Пролог Магические существа не появились на Земле пять миллиардов лет назад, когда сама она только образовалась, они не являлись предками людей. Не было магов и когда на пригодной для жизни планете появились первые неживые материи, от которых люди произошли. Они мало что знают даже о недалёком времени до нашей эры: что там было, как тогда жили и за счёт чего выживали, — лишь слышали от родственников, которые те времена застали. Первые маги родились обычными людьми, никогда и не задумаясь о том, что могут получить бессмертие, что совершенно неясным для них образом станут магическими Богами, когда настанет время и что после своей гибели — хотя вскоре после неё выяснится, что это и не смерть вовсе, а Вознесение, — станут править Небесами, обустроят их не хуже, чем человечество Земной шар и будут своими потомками управлять, чтобы создавать наилучшие условия для жизни людей, спасителей своих от ожидающейся казни. Начало вся история появления Магии берёт в первом году нашей эры. Родилось тогда во всём мире почти в одно время около трёхсот обычных смертных: от полевых рабочих и до детей важных чинов, «не последних» людей в своих странах. Друг друга они не знали, и знать не могли — разделяли их города, государства, положения в обществе, а некоторые и ноги ступить за порог дома или родного края не могли. Жили они обычной жизнью лет до двадцати каждый, и малейшего представления не имея о какой-то Магии в чистом или смешанном её виде. Даже такого древнего понятия, как «алхимия» в те времена ещё не существовало, люди только начинали привыкать к мысли, что одна женщина, прозванная Девой Марией, забеременела от святого духа и родила Бога, что говорить о магических способностях и существах, ими наделённых. Но разнеслись в один год по миру странности разные, всех людей пугающие. Сначала несколько народов вдруг заболевает никому ранее неизвестной страшной болезнью, что беспощадно губит каждого, кто холеру эту подхватит. Дальше в некоторых государствах людей непонятные сны преследовать начинают; кого-то во время сна душат или на грудь садятся; кому-то страшные вещи на ухо нашёптывают, кого-то до сердечного приступа пугают. А после всех этих ужасов и вовсе вся Земля на улицы выходить забоялась — на дорогах, куда ни глянь, везде павшие неизвестными болезнями тела толпами валяются с лицами, в страхе перекошенными. Тогда все, кто мог как-то увидеться с другими людьми, стали в тревоге за свою жизнь и за детей своих, слухи о нечисти распространять, о злых существах, пришедших по их души из мёртвой земли с мест боёв и драк за грехи людские расплачиваться. Никто не знал, как жить им дальше, что делать с этой бедой и кого молить о спасении, пока однажды не раскрыли свои необычные силы названные ранее такие же простые люди, что переживали те же эмоции, что и остальные. Случилось это с ними во время сна. Хотя как именно, история, — как и сами Боги за неимением верного ответа — умалчивает. У каждого способности проявлялись по-разному: один жарким огнём, полыхающим из печи руку не обжёг и даже толики боли не ощутил, вторая порыва ветра не почувствовала, пока другие от него лишь чудом не улетели на метра три в сторону, третий отчего-то светиться в тёмном доме пуще солнца стал всем телом. Но, из-за отсутствия каких-либо знаний в решительно полностью чуждой доселе сфере, при раскрытии в себе магических способностей большинство «избранных» впало в неистовство, задыхалось в истерике от страха, что невольно превратилось в ту самую нечисть, которую весь мир страшился вот уже несколько месяцев. Притом, дары-то их поначалу были неуправляемыми и проявлялись самовольно, без желания «обладателя», что только пуще пугало. Некоторые особенно совестливые "нелюди" даже голову на плаху положить готовы были или мечом попасть прямо в сердце себе, чтобы названных тогда проклятием, сил магических поневоле не распространить на ближних. Но родители с братьями да сёстрами слёзно удерживали их, не позволяли так жесткого с собой поступить, как бы их дети ни пытались выпросить позволения