Названные ученики отмерли и, одновременно кивнув, послушно побежали на выход, тогда как остальные глупо хлопали глазами, пытаясь сообразить, что сейчас произошло. Разделившись на нижнем этаже, команда атаки побежала к дверям, ведущим на улицу, где Прасет торопливо предупредил охранниц, наказав следить за входом и быть готовыми к нападению со стороны мстителя в любом момент. Выбежав за пределы школы с уже обговорёнными «должностями» на месте битвы, маги сразу заметили ворота. Те были серьёзно потрёпаны, профнастил погнулся на месте стыка двух дверец, был несчадно оторван от железного каркаса. А прямо перед забором, в пределах школьного участка стояла она: пятнадцатилетняя девушка в изодранном нежно-розовом платье с вырезом на бедре, с впалыми глазами, что стали ещё насыщенней, постепенно принимая красный цвет, с обглоданной и местами разлагающейся безжизненно серой кожей, застывшим в болезненном крике ртом и опущенными вниз руками, что держали два энергетических меча, чуть загнутых на конце. — Ну, уат-ди, дрянь ты костлявая, которая моего... — Сет горько усмехнулся, поморщился и разразился злостным криком: — Друга жестоко опустила перед огромной толпой и виноватой себя после упадка его магических сил не чувствовала! — Он был неплохой игрушкой в моих руках, — неторопливо, с явной насмешкой прошипела Ананья и была понятна всем, так как умершие маги не разбирали языков и говорили душой, а у неё определённого языка нет. Голова иллюзионистки была опущена, смотрела она на всех исподлобья, ужасая своей улыбкой, точно она клоуна-убийцу пародировала. — А твой отец!.. — Замолчи! — С дрожью в голосе пробасил маг, явно переживая за сохранность истинной причины смерти девушки и пытаясь сменить тему агрессивного обсуждения. — Не смей больше говорить о Корне! Забудь о нём, тварь! — Из уст парня в мир полился длинный, примерно с трёхэтажное здание, громкий поток отборного мата, от которого даже у трупа уши вянуть начали. — Из-за тебя, нанг, ему в тройной мере учиться надо! Из-за тебя он чуть ли не каждые выходные до полуобморока напивается! Ты, нанг ба, ты виновата в этом! — И мне, о, поверь, никоим образом горестно от этого факта не становится! — Вскинув руки со сжатыми в них мечами, Анья гортанно, с наслаждением засмеялась. — Даже наоборот, Сетушка, совсем наоборот. — Ты при жизни слишком много психологических ужасов смотрела, Ананья, — ядовито усмехнулась Доминика и, пока та ещё смотрела на её друга, схватила Бунси, стоявшую по правую руку, за запястье, закрыла глаза. Мысленно она скатала шар для сбора трупного яда, какого в мёртвом теле было с большим избытком и без которого существовать ему становилось в разы труднее. Серый полупрозрачный комок, словно бумеранг необычной формы выстрелил из сознания, став реальным, и за пару секунд облетел Ананью вокруг, после вернувшись в руки хозяйке, наполнившийся и оттого прилично округлившийся. Вобрав его в себя и поделившись с Бун за помощь, Ника улыбнулась и спросила насмешливо: — Что, на одно оружие меньше, а? — И, изобразив раздумье, добавила: — Ох, а ведь теперь ты стала уязвимой к этому яду! Ты осталась без огромной доли себя, так и что же тебя сейчас защитит естественным образом? В ответ послышалось лишь гулкое молчание, за которым последовали звуки бега и свит прорезающих воздух мечей. Иссохшие руки трупа поднялись, намереваясь вслед за воздухом разрезать и тело наглой противницы. Иллюзия Ананьи заставила всех потерять бдительность, но Бунси встречалась с иллюзионистами один на один и знала наверняка, как не поддаваться их Магии и потому осознавала всё происходящее. Она предприняла попытку помощи, приложила соединённые вместе большой и указательный пальцы обеих рук друг к другу, создавая ими некий знак бесконечности, прошептала заклинание и, рассоединяя кольца, направила руки в соперницу. Мощный поток отталкивающей энергии, исходящий от увеличивающегося пространства меж пальцами, должен был откинуть её в сторону. Но девушка устояла. Более того, Анья продолжила ускорять шаг, идя точно на внешне бесстрашную Дому, что ничего и не подозревала, стоя с тем же