– А я нет, – сказал Кен. В этот момент из кухни донесся голос повара: – Заказ готов! Терри метнулась, чтобы забрать картошку, и вернулась с тарелкой. Элис сразу схватила целую горсть и сунула в рот. Поморщилась – горячо. Это определенно был столик с первоклассным обслуживанием: Терри уже принесла по стакану воды всем троим. Потом села обратно, взяла с тарелки один ломтик, подула на него и съела. Элис проглотила картошку. – Итак, они позвонили в ваш университет. А еще – моему дяде. Сказали, что с радостью компенсируют ему убытки, если он будет отпускать меня с работы, когда я потребуюсь в лаборатории. Он согласился, но ему все это показалось подозрительным. Ему не особо нравятся типы из правительства. Элис съела еще ломтик картошки и продолжила: – Ребята, вам не кажется, что это странно? То, что мы делаем в лаборатории? Меня дядя спрашивал, чем мы там заняты, и я ответила: «девчачьи штучки», только чтобы он отстал. Рассказать об этом никому нельзя – решат, что у тебя шарики за ролики заехали… Да и бумаги мы подписали. Так что я решила зайти, потому что тут можно поговорить об этом. – Мне не нравится, что они сразу обратились к вышестоящим инстанциям, – сказала Глория. – Разве не нужно было сначала сообщить нам о своих планах, а потом связываться с университетом и автомастерской? Терри между тем размышляла, случалось ли у остальных во время психоделических путешествий что-то схожее с ее опытом. Она уже собиралась спросить, как вдруг дверной колокольчик звякнул снова. С изумлением Терри увидела на пороге Эндрю. – Я сегодня пользуюсь популярностью, – проговорила она. – Это мой бойфренд, Эндрю. Он подошел к их столику и в нерешительности остановился. – Эндрю, а это мои друзья из лаборатории. Кен, Глория и Элис. – У нас тут личный разговор, – сказала Элис. Терри фыркнула от смеха. – Все в порядке, ему можно доверять. Он в курсе. – А мы-то бумаги подписывали, – Элис приподняла брови. – Можно? – спросил Эндрю и подождал, пока Элис кивнула, прежде чем взять ломтик хрустящей картошки. – О чем вы все говорите? – Хороший вопрос, – заметила Терри. – Так о чем же мы говорим? – Почему в лаборатории внезапно так забеспокоились, чтобы мы продолжали к ним ходить, – сказала Глория. Эндрю взял стул и пододвинул к их столику. – Я много думал об этом. Вы уже знаете, кто руководит экспериментом? Взгляд Глории скользнул в сторону Терри. Насчет этого она Эндрю ничего не говорила. – Какое-то подразделение федералов, – ответила Терри. Эндрю склонил голову. – Ты об этом раньше не упоминала. – Потому что знала, как ты отреагируешь. Терри не хотела ссориться в присутствии новых друзей. Очевидно, Эндрю тоже этого не хотел. – В общем… – начал он, – не кажется ли вам странным, что федералы тратят время на подобные эксперименты во время войны? Разве они не должны оружие разрабатывать или что-нибудь вроде того? – Возможно, именно этим они и занимаются, – произнес Кен вполголоса, хотя в зале, кроме них, никого не было. – И кто же из нас оружие? – насмешливо спросила Терри. – Я или Элис? А может, Глория? – Про меня не забудь, – ответил Кен. Эндрю оглядел присутствующих. – Ладно. Видимо, ничего они не разрабатывают. Глория промолчала. После появления Эндрю все остальные быстро засобирались и ушли. Терри заплатила за картошку из своих чаевых. Она все еще не волновалась за себя. А все вопросы она задаст Бреннеру в ближайший четверг. 