на сей подвиг — ни родительские, ни сестринские, ни братские сердца такой тяжкой потери не выдержали бы. Несколько долгих лет простые деревенские рабочие с воинами и около года богатые баре, дети королей и императоры скрывались от простых людей в своих домах и замках, страшась и дикованных дарованных им природой могуществ, что заковали в кандалы, и наречённой людьми нечисти, которая к кому времени уже все страны одолела. Все эти годы, не желая продолжать жить и не совладать с тревожащими способностями, Первые маги, борясь с внутренними тревогами, вместе с родителями своими постепенно занялись этими необычными силами, о которых ранее ни в письменах никогда не говорилось, ни народом людским не было рассказано, как о старинной легенде или вере в сверхъестественное. Тёмными ночами они тайно занимались, изучали свои дары, пытались привыкнуть к новым силам, надеясь всем сердце, что никто их не увидит и не решит, что они — та самая нечисть. И, пусть совсем никто из Богов тогда и понятия не имел, с чего начинать и как усмирять непонятное явление, они не бросали начатое дело, продолжали следить за организмами своими, поведениями и не смели нарушать клятвы, данные родным о сохранении собственной жизни. Но однажды, в подобную тренировочную летнюю ночь вычислили одну из «сверхспособных» девиц. Магичка, которую в недалёком будущем торжественно провозгласят Кровавой Дамой, дочерью Тэнно — титул императора в Японии — Иошико, находилась на заднем дворе отцовского дворца во время развития силы воли. Босыми ногами она стояла на мягкой траве, одетая в кину — длинную, перехваченную поясом рубашку с рукавами — и распашную юбку мо, и, держа родителей за руки, смотрела на кровоточащий скот в центре огороженного низким забором поля, тренируя выдержку перед неутолимой жаждой крови, пусть пока и не людской — страшно же, вдруг не стерпит и что сделает с бедным человеком! Молодая дочь Тэнно, рыдая, смотрела на пропитанную кровью козу и, продолжая глубоко вдыхать приятный носу запах железа — запах крови — изо всех сил старалась совладать с рвущей изнутри тягой, не нападая на столь лёгкую добычу, как со стороны дворца послышался испуганный вздох, за которым последовала произнесённая грозным полушёпотом брань за попорченную негодяями траву знатного человека. Но, стоило немолодой кухарке приблизиться, как она сначала схватилась за сердце, встревожевшись, что, спутав в темноте с простолюдинами, накричала на всю семью великого императора, а дальше от вида его дочери: красные, точно налитые кровью глаза, широко разинутый рот с острыми клыками, бледная кожа, льющиеся по щекам слёзы, но при этом страшный взгляд, мечущийся с женщины на изрезанную козочку и обратно. От увиденной картины кухарка завопила, застыла в ступоре, а когда смогла вновь совладать с собой, побежала по всему Эдо, — старое название Токио, — стуча во все дома и крича вовсеуслышанье о замеченном в императорском доме ужасе. Многие жители Японии тогда, узнав, что дочь великого Тэнно с большой для их умов вероятность была одной из тех злостных убийц, что безжалостно расправлялись с простыми беззащитными жителями, жизни людям портили и во снах к ним являлись, заставляя просыпаться в поту и выпрыгивающим наружу сердцем, были готовы устроить девушке прилюдную казнь. Но Иошико, запертая в своей комнате по воле отца, что в то время самостоятельно пытался успокоить взбунтовавшийся народ, сама не ведая каким удивительным магическим образом, — ведь, казалось бы, просто погладила своё докё, бронзовое зеркало, привезённое отцом из Китая — смогла связаться с другим Первым магом. Вместе с ним: видным титулованным в раннем возрасте молодым существом родом из Пекина, в дальнейшем прозванным Ваном Повелителем Растений Цзиньсонгом, продемонстрировав своему народу собственную безвредность, девушка отстояла право всех "наделённых" на жизнь, а Цзиньсонг с тех пор стал ей верным другом на все века. После подвига названной вампирессы и прозванного в народе ботаника люди узнали об остальных магах, что, как и те двое, никогда