невозмутимым видом, что и раньше. Бун охватила паника. — Доминика, убегай! — Вскричала магичка, глядя на знакомую с распахнутыми в ужасе глазами. Грудь её вздымалась, руки охватила мелкая дрожь. — Ананья, я тебя разочарую, его здесь нет, — вместо ожидаемого послушания бросила темничка и, резко заведя правую руку за спину, выпустила в «собеседницу» энергетический кнут, которым хлёстко ударила мёртвеца от плеча до бедра. Частичка её сил оказалась в теле Галицкой, а сам труп выронил мечи и те растворились в воздухе. За спиной тайки она заметила Прасета с Вэньхуа, что подбирались к мёртвой магичке тихо, почти на цыпочках. Доминика помнила, что те во время обсуждения плана заняли позицию в тылу и занялась отвлечением соперницы, прошептав с весёлой, скрывающей нарастающий страх потерять над собой контроль улыбкой: — Цепи. Девочка, вновь двинувшаяся в её сторону, оказалась закована в толстые, соединённые друг с другом звенья, благодаря которым тоже теряла силы, отдавая их другой. Но защищающая школу сторона не подумала, что она может выбраться из них также легко, как и попасться. Иллюзионистка сверкнула розовыми глазами и цепи со звоном разлетелись, оттолкнув кравшихся сзади парней, уронив тех на ноги. Ника выругалась, ударной волной отлетев на пару шагов назад, но выказывать своё волнение, как лесть для мёртвой дамы, не стала. Ананья попытала удачу в создании иллюзорных копий самой себя. Ей удалось создать три клона, что за руки схватили трёх магов в позиции защитников, а главную свою противницу оставила на себя. Она неспешно подошла к Доме, заглянула ей в преисполненные наглостью глаза и, усмехнувшись, скрестила вновь созданные мечи на её затылке, задевая лезвиями собранные в крепкий пучок волосы. — Попробуй мне хоть один волосок отрезать, и я тебя по стенке размажу, даже прощения не попросив, — прорычала та, но тут же нацепила на лицо тоскливую маску, повторив: — Анья, тебе не за чем всё это делать, тот, кого ты ищешь, сегодня не здесь! Надежда успокоить пыл трупа шёл вровень с желанием изучить чужое лицо, угадать, осмелится ли и без того грязный маг осквернить свою душу ещё больше ради собственных целей. — Поверь, я пришла не за тем, о ком вы думаете, — оскалилась девочка в ответ и рывком направила оружие назад, в парней, что ранее пытались приблизиться к ней, а теперь крепко удерживались её копиями без возможности вырваться. Бунси, немного постаравшись, всё же удалось выбиться из крепкой хватки клона и откинуть летящие оружия. Те растворились в воздухе, так и не достигнув земли, но попадание точно в цель и не было основным планом Аньи — хватило игры воображения, чтобы парни с криками повалились на колени, прижимая руки к целым и ничем не покалеченным бокам. Сам же мертвец в этот момент грубо сжал шею Галицкой в одной руке, отлетел с ней к школе и длинными острыми ногтями полоснул по нежной щеке, желая вызвать заражение крови. Но, хоть кровь и потекла неровными струйками по скуле вниз, противница её продолжала вести себя уверенно, лишь неприятно морщась от щекотки. Ананья разгневалась и лицо её изменилось. Она зашипела в ярости и сжала пальцы на чужой шее, оставляя синяки и ранки от ногтей, а после грубо откинула тело назад, заставив удариться спиной об асфальт. Та, воспользовавшись моментом, зажгла в ладонях сухой огонь, а когда восставшая вновь подняла её над собой, быстро прошлась руками вверх по её плечам до лица, где тёмные пепельные щупальца жадно схватились за все оголённые участки мёртвой кожи, ненасытно забирая чужие силы и жизнь. Девочка откинула Доминику и та с новой силой полетела на асфальт, в этот раз издав болезненный стон. Бун не представляла, как ещё может быть полезна команде. Она, пусть и была хорошо знакома с Магией Иллюзий, всё же стояла в ступоре. Она редко участвовала в настоящих боях, мать никогда не заставляла, ей было плевать. И это чувствовалось сейчас намного существеннее, чем когда-либо раньше. Девушка металась взглядом по всем ребятам, не зная, куда себя деть. Не могла сфокусироваться на ком-то одном, взмокшие глаза совсем не вовремя начало щипать, руки тряслись, хотя