, потому что ты никогда ему ничего не покупаешь! Бедный ребенок, о, бедный несчастный малыш!» — Ватару всегда таким был, с самого рождения, — попытался объяснить Кимура, но отец его и слушать не захотел. Вместо этого он приплел его бывшую жену. — Когда она заботилась о мальчике, его больше интересовали игрушки, как и положено маленькому ребенку! — безжалостно заявил он. — Она ушла потому, что ты такой невыносимый! — Это неправда. Я уже говорил тебе. Она набрала кучу кредитов и сбежала. — Она просто не могла вынести жизни с тобой и с твоим алкоголизмом! — Я тогда так много не пил. Это было правдой. Он всегда был немного безалаберным, но, когда жена от него еще не ушла, прекрасно обходился без алкоголя. Если б он тогда пил так, как сейчас, то не добился бы опеки над Ватару. — Ну а сейчас ты только и делаешь, что пьешь. — Ты только так говоришь, а сам ничего об этом не знаешь. В ответ на это лицо его отца стало еще более суровым. — Я могу сказать это, просто судя по твоему виду. И по твоему запаху. Он всегда был таким, сколько Кимура его помнил. Заявлял, что может все сказать о человеке, едва взглянув на него, потому что «дурное не скроешь» и дурные намерения дурно пахнут. Кимуре это никогда не нравилось, и он отметал подобные суждения как предрассудки прошлого и стариковское ворчание. Старый друг его отца, Сигэру, в свое время часто заходивший к ним в гости, как-то раз сказал с кривой ухмылкой: «Кимура-сан вечно про кого-нибудь говорит: “От этого типа воняет, и от того тоже воняет”», на что мать Кимуры ответила: «Только каждый раз это он сам и напердел!» Найдя игрушку для Ватару, они отправились в новый парк с большой игровой площадкой. Кимура уселся на скамейку и стал наблюдать, как его мать с замиранием сердца карабкается вслед за Ватару, который сразу же побежал к горке. Кимура был рад недолгой передышке, когда он наконец был не единственным партнером сына по играм. Сунул было руку в карман, чтобы достать бутылку, но отец его остановил. А Кимура даже и не заметил, что его старик присел рядом. — Какого хрена ты делаешь? — поинтересовался Кимура звенящим от ярости голосом, но его отец и не думал отпускать его руку. Несмотря на покрывавшую голову седину, старик был жилистым и все еще достаточно сильным. Он сжал пальцы так, что Кимуре стало больно. Тот сдался, и отец забрал бутылку. — Тебе известно определение алкоголизма? — Хочешь сказать, что это я и моя жизнь, да? — Ты стоишь на краю пропасти, и если продолжишь пить, то, вне всяких сомнений, станешь настоящим алкоголиком. Я спрашиваю, знаешь ли ты, что такое алкоголизм? — Он протянул Кимуре бутылку, и тот торопливо ее схватил. — Ну, это значит, что человеку нравится пить и он пьет много. — Если в общем и целом, то да. Но это зависимость, а зависимость — это болезнь. Алкоголик отличается от человека, который просто любит выпить и может в любой момент остановиться. Сделав один глоток, он продолжает пить. У алкоголика нет умеренности или выдержки. Алкоголизм означает, что ты не можешь остановиться. Это связано с твоей физиологией. И если кто-то вроде тебя делает глоток — то для него все кон- чено. — Это наследственное, так что ты такой же, как я. Или я получил его от мамы? — Ни один из нас не пьет. А знаешь почему? Потому что мы оба знаем, что алкоголизм неизлечим. — Конечно же, излечим! — В мозгу человека есть одна область, называемая зоной А-десять[40]. «О господи, пап, ты собрался прочесть мне научную лекцию?» Кимура принялся ковырять пальцем в ухе, демонстрируя отцу свое полное отсутствие интереса. — Они поставили эксперимент, в котором при нажатии на специальный рычаг происходила стимуляция этой зоны в мозгу. И что, как ты думаешь, делали люди, которые участвовали в этом эксперименте? — Сдаюсь. — Они продолжали нажимать на рычаг и не могли сами остановиться. — И что это значит? — Когда происходит стимуляция зоны А-десять, мозг издает сигналы удовольствия. Если кто-то нажимает на рычаг, он сразу же испытывает приятные ощущения. Так что они продолжали делать это снова и снова. Все равно