ни на чью жизнь не покушались и зажили с защитниками своими в мире, да согласии. Но нелюди эти, именованные будущими поколениями «существами», — ибо людьми за счёт нечеловеческих умений никак являться не могли, — только прожив ровно сто пятьседят лет, попадали замертво, очнувшись уже на Небесах, где впервые увиделись все вместе вживую, не через разнообразные «экраны». Заново друг с другом познакомившись, Первые, преодолевая непонимание с помощью чего, где и как они оказались и что им там делать, начали слаженную работу по исследованию неизвестных доселе мест. Когда Боги высчитали по шагам примерные масштабы открывшейся им пустой местности и дружно решили, что оказались именно на Небесах, прибегнув к серьёзной долговременной экспертизе, маги также установили, что уровень облакообразного Неба, на котором они оказались, не был единственным и выше, с самого появления Земли было образовано ещё четыре, которые уже были населены умершими душами. Попривыкнув к новым владениям, Первые постепенно обустроили все пять Небес, даровав каждому своё предназначение. Первое Небо они отдали разного ранга земным Вознесённым демонам и падшим ангелам, что поступали на службу второму или четвёртому Небу как место проживания. Второе испокон веков использовалось как Небо для греховных людей. Это был своеобразный Ад на облаках, но все попавшие туда раньше были отданы сами себе и время очищения от грехов проходило смешанно, сумбурно. Первые же улучшили его, добавили лагеря для состава надзирателей, который выберут сами и обновили все круги и комнаты с наказаниями. Третье Небо с начала существования было местом, где дожидались своего перерождения погибшие совестливые, благодетельные, спасающие жизни или нечестно убитые кем-то люди и умершие, не получив бессмертие после прошедших лет жизни или погибшие в бою маги. Следом шло Небо для Высших ангелов и светляков — магов Света, — что смогли из простых учеников земных школ и как следствие работников по своей магической «профессии» дойти до Вознесения. На этом Небе Вознесённые занимались большей частью Небесной рутины, такой как набор в школы учителей и директоров или ведение различных учётов. Пятое же Небо было отдано самим Богам с их ближайшими «секретарями» и «правыми руками», главными помощниками, которых те создавали собственными могуществами. Бывшими людьми или их детьми они не являлись и, по сути, даже не были никогда живы и не умирали. На Земле же, после Вознесения Первых, их потомки, как и сами Боги со временем стали лишь мифическими легендами, выдумками не самых умных живших в древности народов. От этого несчастья всем будущим поколениям магических существ пришлось начать скрываться, продолжая тренировать могущества в школах, что были подстроены по всем условным — и, позднее, бумажным — соглашениям как самые обычные, ничем особенным от других не отличающихся. Откуда же произошли потомки Богов, раз каждый Певрый маг был единственным в своём роде? Дело в том, что, развивая свои магические способности уже в мирной жизни со смертными, наречённые Боги находили себе по три "наложницы" или "наложника", постепенно увеличивая число существ, родившихся с необычными способностями, а после остановились на одной спутнице или одном спутнике жизни, с которым разделили быт, которым отдали сердца. Путём слаженной работы всех Первых, что общались тогда через домашние большие или карманные круглые зеркала, а магов из стран, в которых их тогда не завозили, с помощью известных всем блюдцев, водицы озёрной и других отражающих предметов выяснили, что дети, появившиеся от них — Богов, — априори не могли быть грязными, со смешанной кровью. Как и внуки с правнуками, даже если их возлюбленные Магией не обладали — силы в Первых магах были слишком велики, чтобы обычная людская природа могла состязаться с ней в утробе матери. Такой и была история появления всех тех магов, кто по своей сути с рождения были обязаны помогать людям в настоящем за то, что те оставили их в живых в прошлом, хотя имели право от волнения за собственные