в голове уже был выстроен чёткий план действий. «Бунси, спокойно. Она не особо опасна — команда наша хоть куда, мы справимся, — мысленно поддержала знакомую Ника, слыша, как та беспомощно всхлипывает, хотя сама уже была на пределе и из последних сил сдерживалась, чтобы не сорваться и не разорвать противницу на мелкие куски. — Я в тебя верю, Бун. И я верю в то, что сейчас ты увидишь одну валяющуюся на земле тушку, которую уже успели поцарапать и, кажется, сломать пару рёбер. Этой тушке по имени Доминика нужна твоя помощь. Не могла бы ты как-то помочь ей? А если ты вдруг хочешь отомстить за Сета, то с этим повремени, она всё-таки посильнее тебя одной будет — мёртвая же как-никак. Надо сначала обессилить её и связать, не трать свои могущества на лишние действия» Закончив успокаивающие речи, Дома подняла трясущиеся руки над собой и образовала в них небольшой чёрно-серебряный нематериальный крест, который, вызывая непонимание Бунси, кидать в соперницу не стала. Этот крест был отвлекающим манёвром, чтобы парни, превозмогая навеянную иллюзией боль, направили потоки собственной Магии в труп, что должны были сбить с ног и прижать к асфальту. Но девочка этому воспротивилась, резко обернувшись назад и ухватившись за щупальца магических сил голыми руками, сжимая их и вырывая из мужских ладоней. Только отбросив тающую в воздухе материю, она занялась очередным созданием мечей. — Ты же знаешь, что меня не победить такими дешёвыми трюками, зачем стараешься? — Прошипела оппонентка по бою с иностранкой, к всеобщему удивлению, беря над той верх. «Чёрт! И что это они решили, что она «ого-го», какая сильная, а я какая-то слабачка с два детских кулачка?! Я силы экономлю и стараюсь сохранять самообладание, а они! — Обиженно пробурчала темничка про себя. — Я понимаю, она мертва уже долгое время и ненависть к Тхиру с Корном возрастала в ней с каждым днём всё больше, но не так же всё критично, я тоже не пальцем деланная! А хотя... чёрт, а может просто выпустить моего внутреннего дьявола наружу и не мучаться?» Вмешиваясь в мысли россиянки, мертвец принялся раскручивать опущенные мечи вокруг тела, после чего грациозно откинул левый назад, где итак неслабо страдали маги, а правый в девочек спереди и слева от себя, чем заставила противников думать, что их задело остриями лезвий и согнуться от ощутимой, но ненастоящей боли. Сама же иллюзионистка на скорости рванула в школу, собираясь встретиться с магом, ненависть к которому не давала ей возможности упокоиться. В этот момент терпение Галицкой окончательно закончилось. Глаза её вспыхнули чёрным огнём, губы скривились в раздражении, пальцы, сжавшиеся на животе от пронзительных несуществующих покалываний резко распахнулись, напрягшись, а тело потеряло неуверенность, что так упорно скрывалась под лицом бесстрашия. Круто развернувшись на носках за спину, она побежала в сторону мстителя, ощутимо догоняя его. Прасет, оставаясь ослабшими коленями на асфальте и прижимая к боку ладонь, в это время закидывал друзей чистым русским и вслед кричал подруге, умоляя её не сильно разрушать школу, потому что ему ею ещё управлять. Но, конечно, делал он это в шутку, зная, что Доминика уже перестала кого-либо слышать, кроме собственного поломанного с детского возраста мозга, что призывал расправиться с непослушным духом мести самым грязным способом. Ананья вылетела из дверей школы в ту же секунду, как за ней скрылась Ника. Мёртвая магичка врезалась в дерево спиной, но резко поднялась на ноги, запрыгнув на противницу и вцепившись пальцами ей в волосы, выпуская из рук розовую дымку, что, въедаясь в кожу, пробуждала в существе все самые болезненные для его разума мысли, те, что существо старательно забывало долгие годы. Но чужестранка к тому моменту уже не соображала, её мозг не принадлежал ей, он существовал отдельно и Магия Аньи теперь никак не могла пошатнуть её психику. Девушка прохрустела шеей, безумно улыбнулась во все зубы и потянула подростка за длинные розовые волосы назад. Обе дамы сдерживали друг друга в своих руках, только напор проявляла Дома, отчего мёртвая кожа на шее её соперницы