что обезьяны, которые не могут прекратить мастурбировать. Видимо, это удовольствие сродни удовольствию от вкусной еды или хорошо сделанной работы. — И что с того? — Употребление алкоголя стимулирует зону А-десять. — И что с того? — Когда ты пьешь, у тебя возникает чувство, будто ты сделал что-то сто́ящее, даже если ничего не сделал. Это просто. Просто и приятно. И что, как ты думаешь, происходит затем? Ты продолжаешь пить, как те люди, которые продолжали нажимать на рычаг. И со временем твой мозг начинает меняться. — В каком это смысле «мозг начинает меняться»? — Если уж это началось, назад пути уже нет. В твоем организме появляется как бы переключатель, реагирующий на поступление в него алкоголя. Возьмем, к примеру, алкоголика, который не пил уже долгое время. Симптомы его зависимости прошли, организм очистился от яда, он вернулся к нормальной человеческой жизни. Но если сделает всего лишь один глоток, уже не сможет остановиться. Потому что его мозг все еще работает таким образом. И никакая сила воли или душевные привязанности не смогут это изменить. Это просто физиология работы человеческого мозга. Все равно как зрачки мужчины рефлекторно расширяются, когда он видит обнаженную женщину. И поделать с этим он ничего не может. Это и есть механизм зависимости. — Механизм, значит… Не нужно тут трудными словами разбрасываться[41]. И что с того, что механизм? Что насчет того, что бренди был известен еще в древней Месопотамии? — Мы даже не знаем, действительно ли это так. Не стоит верить всему, что ты слышишь, иначе выставишь себя когда-нибудь дураком. Послушай, есть только один способ победить алкоголизм — это полностью отказаться от спиртного. Один глоток — и все кончено. Тебе не должны быть нужны алкоголь или наркотики, чтобы почувствовать удовлетворение. Ты должен заниматься хорошей и честной работой. Получение удовольствия простым путем приводит к тому, что человеческое тело формирует зависимости. — Опять сложные слова[42]. — Ты должен поступить как я, устроиться на подходящую работу, — с нажимом сказал старик. — Это даст тебе здоровое чувство удовольствия и осмысленности твоей жизни. — Подходящую работу? Ты всю мою жизнь проработал на складе супермаркета. Сколько Кимура себя помнил, его родители жили очень скромно. Они работали в супермаркете рядом с их домом, в основном на работе с неполной занятостью. Скромно работали, скромно зарабатывали. Кимура в глубине души всегда их за это презирал. — Работа на складе — это важная работа, а вовсе не занятие для дураков. Я должен был управлять складом, принимать заказы… — Отец возмущенно фыркнул. — А что насчет тебя? Ты в жизни не занимался нормальной честной работой! — Ты имеешь в виду, кроме моей нынешней работы в охранной фирме? — А, ну да, да, конечно. Это хорошая работа. Извини меня, — извинения прозвучали вполне искренне. — Но до этого ты вообще не работал. — Забудь ты о прошлом. То есть я хочу сказать, ты что, сейчас обвинишь меня в том, что у меня не было работы, когда я учился в школе? Так ни у кого ее не было! И потом, у меня была работа и до того, как я устроился охранником. — Что за работа? — Отец внимательно посмотрел на него, и Кимура отвел взгляд. Что за работа? Кто-нибудь нанимал его, он брал пистолет и распоряжался чужими судьбами. Этих направо, тех налево. Не очень-то гуманная работа, нужно сказать. Но если б он рассказал об этом отцу, старик решил бы, что потерпел абсолютный крах как родитель. Кимура едва не сказал ему — просто для того, чтобы отец почувствовал себя так же скверно, как он сам, но вовремя остановился. Не было никакого смысла в том, чтобы обременять отца, уже перешагнувшего порог шестидесятилетия, столь болезненным знанием. У него и так хватало проблем, связанных с подступающей старостью. — Как я понимаю, это работа, о которой ты не должен рассказывать. Я прав? — Ты можешь судить об этом по одному взгляду? — Вот именно. — Ты бы в обморок упал, если б я сказал тебе, пап, так что я избавлю тебя от этого. — Слушай, ну, по молодости я тоже впутывался в неприятности…