– Папа… – говорит тихо и растерянно, даже не совсем уверенно. Только я понимаю: она его узнала!!! Какое счастье, к девочке начала возвращаться память! Ура! Мне хочется прыгать и орать от радости, только сначала бы познакомиться с Воронцовым лично. – Можно мы пройдем? – спрашиваю его. – Да-да, конечно, располагайтесь. Я скоро. Он уходит приводить себя в порядок. Мы снимаем зимнюю обувь, потому что здесь повсюду красивые мягкие ковры. Заодно избавляемся от курток, шапок и шарфов, которые кое-как успели натянуть во время побега. Проходим дальше. Вот почему такие номера называются «президентскими апартаментами». Еще бы! Тут одних комнат штук пять, кажется. И все большие, просторные. Да еще ультрасовременная мебель из дорогих материалов, красивый дизайн. Словом, напоминает квартиру какого-нибудь очень богатого человека. Мы садимся на диван, и Даша, для которой время и так слишком позднее, укладывается мне на колени. Она клюет носиком, – сказывается нервное потрясение последнего часа. Не пытаюсь ее приободрить. Пусть отдохнет как следует. Теперь можно. Здесь нам ничто не угрожает. Вскоре приходит Воронцов. Успел переодеться. Теперь его волосы высушены и уложены, сам он в мягких велюровых брюках и мягких полуспортивных туфлях, сверху на нем рубашка-поло и пуловер. Хотя номер и люксовый, здесь все-таки прохладно. Он усаживается в кресло рядом. Смотрит на Дашу и улыбается. У меня теплеет на душе. Мне прежде казалось, что собственная (притом единственная, насколько мне известно) дочь олигарху… неинтересна вроде бы. Обиженный на ребенка из-за смерти супруги, он не интересовался её судьбой. Препоручил заботам гувернанток и стал жить дальше, сразу позабыв о своем родительском статусе. – Пожалуй, – говорю, – настала мне пора представиться. Кто вы такой я знаю. Меня зовут Мария Исаева. Следующие полчаса у меня уходят на то, чтобы рассказать Воронцову всё с того момента, как я увидела на снегу маленькую перепуганную девочку. Завершаю бегством из нашего номера. Всё это время олигарх слушает молча. Лицо у него напряжено, он сцепил руки на животе и мнет пальцы. Понимаю: волнуется, хотя и старается виду не подать. Наконец, я замолкаю. Теперь его очередь сказать мне что-нибудь. Воронцов глубоко вздыхает. Потом неожиданно смотрит мне прямо в глаза и спрашивает: – Мария, а давайте отметим новый год? Я теряюсь от таких слов. Зря, что ли, всё ему рассказывала?! Олигарх тут же улавливает мою мысль. – Я предлагаю нам с вами немного расслабиться. Вы столько пережили с моей дочерью, вам необходимо привести мысли в порядок. Мне – осмыслить вами сказанное. Пока я тут, в Китае, приумножаю свои капиталы, у меня за спиной, оказывается, целая драма разыгралась. Поймите: такое сразу в голове уложить трудно. Соглашаюсь. Конечно, Воронцов прав. Во-первых, ему трудно принять мои слова на веру. Ворвалась в номер какая-то сумасшедшая в облике парня, приволокла девочку, постриженную под мальчика, которая к тому же оказалась его родной дочерью. И такого наговорила, что впору покупать билет на обратный рейс, мчаться домой и наводить там порядок железной рукой. – Как вы думаете, люди Княжина по-прежнему за нами следят? – спрашивает Воронцов. – Уверена в этом. – Ситуация, – задумчиво говорит олигарх. – Что ж, будем принимать контрмеры. Но прежде скажите: вы абсолютно уверены в том, что это именно Княжин? То есть начальник моей службы безопасности, человек, который со мной много лет, которому я прежде стопроцентно доверял? – Вот, послушайте, – протягиваю смартфон, на который записала весь разговор с Княжиным. Догадалась же! И слава Богу, иначе