начала трескаться. Той пришлось оттолкнуть от себя яростную иностранку и вновь рвануть к школе, ощупывая сухие рваные раны. Вбежав в холл ровно после мёртвой магички, темничка заметила цель у магической сети, которую у прохода во взрослое крыло заведомо закрепили охранницы, дабы пресечь возможность незваной гостьи проникнуть в необходимое ей место. Сами магички лежали у детского блока без сознания, отправившись в непредвиденный отпуск. Девушки, очевидно, были жестоко откинуты туда Ананьей, что теперь пыталась разорвать преградившую дорогу сеть. Девочки отдали все силы ради крепости нитей, вот и не смогли долго сопротивляться — промелькнуло в ослабшем перед жаждой боя сознании магички Тьмы, прежде чем она ринулась в атаку с Аньей, что с болезненным надрывным криком скребла по энергетическим канатам острыми наращёнными ногтями и, кажется, рыдала, чувствуя близость своей цели. В состоянии своеобразного аффекта могущества темнички увеличились, но поведение её из-за этого состояния стало более бездумным, отчего противницу в сторону она откинула легко, но при этом задела своей рукой сеть, разрушив её силой, ставшей неуправляемой и почти убийственной. Хотя в защите уже и не было необходимости, ибо откинутая на пол тайка не смогла встать из-за оглушения от очередного падения и поразивших нутро сил ума лишившейся. Это не дало ей шанса бежать дальше, тело девочки сковало, прижало к полу слабостью, бессилием. За вырученные секунды Доминика успела оседлать иллюзионистку и сжать пальцы на её шее, удушая и забирая силы. Полностью задушить труп не получилось бы и при большом желании, но этого и не требовалось — нужно было лишь достаточно ослабить его, чтобы мертвеца удалось отправить в нужном направлении с билетом в один конец. — Ничтожная дура! Сдохла бы в том же чёртовом лесу, от тебя и без того проку никакого не было! — Вскричала вдруг Ника, не понимая, как в целом посмела такое произнести. Чёрным стали наливаться даже белки её глаз, ибо радужка всех бушующих в хозяйке эмоций одна не выносила, делясь с нетронутой частью глаз. — Для чего ты всё это устроила?! Почему решила местью на месть идти?! Не догадалась, за что с тобой так обошлись?! — Я просто хотела увидеть, как они страдают! — Прошелестела Ананья хрипло из-за сжатых на собственном горле пальцев. — Его мать! О-о-о, она столько мне боли принесла! Я не могла не желать тех же мучений её сыну, я хотела, чтобы и она страдала! Хочешь узнать, что она сделала? — Горькая усмешка слетела с губ с очередным хрипом. — Из-за неё мои родители оказались в финансовом аду и думали над тем, чтобы отказаться от меня, когда мне было не больше десяти, потому что содержать не могли! Сожалели, ревели, глядя мне в глаза, но думали, что с другими родителями мне будет лучше! Эта сволочь как-то повлияла на Тхирасака. Он сделал так, что мои родители в буквальном смысле слова узнали, какова на вкус земля. Не знаю, чем они это заслужили и, главное, что она сделала с Тхиром, но мама с папой обеднели, а я возжелала мести. Просто начала лучше учиться — красавицей я была всегда, — научилась в идеале управлять сознанием существ, создавать в их головах иллюзию безграничной влюблённости, а затем влюбила в себя Корна и сделала то, что ты, думаю, уже знаешь. Дома умолкла. Глаза её продолжали расплываться чернотой, но взгляд стал мягче, тревожней, а разум просветлел, заставляя ослабить хватку на чужом горле. Фиолетовые волосы от частоты резких движений вылезли из-под тугой резинки, и опали на лицо подростку, продолжавшему безвольно лежать на полу. Такие мертвецы по сути своей не могли врать об истинной причине, что наталкивала их на желание отомстить, что позволяло понять — сказанное ею было правдой. Но вдруг её родители творили зло, а мама Тиннакорна решила поставить их на место? Вдруг и они чем-то насолили ей? Любое существо может делать ужасные вещи, но при этом выдавать себя за ангела, отчего никто о его поступках и не догадается. Высказывать своих предположений чужестранка не стала, — мало ли у мертвеца появится новый повод не уходить на покой? — а вновь попыталась втолковать духу