4. Элис почувствовала слабость. Они шли по бледно-белому коридору лаборатории по направлению к сияющему лифту, который она теперь видеть не хотела. Она знала, куда он их привезет. Нервничать и ощущать пот в ямках под коленями очень неприятно. С тех пор, как Элис стали бить током на сеансах, она все время воображала, что лампы в лаборатории смеются над ней, обсуждают ее и говорят, что она – одна из них и застрянет здесь навсегда. Что ее заставят быть иллюминацией в темноте. Впрочем, «иллюминация» – хорошее слово. Она помнила, как в церкви проповедник однажды подробно рассказывал про иллюминированные рукописи, которые он видел в миссионерской поездке. И тот образ, который Элис вообразила, оказался намного чудеснее реальности. Из-за всех этих мыслей о говорящих лампочках она и завалилась к Терри в закусочную, словно сумасшедшая. А насчет звонка ее дяде из лаборатории она забеспокоилась, только когда услышала вопросы Глории. – Ты в порядке? – спросила Терри, приблизившись к Элис. До этого она шла рядом с Глорией. – Ты сегодня ужасно тихая. Мне даже не пришлось оттаскивать тебя от всяких электронных штук. Идущий впереди доктор Бреннер повернул голову, и Элис теперь смотрела на его профиль. – Все нормально, – Элис кивнула Терри, а затем Глории и Кену, которые шли позади, словно безмолвный хор беспокойства. – Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? – снова спросила Терри и приложила ладонь к ее лбу. Элис вздрогнула и немедленно пожалела об этом. – Да все нормально, – повторила она. – Я позабочусь, чтобы доктор Паркс измерила у вас температуру и сказала, можно ли вам участвовать, – вмешался доктор Бреннер. – Спасибо, – сказала ему Терри. – Если она заболела, ей же не придется сегодня ничего делать? – Конечно, нет, – вкрадчиво ответил доктор Бреннер. Элис почти что поверила ему. Неужели у Терри эксперимент проходил совсем иначе? Должно быть, так и есть, решила Элис. Доктор Бреннер ввел свой код на кнопочной панели. Элис наблюдала за движениями его пальцев, словно в замедленной съемке. Двери лифта разъехались. Она представила, как методично ломает кабину и весь механизм, как вырывает кабели, чтобы лифт больше не ездил. Скоро она вновь будет прятаться внутри самой себя в поисках тихого места за пределами всего остального. Там красивые развалины, а в воздухе плавают споры растений. Только в одном была проблема: она не хотела туда возвращаться. 5. Больничные рубашки, которые их заставляли надевать в лаборатории, были сплошным унижением достоинства. И это факт, а не просто личное мнение Глории. В доказательство она могла бы даже провести исследование и отдать статью на двустороннее слепое рецензирование[15]. Уже не в первый раз она задавалась вопросом, по каким регламентам действует лаборатория. Проводят ли над ней, Терри, Кеном и бедной испуганной Элис одинаковые эксперименты? То, что здесь происходило, совершенно не соответствовало ее ожиданиям и прочитанной в учебниках информации о проведении лабораторных исследований. Поэтому Глория сомневалась, что они все подвергаются одинаковым процедурам. А теперь она еще и не могла отказаться сюда приходить… От этого ведь зависела ее успеваемость. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Так обычно говорят. Она сложила руки на коленях в ожидании специалиста, который проводил эксперимент. Его фамилия была Грин, и она очень подходила его внешности и возрасту: доктор был еще совсем молодой и зеленый[16]. Он обращался с девушкой крайне осторожно, и Глория мысленно благодарила небеса за то, что не приходится терпеть Бреннера. А у Грина можно было время от времени что-то спрашивать и получать ответ. Он вошел с планшетом в одной руке и с маленьким бумажным листком в другой. Без сомнения, бумажка была пропитана ЛСД. – Здравствуйте, Глория, – произнес он так, словно они собирались вместе выпить чаю. Она продолжала сидеть, сложив руки на коленях. – Доктор Грин, я хотела бы узнать… Вы говорили, что учились в Стэнфорде, правильно? А доктор Бреннер? Он положил планшет на стол, старательно избегая смотреть ей в глаза. Потом закатал рукава рубашки. Открылась полоска светлой кожи над загаром. – Честно говоря, я точно не знаю. Он открепил от планшета один из листов бумаги и протянул Глории. – Я хочу, чтобы вы постарались запомнить как можно больше информации отсюда. Затем, когда ваша доза препарата подействует, я начну задавать вопросы. Ваша цель будет не раскрывать мне ничего. Понятно?