Воронцов мог посчитать меня за врунью. Он слушает, мрачнеет. Возвращает телефон. – Эту запись сохраните в сетевом «облаке», – говорит мне. – Пригодится, чтобы прижать этого мерзавца к стенке. Смотрит на Дашу. – С ней всё в порядке? Не больна, не ранена? – Нет, с девочкой всё хорошо. Она просто очень устала. Мы столько пролетели и проехали за последние сутки. Скажите, а люди Княжина… они могут сюда ворваться? – Не думаю, что им такое прикажут. Но чтобы обезопасить себя, поступим вот как. Воронцов берет свой телефон, звонит кому-то. Причем, и для меня это поразительно, свободно говорит по-китайски. Не запинается, безо всяких «эээ….» и «ммм…», а общается, словно тут родился. – Проблема решена. Вернее, – смотрит на часы, – будет решена через двадцать минут. А мы с вами пока закажем что-нибудь вкусное в номер. Всё-таки новый год. Согласны? Киваю. Что мне ещё остается? Я теперь в полной власти этого красивого мужчины. Даже становится приятно. Будто под крыло сильной птицы попала и знаю: он меня защитит несмотря ни на что. То есть сначала будет спасать Дашу, конечно. Но все-таки уверенность в будущем во мне вырастает снова. Воронцов делает заказ, и вскоре в номер приходят три официанта. Катят перед собой тележки с разными блюдами, сервируют стол в гостиной. Пока это происходит, в номер звонят. Олигарх открывает дверь, о чем-то говорит по-китайски. Внутрь заходят четверо мужчин в одинаковых черных костюмах. Пиджаки расстёгнуты, на белых рубашках вижу ремни с кобурой. – Это телохранители моего делового партнера, – поясняет Воронцов. – Они теперь будут обеспечивать нашу безопасность. – Хорошо, – отвечаю. Парни расходятся по номеру, о чем-то перешептываясь. У каждого есть наушник с прозрачным проводом, а говорят они, поднося ко рту рукав левой руки. Занимают позицию, становясь словно невидимы. Я вскоре даже перестаю их замечать. Лишь ощущаю молчаливое присутствие. Вот и хорошо. Значит, люди Княжина теперь сюда не сунутся. Они ведь наверняка заметили пополнение в наших рядах. Ровным светом горят свечи. Верхний свет погашен, вокруг нас царит романтическая обстановка. За большим окном, закрытым шторой, высоко в небо взлетают тысячи огней. Китай празднует новый год. – И это ещё у них так, скромная разминка. Ведь настоящий новый год, по местному календарю, они станут отмечать позже, – поясняет Воронцов. – Тогда здесь настоящее светопреставление в небе. Фейерверков и салютов столько, – глаза разбегаются. – Вы уже видели такое? – Да, один раз, – улыбается олигарх. Смотрит на часы. Поднимается с бокалом шампанского в руке. Подходит ко мне. Тоже встаю, мы чокаемся. Окрестности отеля взрываются грохотом салюта. – С новым годом, Мария, с новым счастьем! – говорит Матвей Леонидович. Он смотрит мне в глаза, улыбается, и его взгляд в эту секунду такой нежный, мягкий, заботливый и притягательный, что поневоле опускаю глаза на его губы. О, я знаю, что это такое для меня. Жутко хочу его поцеловать. Но неудобно. Да и глупости какие! Так на меня романтическая обстановка подействовала. И что же дальше?! Воронцов, медленно наклонившись, целует меня сам. Просто прижимается своими губами к моим, а потом отодвигается. Я так и остаюсь стоять с закрытыми глазами. В животе бабочки порхают, на коже ощущение теплоты и мягкости. Я жду продолжения, а оно всё не наступает. Открываю веки. Воронцов стоит и смотрит на меня. Близко-близко. Нет, он любуется. В его очах отражаются огоньки свечей, и я начинаю мелко трепетать. «Ну пожалуйста, – думаю лихорадочно, – сделай это опять!» На этот раз олигарх не уловил моих флюидов. Вернулся на место, поставил