жизни убить всех «непохожих», отдавшись на произвол судьбы и растерзание нечистью. Глава 1 На горизонте тёмно-голубого рассветного неба сквозь утренний туман проглядывалось неброское красно-коричневое кирпичное здание, что казалось неким изгоем на фоне окружающих его архитектурных строений в центре столь известного города России — Санкт-Петербурга. Девушка с насыщенными фиолетовыми волосами по локти, что легко вздымались на слабом осеннем ветру, с задумчивостью, читающейся во всём лице, застыла перед пешеходным переходом, тускло-серыми глазами тоскливо вглядываясь в по-своему одинокое сооружение, что, думалось, ещё с пяти часов утра было забито трудолюбивыми учениками, пришедшими забыться в очередном учебном дне, тогда как она явится туда в последний раз. «Сегодня закончится та долгая и до боли в сердце любимая одиннадцатилетняя история, что собрала в себе не один десяток забавных, грустных, счастливых и местами тяжёлых моментов, которые навсегда останутся в моей памяти, навсегда запомнятся в моём сознании...» — Горестно подумала про себя Доминика Галицкая и, в раздумьях не заметив вот уже в третий раз загоревшийся зелёным светофор, пропустила мимо ушей противные сигналы автомобилей, пытающихся достучаться до её помутнённого мыслями разума. Пышные ресницы семнадцатилетней ученицы Петербуржской Магической Школы часто подрагивали, когда слёзы были готовы политься рекой от гадкого ощущения неизбежности, провала, уголки очерченных тонких губ в тоске опускались вниз, худощавые щёки напрягались при каждом горьком воспоминании о прожитых в родной стране годах, а изящные пальцы с длинными острыми ногтями безжалостно сминали гладкую ткань кожаной чёрной куртки с заклёпками на плечах. Ей была непонятна одна только идея такого предложения со стороны Совета, что уж говорить о согласии на него и от директора её школы — главного магического Советчика во всей России, — и от «Наивысших чинов» — Богов. Директора любой Магической Школы также имели звание Советчика, "должность" эта была наследственной и передавалась от родителя к ребёнку. Школами магические Советчики управляли с целью наблюдения за обучаемостью школьников, контролем компетенции учителей, слаженностью школьного коллектива, и обязаны были посещать Советы, на которых директора всех школ обсуждали насущные вопросы по теме обучения детей, проблемы в учебных заведениях друг друга, более углублённое развитие преуспевающих учеников и многое другое. У каждого Советчика способность была своя, под стать количеству Богов, — а среди них не было существ одного народа, — но, если какая-то страна славилась особенно высокой популярностью среди иностранных магов или просто имела в себе чрезмерно большое количество существ, в ней число школ могло доходить до трёх-четырёх, по одной на один крупный город и в таких случаях масти директоров повторялись. Дополнительные учебные заведения строились, чтобы магам из других областей не приходилось переезжать слишком далеко от дома, да и места на всех не хватало как в общежитиях, так и в самих школах. Тхирасак — директор Тайской Магической Школы — был темником, Ника знала это по частым рассказам Советчика своей школы, да и по зеркалу часто об этом говорили, когда у него интервью брали. И сын у него был уже совершеннолетний, готовый в любой момент занять место отца, только тот не спешил свой пост покидать — как-никак, в лучшем случае директора несли службу на Земле до положенных ста пятидесяти лет, после чего возносились и работали уже на одном из пяти Небес с учётом способности: с более тёмной могли работать в Аду, со светлой в Раю, или нейтральное для обоих — четвёртое Небо. «Каким же образом этот Тхирасак убедил абсолютно всех Богов, а главное, моего фактического опекуна согласиться на такое?.. Да, Ваню могли заставить подписать просьбу, так как согласились все остальные и стали на него давить, но вот сами Первые!.. Как он подействовал на них? Что он за существо такое, раз смог за такой короткий срок — всего за полтора месяца — собрать подписи от всех необходимых