мести, что причина, по которой она вернула своему телу существование, не была разумной. — Но если кто-то и должен получить наказание в таком случае, то только те, кто его действительно заслуживают. Напрямую. Никак не через других, — заговорила сокрушённо, пытаясь вразумить подростка. — Использовать детей или друзей с возлюбленными — самое опрометчивое и гадкое, что может придумать существо, желающее возмездия. Дети родителей не выбирают, а близкие и друзья просто могут быть не осведомлены о делах своих товарищей. Всегда, при любых обстоятельствах наказание должны получать лишь сами виновные. Не те, кого они родили или любили. Так ты разрушаешь гораздо больше жизней, чем следует. Представь, сколько магов теперь тебя ненавидит и живёт с болью на сердце и в душе из-за страданий друга, на которые их обрекла ты? Тебе самой-то с себя не противно? — Нет, — прошептала мстительница со сбитым, но уже не от удушья дыханием, с колкой обидой в розоватых глазах, с дрожью в губах и струйками слёз, текущими по вискам. — Мне плевать на всех. И на себя тоже. После моей смерти родители покончили с собой из-за его матери! Она обрекла их на это! — Но они же были живы на момент, когда ты уходила в гнилой лес, верно? Галицкая навела мёртвую магичку на нужную мысль и та, испуганно вздохнув от догадки, распахнула рот и внезапно задёргалась, вырываясь. Она завопила, точно ей клеймо раскалённым металлом ставили, и в душераздирающем крике клялась в воздух: — Я убью его! Убью! — Тише-тише, я понимаю твои чувства. Поверь, этот моральный урод за свои грехи расплатиться. Как только мы сможем их доказать, он за всё ответит. Тебе пора на второе Небо, Анья. А я, как только засажу его туда же, тебе весточку отправлю. Ты сама сможешь плюнуть ему в лицо и вынести для него приговор на те круги Ада, какие посчитаешь правильными для успокоения собственной души. — На второе? — Сокрушёно выдохнула Ананья одними губами, выказав взглядом искренний страх. — Почему? — Прости, это зависит не от меня. Ты — дух мести, а мстительность — один из десяти грехов Магии и магов, как потомков Божиих и защитников людских. Мы должны быть пусть и не всепрощающими, но настолько примирительными, чтобы не восставать после смерти и не портить этим мирское спокойствие, понимаешь? Но ты дралась с нами в полную силу, какой, я знаю, у тебя много, хотя и пощекотала мою щёку своим симпатичным маникюром, — Доминика усмехнулась, макнув подушечкой пальца по кровоточащим ранкам, и мельком глянула на красные капельки. — И сейчас ты бездействуешь, не нападаешь на меня, пока есть возможность, так что я помогу облегчить тебе начертанную тобой же кару. Но только при условии, что ты не возобновишь свои попытки убить обидчиков. — Обещаешь? — Собравшись с духом, спросила девушка полушёпотом. — Конечно, — успокаивающе улыбнулась Ника и уточнила: — Так ты согласна? — В ответ на согласный кивок иллюзионистки она удостоверилась, что сил напасть на кого-то у девочки уже не осталось, и слезла с неё. — Тогда тебе нужно будет вытерпеть последнюю встречу с Корном. Сможешь сдержать себя и переговорить с ним без убийств и проявлений агрессии? От тебя требуется просто рассказать всё, как есть, по возможности извиниться и перестать держать на него обиду, осилишь? — Постараюсь. Подросток тяжело дышала, взгляд её был твёрдым, решительным, но розовый шлейф, исходящий от неё, как от мертвеца стал слабее, что говорило о её постепенно растущей готовности отправиться на второе Небо, а если быть точнее, в Ад на облаках. Взяв с неё слово о сдерживании себя в руках при Тинне, Дома, для достоверности связав руки мертвеца энергетической верёвкой, повела его за собой к кабинету, где всё это время находился Корн. На лестнице, ведущей на второй этаж, их встретили сразу четверо магов, что, по приказу самой же россиянки следили, чтобы дух мести не прошёл дальше. Они посмотрели на «командира» с острым непониманием в глазах, но та успокоила их брошенной фразой на ломанном тайском, утвердив, что всё так и должно быть и сказала им идти с ней. Скоро добравшись до нужной двери, темничка глубоко вдохнула, чтобы