фужер и принялся смотреть, как за окнами разыгрывается разноцветный огневой спектакль. Глава 18 Эту ночь, новогоднюю и волшебную, мы с Матвеем провели вместе. Не в постельном смысле, конечно. Я не могу вот так запросто, даже будучи очарованной мужчиной, забыть о своем молодом человеке, выбросить два года отношений и те чувства, которые нас ещё связывают. Вернее, теперь уже почти. С момента ссоры Владимир не удосужился мне больше ни позвонить, ни сообщения прислать. Даже с праздником не поздравил. Конечно, я перед ним виновата. С другой стороны, размолвки не вышло бы, если бы Володя постарался встать на моё место. Если не прочувствовать, поскольку он мужчина, то хотя бы понять мои аргументы. Но не захотел. И потому эту новогоднюю ночь я встречала с Матвеем Воронцовым. Он оказался человеком совсем не таким, как рисуют олигархов в статьях или книгах. В моем представлении это был хищный, очень умный и дальновидный человек со стальными нервами, лишенный эмоций и чувств. Думающий только о том, как приумножить свои капиталы. Но всё получилось с точностью до наоборот. Вернее, я разделила двух Воронцовых. Один, мне до сих пор не слишком известный, – миллиардер и расчетливый бизнесмен. Второй – обаятельный Матвей, с которым мы провели несколько часов, прежде чем разбрелись по комнатам. Благо, здесь их, кажется, семь или восемь даже. Самое главное: Воронцов мне рассказал, почему у них с сестрой нет отношений. Не общаются никак, разве что через адвокатов, если возникает необходимость. Нет, они не судятся и ничего не делят. Елизавета получает ежегодное содержание в 20 миллионов евро, и ей этого вполне достаточно. На большее не претендует. Сам же Матвей не требует от неё отчетности. Так они условились, когда сестра заявила, что хочет эмигрировать в Великобританию. Удерживать её старший брат не стал по причине ссоры. Смысл был в том, что сначала Елизавета заявила: «Не могу оставаться в этой проклятой стране». Гибель их родителей, по её мнению, лежит на каких-то правительственных структурах, которые очень хотели избавиться от Леонида Воронцова, посвященного в государственные тайны. Кроме того, сестра рассудила: помимо секретов, виноваты большие деньги. Есть конкуренты, желающие у этой семьи всё отнять. Вот и сбежала, по сути. Но были и другие мотивы. Главный, как полагает Матвей, – это его критика поведения сестры. Та за пару лет родила двух детей от разных мужчин. При этом не собиралась замуж, даже не заводила прочных отношений. «Порхала, как мотылёк, от одного огонька к другому», – оценил Воронцов. И сами родители были ей недовольны, выговаривали. Но Елизавета не желала никого слушать. Меня партнёров, и лишь после вторых родов вышло так, что сделала неудачный аборт, и с той поры больше мамой стать не сможет. К моменту гибели родителей сестра изрядно пристрастилась к алкоголю, и хотя её животный пыл угас, все ещё периодически срывалась. Бросала дочерей дома и убегала на несколько дней, отключив телефон. Когда же мать с отцом ушли из жизни, это стало для неё сильным ударом. «Когда она уехала, мы некоторое время общались, хотя и редко, – рассказал Матвей. – Но когда в моей жизни появилась София, сестра восприняла её в штыки. Во-первых, ей не понравилось, что я выбрал девушку не из нашего круга, – так сказала. Я попробовал Лизе напомнить, что наше дворянское происхождение давно в прошлом, но на неё эти слова не повлияли. Она до сих пор чувствует себя княгиней Воронцовой, – Матвей рассмеялся. – Представляешь? У неё на визитках в Англии так и написано: «Princess Vorontsova»! Во-вторых, но это я понял уже