лиц и в середине учебного года нашёл мне свободное место в одиннадцатом классе?» — Мысли крутились в голове сами собой, магичке не нужно было прикладывать совершенно никаких усилий, чтобы окунуться в них с головой и уже не иметь возможности самостоятельно выбраться из панического круга тревог и волнений. Она размышляла о Тхирасаке Маиботхаде всю выделенную на подготовку к перелёту неделю. Что Ника всегда слышала о тайском директоре от магических новостных линий? Что этот маг никогда не отступал от исполнения своих идей, от воплощения своих желаний в жизнь, был храбрый, великий нравом, правосудный — так в новостях описывали абсолютно всех существ, занимающих высокие должности, точно подмазывались к ним. Но, что девушка знала по повествованиям так называемых очевидцев, собственного опекуна? Что он с детства был жадный до денег и власти, тщеславный и самолюбивый, но притом являлся существом очень трусливым, буквально панически боялся потерять что-либо из того, что имел и охранял «своё» семью дверьми и двадцатью замками. По словам знающих его существ, этот мужчина всегда всё больше и больше желал поднять свою школу в глазах простых магов и других Советчиков, всем мог пожертвовать, чтобы добиться желаемого, но не мог осуществить главную мечту вот уже шестьдесят три года управления ТМШ, как бы ни пытался. Тхирасак никогда и ни перед чем не останавливался, иногда даже перед правилами и законами, что было великим грехом на Небесах и жестоко каралось, хотя при этом его почему-то до сих пор держали на посту директора. Поговаривали также, что некоторые Советчики считали его сумасшедшим, что замечали странный блеск в его глазах при заверениях кому-либо о величии, которое он обязательно дарует своей школе, слышали от него пугающие заявления, и замечали, каким убийственным взглядом он смотрел на тех, кто хоть слово плохое в его сторону скажет. Главное, в чём Доминика была уверена больше, чем на сто процентов, так это то, что тайский Советчик при своей далеко не хорошей репутации не мог так запросто повелевать Богами и заставить их всех подписать договор о её переводе в его место «правления». Да и какая причина была озвучена! «Ученики обленились, не желают предаваться искусству Магии, срочно нужна помощь магички, что за последние десять лет немыслимо быстро овладела своей способностью почти в идеале и из раза в раз подавала хороший пример ученикам собственной школы!» «Она — темничка, подающая великие — прямо-таки величайшие! — надежды на хорошую обучаемость наших потомков, наших детей и внуков. Не только их, а даже на спасение людей от гнева, зла и бесчинства с помощью истребления нечисти и любого риска их возникновения!» — Голосил было этот Советчик на одной из пресс-конференций, показываемой на государственном канале по зеркалу. Что за существо станет по такой причине просить о переводе? Это казалось Нике в высшей степени глупым, ибо как одна девушка, притом совсем ещё молодая, могла изменить мнение четырёхсот с лишним магов? Даже если учесть, что сама она добилась такого «великого» успеха в Магии — это не значило, что остальные послушно потянутся за ней, стоит им только её увидеть, если они с детства не поняли, в чём их задача и почему она важна. Да и так бесстыдно выставлять себя в глазах Высших низшим могли далеко не все, не все бы на такое согласились так легко, как это сделал Тхир. Лишь те, кто не боится установленных правил и идёт до конца, несмотря на законы. Дома бы простояла так ещё долго, размышляя над своим нынешним положением и вспоминая былые времена, но её вовремя заприметила огненно-рыжая сверстница в бледно-розовом флисовом бомбере с белыми джинсами, что незамедлительно подбежала к ней и наскоро растолкала подругу. Галицкая перевела на белую ведьму наполненный застывшими в глазах слезами и невысказанной болью взгляд, отчего та сочувственно погладила приятельницу по плечу, грустно надув губы и нахмурив выразительные брови. Но лицо этой девочки не могло оставаться печальным дольше пары секунд, так что вскоре отчуждённый