без кого-либо, кто мог бы поддержать или подержать за руку, самостоятельно зайти в класс, оставив Ананью с парнями, и с тяжестью в голосе и комом в горле попросить Тиннакорна поговорить со своей бывшей возлюбленной, разбившей сердце. В то время, как девушка зашла в класс, парень стоял у дальнего окна класса и кусал костяшки пальцев. Вполголоса она выдохнула, ловя на себе взгляды своих учеников и слыша их радостный шёпот: — Корн... тебе надо пообщаться с ней. — Она не стала нападать?! — Облегчённо воскликнул маг и выпучил на подругу глаза, в которых читалась надежда на что-то определённо хорошее. Скоро он вновь ошарашился, вспомнив, в каких случаях с восставшими трупами говорят их цели: — Ты решила помочь ей!.. — Ага... Она мне многое рассказала, а после моего ответа явно дала понять, что готова на сотрудничество и подавление в себе жажды мести. Сейчас она за дверью. Ты точно готов пойти на такое? — Конечно! Я полностью готов. Нам нужно найти отдалённое место, чтобы никто не подслушал, организуешь? — Корн, один момент. Я хочу присутствовать во время вашего разговора. Мне важно видеть, как она себя ведёт и знать, что она точно не нападёт. К духам мести у меня имеется личное недоверие. — Да, хорошо, спасибо. В молчании дойдя до пустовавшего кабинета, Доминика через друга передала одноклассникам просьбу спуститься вниз и разрешить оставшимся на улице магам войти в школу, после чего зашла внутрь. В помещении было мертвецки тихо, — так подметила Анья, оглядывая помещение повеселевшим взглядом. Оставив её у первой парты третьего ряда, темничка прошла к учительскому столу, села на его угол и, достав из кармана брюк телефон, прихваченный с собой из другого кабинета, надела наушники, давая понять, что подслушивать беседу не намеревалась. Включив любимые песни, магичка Тьмы с некоторой укоризной уставилась на восставшую, что теперь вела себя более спокойно и словно провинившийся пёсик опустила глаза, пока общалась с бывшим. Тот держался стойко, хотя на шее заметно напряглись мышцы, а под кожей скул заходили желваки. Руки он спрятал в карманах зелёного бомбера, но было видно, как те сжимались в кулаках. Голос парня ни разу не дрогнул — это петербурженка определила на глаз, ибо рот его открывался ровно, а кадык ходил вверх-вниз без рваных движений. Говорили они долго. Лицо мага с каждой сказанной иллюзионисткой фразой мрачнело, наполнялось задумчивостью, а под конец, когда он бегло кивнул приятельнице в знак того, что диалог завершился, и вовсе стало сухим. — Передайте, пожалуйста, Уану, что я о нём не забывала, — горько всхлипывая в плаче, попросила Ананья, стирая слёзы со щёк и прислоняя к губам ладонь. Друзья встали напротив неё, коснувшись друг друга плечами. — Что ему не надо больше так много переживать и пить с ночи до рассвета, и... ему нет необходимости постоянно сверлить взглядом Нонг’Корна, желая ему смерти. Он должен продолжать жить... скажите, что я люблю его. — Хорошо, — едва слышно прошептал Корн. Он узнал, что его «приворожили», но чувства почему-то всё равно не прошли. Навеянная любовь отчего-то не ушла даже после снятия злосчастных чар. Но об этом он тактично умолчал. Корн ушёл сразу, как только Ника взялась за отправку Аньи туда, где ей и было место после смерти. Он бегло бросил девушке «спасибо» за правду и так называемую доброту и скрылся за дверью, скорее всего, отправившись выполнять просьбу ненастоящей возлюбленной. Провела обряд Дома сидя на коленях на полу около меловой доски, сложив руки в молитве и шепча специальное взывание к Богам, поставив мёртвую магичку ровно перед собой с «уаем» у лба. Закончила ритуал, положив левую руку себе на сердце, а двумя пальцами правой медленно прорисовав силуэт трупа, от которого провела в воздухе лестницу в потолок и закрыла глаза, вернув руку в молитвенный жест. Когда темничка открыла глаза, подростка уже не было, лишь следы на полу говорили о её недавнем присутствии в кабинете, а на полу лежала небольшая чёрная коробочка, завязанная на шёлковую ленту — маленький презент от помощника Его Величества Тёмного принца за верную службу Первому.