— Значит… мы направляемся прямо в кабинет к Хэмму и говорим, что он был неправ, да? — спросил уже осведомленный Винтер. — Да? — Он заберет его у нас, — ответил Чеймберс с очень неуверенным видом. — Но?.. — Без вещества этого будет недостаточно, а следов не было. — Ладно, — вздохнул Винтер. — И что мы теперь будем делать? — Разделимся. Вы отправляйтесь назад в развлекательный центр. Посмотрим, что вы сможете найти… И проверьте, было ли у Генри Джона Долана вообще членство там. — А вы? Чеймберс поколебался: — Я уверен, что найду чем заняться. Глава 7 «Слишком много разбитых сердец» [4]Джейсона Донована предоставляла нежеланную озвучку встрече, что усугублялось всеобщим молчанием. Каждым фибром своей души борясь с желанием присоединиться к последнему припеву, Винтер снова попытался добыть кровь из камня: — Может, кто-нибудь из вас видел, как он с кем-то разговаривал? Возможно, с кем-то незнакомым вам? Вернувшись в развлекательный центр, он попросил дежурного менеджера собрать всех, кто работал в ночь смерти Альфонса Котилларда. Результат: шесть заспанных подростков, один из которых, как Винтер был уверен, заснул. — Что-нибудь? — снова попробовал он, выглядя обнадеженным, когда в воздух поднялась рука, но затем осознал, что это был всего лишь зевок. — …Спасибо. Вы очень помогли. Пока его апатичные слушатели расходились обратно по рабочим местам, он отправился поговорить с менеджером. — Подростки, а? — фыркнул юноша. Парень сам выглядел как ребенок с двумя третьими искусственных усов. Вежливо кивнув, Винтер вытащил пакет для улик из кармана, в котором лежал ключ от шкафчика, добытый из слива в душевых. — Вы или кто-то другой знали бы, если бы пропал ключ к одному из шкафчиков? — спросил он, зная, что хватается за соломинку. — Детектив, мы даже не знали, когда кого-то убивали там. Так что… Нет, — ответил он колко, но резко сменил тон, заметив выражение лица Винтера. — Если никто не заявляет о пропаже ключа, мы обычно не проверяем. — А есть способ узнать, какой шкафчик он открывает? — Если ярлыка нет… — пожал плечами юноша. — Единственный способ — это перепробовать их все. — Я так и думал, что вы это скажете, — вздохнул Винтер. Одним из многих недостатков коротания времени под заброшенными железнодорожными арками являлось то, что они были открытым приглашением для публичного мочеиспускания, недостаток, в который, Чеймберс подозревал, он вступил, пока укрывался от дождя. На противоположной стороне улицы освещенная витрина отбрасывала приветливое сияние на брусчатку. Стуча зубами, он засунул руки в подмышки и ступил подальше от лужи, не отрывая взгляда от знакомой ролловой двери. Винтер сразу пропускал все шкафчики, из которых уже торчали ключи, и у него ушло всего пятнадцать минут на то, чтобы определить нужный. После удовлетворяющего щелчка он услышал, как упали оставленные в залог двадцать пенсов, и был приятно удивлен обнаружить полный шкафчик. Он потянулся и достал джинсы, вытащил кошелек, засунутый в задний карман, и тогда на пол упала связка ключей. С нарастающим возбуждением он развернул бумажные водительские права на имя Альфонса Котилларда. Вытаскивая рюкзак, он сел на скамью и начал его разбирать: скомканный джемпер… ланчбокс… бутылка для воды… разнообразие учебников… дневник. Он открыл его и пролистал самые последние записи: «не знаю, почему Джордан ведет себя как завистливая сучка из-за этого». Он перевернул страницу: «чувствую себя, будто это выбор между моим будущим и тем, что моя мама не покончит с собой». Следующая страница: «Надеюсь, я снова увижу Роберта сегодня вечером. Он меня понимает, особенно потому, что сам учился