разум темнички пронзил жизнерадостный звонкий голосок, окончательно возвращая её в реальный мир: — Хэй, Домик, ну ты же так весь последний день прокукуешь! Стоило мне из общаги на десять минут позже тебя выйти, задержаться в ванной, так ты сразу в траур и даже дороги не видишь! Ну что за девочка такая? — Рика? Ты как здесь? — Опустошённо пробормотала магичка Тьмы, смахнув с ресниц блестящие на свету уличных фонарей солёные капли. Девушка тщательно прошлась изучающим взглядом по всему лицу Рики, словно не узнавала свою лучшую подругу и пыталась вспомнить по характерным признакам. Глаза быстро пробежались по веснушчатому миниатюрному носу и округлым милым щёчкам, сползли вниз к нежно-розовым припухлым губам в форме сердца, что были растянуты в лёгкой улыбке и аккуратному подбородку, а после взметнулись вверх, на весёлые морковные глаза, что с теплотой глядели в ответ на серый, практически лишённый разума взгляд. — Да, невнимательная моя, это я! — Озорно проголосила магичка, тепло приобнимая собеседницу за плечи в немой попытке утешить, перенять часть той боли, что в тот момент слишком открыто представлялась всему миру. — И в смысле «как я здесь»?! Мы с тобой в одной школе учимся и в одном общежитии живём, если вдруг ты за одиннадцать лет не запомнила! И ходим мы почти всегда вместе по одному маршруту, подруга! При виде настолько весёлой приятельницы, что, казалось, и думать не думала ни разу о том, что скоро распрощается с самым своим близким существом, Доминике стало ещё хуже. Смотреть на эту беззаботную задорность в глазах и всём лице самого родного мага из находящихся рядом, когда у самой на душе не то что кошки скребут — гепарды все мягкие ткани полосуют и прекращать не собираются, — находилось наиболее тяжёлым моментом из всей пережитой в апатии недели. — Ри, вот как можешь ты продолжать быть такой жизнерадостной, если прекрасно знаешь, что сегодня ночью я улетаю на три чёртовых года?.. Тебя это совсем не тревожит? — Губы Ники мелко задрожали, щёки таки намокли от крупных слезинок, что застоялись в уголках глаз слишком надолго, пока хозяйка их не соизволила моргнуть. — Чувствительная ты моя, даже не смей думать, что я хоть сколько-то могу быть равнодушна к твоему скорому долговременному отлёту! — Проворковала Беляева, с нежностью глядя на приятельницу горчичными глазами, проходясь взглядом по красному от плача и холода лицу девушки. — Просто я, в отличие от некоторых слишком сентиментальных девчушек, умею сдерживать себя ради самой любимой моей подруги, которую не хочу расстраивать ещё больше, чем она опечалена сейчас! И я вот до сих пор понять не могу, почему ж ты такой дар хладнокровный унаследовала, раз сама — натуральное воплощение мягкости! Радужка глаз Рики сменила цвет с насыщенного и яркого на более приглушённый и светлый не по простому её желанию, а из-за особенности абсолютно всех магов — тон менялся с изменением эмоций. Когда существо находилось в спокойствии, то глаза его были более натурального, среднего между всеми возможными оттенка, исходя из способности мага и никаких подтонов не выявляли. А если же существо испытало какие-либо яркие эмоции, то цвет становился кислотным, сочным, а при особенно сильных чувствах радужка у одних начинала светиться, у других вспыхивать огнём в тон глазам. Но, когда чувства были более грустными, тоскливыми или маг скучал, томился в ожидании чего-то или сопереживал кому-то, то радужная оболочка глаза отвечала на это более тусклым, тёмным и неброским тоном. Люди всегда видели уже сменившийся цвет, но благодаря прирождённому умению магических существ внушать им что-то настолько простое, даже не прикладывая усилий, они не придавали этому значения. Такова была природа магов. — Не приукрашивай, Ри, в обычный день я чупакабры страшнее и льда из морозилки холоднее, сама прекрасно знаешь! Просто сегодня совершенно не тот случай, вот и... стала самой себя в ПМС плаксивей. Я, кошка мне в ноги комком шерсти плюнь, заканчиваю обучение в родном ПМШ и уже завтра отправлюсь в абсолютно другую, неизвестную