потом, Елизавета сочла мою жену и наших будущих детей прямыми её конкурентами. То есть она, конечно, никогда так не говорила. Но было ощущение, словом. Логика простая: я когда-нибудь передам дела Даше, и она отнимет у своих двоюродных сестер все деньги – те самые 20 миллионов ежегодно». Тогда я и спросила Матвея, почему он столь прохладно и равнодушно относится к Даше. Он нахмурился. Поставил бокал с красным вином на столик, поднялся с кресла и вышел на балкон. Достал электронную сигарету, которая окутала его клубами ароматного пара. Я подошла и встала рядом, давая понять: ответ мне ещё нужен. – Давай на «ты»? – вдруг предложил Воронцов. Я сразу согласилась. Теперь уже можно: мы выпили бутылку шампанского до этого, сблизившись немного. По крайней мере, мне так показалось, что между нами возникла определенная душевная близость. Ещё теплота и доверие. Я чувствовала себя рядом с Воронцовым очень уютно, словно мы знакомы много лет. – Это случилось сразу после того, как мне сообщили о смерти Сонечки. Я примчался в перинатальный центр, и когда увидел её белое лицо под черным пластиковым пакетом, в который упаковали мою любимую, словно… бревно какое-то! – Матвей выговорил эти слова со злостью и сквозь зубы. – То я… чуть не разнес там всё. Столько денег потратили на её лечение! Да не в них дело, конечно. Просто я думал… Я был уверен: с таким уровнем медицинского обслуживания, которое я обеспечил Софии, с ней ничего не может случиться! А вышло… – Воронцов вдруг глубоко-глубоко вдохнул и медленно выдохнул, снижая накал эмоций. Продолжил уже более-менее ровным голосом. – Я тогда пошумел там, конечно. Даже, кажется, что-то опрокинул, разбил. Перед глазами черная пелена была как будто, не помню. На следующий день мне рассказали, стало стыдно. Купил им навороченный аппарат УЗИ. В качестве извинений и компенсации за ущерб. На балконе было довольно холодно, а Матвей стоял в одной рубашке. Я, чтобы он не простудился, разгоряченный вином и своими эмоциями, быстро нырнула в номер и вынесла покрывало. Протянула ему, а он вместо того, чтобы только себя накрыть, накинул его на нас обоих. Да так, словно мы давно вместе, и это нормально, когда девушка вот так тесно прижимается к парню. Пусть лишь боком, но всё же. Он даже стал курить реже, стараясь на меня не дышать. Я замерла. Матвей возвышался рядом, почти на голову меня выше, и я ощущала, какое у него сильное плечо. – Через два дня в дом привезли Дашу. Я как увидел её, так сразу развернулся и ушёл. Ты себе не представляешь, как же сильно она похожа на Софию! Глаза, губы, нос, лоб, – всё как у неё. Не смог это видеть. Было ощущение, что жена отдала себя дочери, растворилась в ней материально, и потому умерла. Да, я винил в смерти Софии Дашу. И так сильно в это поверил, что не стал участвовать в её жизни. Гувернантки, няни – они ей занимались. Постепенно я привык к такой жизни. К одиночеству. У меня осталось одно увлечение – бизнес. – А как же другие женщины? Ты ведь сильный здоровый мужчина, со своими… кхм… желаниями?.. – спросила я и запнулась. «Кажется, полезла в слишком интимные дебри», – подумала с сожалением. – Придётся сейчас извиняться». Матвей помолчал. – Желания… Наверное, – пожал он плечами. – Знаешь, когда слишком много работы, они уходят на задний план. Где-то там сидят, но я постарался ограничить себя во всем. В ночные клубы и на светские мероприятия не хожу, дома бываю редко. В основном, офис и командировки. Вот и сюда приехал, как видишь, под самый новый год. Отмечать же не собирался. Думал лечь спать. И как интересно вышло, – Матвей улыбнулся и посмотрел на меня.