в Кэмбридже. «Зажиточные нищие» — так мы себя называем. Иногда мы разговариваем часами после тренировки. Он так вдохновляет и столькому меня научил. Его страсть к его работе и искусству…» Его искусству. Винтер прочел достаточно, и ему необходимо было поделиться последними новостями с Чеймберсом. Он засунул дневник в карман своего пальто, снова запер шкафчик, а затем поспешил через раздевалки, сжимая ключ, и налетел прямо на одну из девочек-подростков, которую узнал с бесполезного собрания. Он извинился, пытаясь ее обойти, но она его остановила. — Честно говоря, я вас ждала, — сказала она, тревожно оглядывая коридор. — Мы можем поговорить? — Конечно, — ответил он, следуя за ней к выходу на темную улицу. Небеса разверзлись, пока он был внутри, поэтому они не выходили за пределы навеса перед входом. Когда она предложила ему сигарету, он принял, закурил и несколько мгновений наблюдал за дождем. — Я не хотела ничего говорить при других, — начала она, прикрывая глаза и вдыхая блаженное облако дыма. — Короче: я жаловалась на одного парня раньше, и его за это уволили, но никто из них мне не верил. Вы же им не скажете, да? Винтер едва слышал ее за шумом ливня. — Только в крайнем случае, — честно ответил он. Девушка кивула, удовлетворенная ответом. — Как вас зовут? — Джордан. — Что ж, ваше здоровье, Джордан, — сказал он, жестикулируя сигаретой в своей руке, тем временем отчаянно пытаясь не подавиться ею. Он не курил, но знал, что лучший способ заставить подростка разговориться — найти общие интересы. — Мне нравился Альфи, — грустно сказала она. — Альфонс. Знаете… действительно нравился. — Круто, — прохрипел Винтер, понимая, что он слишком сильно старается. — Это было словно… мы вдвоем против всего мира, если вы меня понимаете. Я обычно замечала, куда он идет… и с кем, — уточнила она и вздохнула, чтобы успокоиться. — Был такой мужчина… типа, очень стремный. Не то чтобы с ним конктрено что-то было не так, но знаете, иногда же у вас просто появляется предчувствие, да? В любом случае, он постоянно приходил увидеться с Альфи. В смысле, каждый вечер. Постоянно трогал его за руку, когда они разговаривали, и все такое. Он был там той ночью… Той ночью. Он был там, и он не возвращался с тех пор. Она уронила окурок на землю и затоптала его, как особо отвратительного паука, поэтому Винтер, последовав ее примеру, с радостью избавился от ужасной штуки. Она странно на него взглянула: — У вас еще половина оставалась. — Да, но я скурил лучшую половину, — сказал он ей мудро, доставая свой блокнот. — Знаете, как его звали? — Роберт, — тут же ответила она и покачала головой. — Но фамилию не знаю. — Можете его описать? — Вашего возраста, наверное, — пожала плечами она. — Странная прическа, вроде как стрижка боб, волосы всегда лезли ему в глаза. Худой. Атлетичный… Высокий. — Вы очень помогли, — сказал Винтер, записывая ее слова. — О, это ничто, — отозвалась она. — К третьему его визиту мне пришлось попробовать убедить его купить абонемент, чтобы узнать какие-то детали. Но он отказывался, поэтому я проследила за ним до его машины. Винтер сохранил невозмутимое выражение лица, но почувствовал, как его сердце забилось чаще. — Вы случайно не запомнили цвет или модель? — Vauxhall Cavalier. Один и шесть литра. Бордовый. На регистрационном диске печать Уондсуэрта. Я и номер запомнила, — сказала она, передавая ему сложенный лист бумаги. Винтер выглядел одновременно ошеломленным, благодарным и так, будто его сейчас стошнит. — Из вас получился бы отменный детектив. — Как я и говорила, он показался мне подозрительным… — робко улыбнулась она. — Вы не курите, не так ли?