мне школу, что, способностью своей клянусь, не покажет себя как что-то сколько-либо благодушное, да и милы со мной там точно не будут, я уверена! А ты представляешь, какое между нами будет расстояние?! И я оставлю вас здесь, одиноко начну новую жизнь в, вампира мне в жёны и оборотня в свахи, абсолютно левой для меня стране! С незнакомыми мне существами, имеющими хорошую возможность меня прикончить сразу по прибытии и оправдаться случайностью! Ты это осознаёшь?! — Навзрыд прокричала Галицкая и, не сдерживая себя, выпаливала все скопившиеся внутри переживания на единственную девочку, что могла полноценно её понять. — Домик, голос сбавь! — Опасливо шикнула белая ведьма, дёрнув подругу за рукав кожанки и с тревогой огляделась по сторонам. — Ты так все наши тайны людям откроешь, за которые тебя потом в психбольницу упекут! К тому же, всё, что ты описала, я успела осознать ещё неделю тому назад, когда впервые услышала эту новость от тебя! — Полушёпотом осадила приятельницу девушка, не одаряя ту больше взглядом. — И знаешь, что я тебе скажу? Дорогая, ты слишком параноидально относишься к случившейся ситуации. Поверь, мне тоже невероятно больно и страшно за тебя, я тоже волнуюсь, как ты там будешь одна. Но что уж там определённо точно с тобой не случится — так это причинение тебе вреда, им это ни коим образом не может быть выгодно, Боги же не последние безмозглые идиоты! Да и по поводу одиночества нечего тревожиться, через полтора месяца каникулы и я точно знаю, что прилечу к тебе на них встречать Новый Год в прекрасном Бангкоке и с собой если не полшколы, то самых близких наших друзей точно возьму. А сейчас я всё ещё вижу, как тебе плохо и потому не желаю омрачать наше прощание сильнее, так что давай, переставай на эту тему разговор вести. — Ри... рыжик мой, ты знала, что ты самая прекрасная девочка во всём этом бренном мире? — С силой протирая мокрые глаза, любовно прошептала Дома и тепло улыбнулась магичке. — Знаешь, меня часто посещают такие догадки, — мягко усмехнувшись, ответила та, потрепав подругу по голове, которой была выше аж на полголовы. Приятельницы, ещё немного пообщавшись и подбодрив друг друга добрыми словами, вместе направились в школу, уже более готовые к этому непростому дню, что разделит прошлое и настоящее в России на будущее в Таиланде. Неприветливое блеклое здание приняло девушек уютным теплом и родной знакомостью; каждый уголок этого магического учебного учреждения был изведан ими уже к началу второго класса и давно не казался столь же таинственным или пугающим, как в первые два месяца первого года учёбы. Обеим подругам все свои семнадцать лет совершенно не верилось, что они перешли в одиннадцатый класс и уже заканчивали первую четверть, за спиной оставив немыслимо великое количество совместных воспоминаний с пережитыми трудностями, невзгодами и, что главное, счастьем и взаимной дружеской любовью. Иногда сложно оставить какой-то неумолимо важный момент в сердце и памяти так, чтобы спокойно продолжить жизненный путь с широко расправленными плечами и яркой улыбкой. Часто случались ситуации ломающие, разбивающие душу, настолько горестные и болезненные, что хотелось выть. Такое не было и, к сожалению, никогда не будет редкостью в жизни любого существа, будь то маг или обычный человек, но истина, пережившая века, гласит, что всегда легче переживать сложности, когда рядом есть любимые друзья, что всегда готовы прийти на помощь. Ставшие для темнички родными, — пусть и далеко не все были чистыми в своих желаниях, — одноклассники, ребята из параллели и даже старше всегда без уговоров или каких-либо просьб проводили свободное время с ней, возвращая её в строй, когда это действительно было необходимо, помогали продолжить плыть по течению, не сбиваясь с курса из-за каких-либо колеблющих сердце переживаний. В этих существах крылась основная причина, по которой «подающая надежды» магичка не желала покидать своей страны ради спасения другой от потери единственной во всём королевстве школы. Она не найдёт в себе силы так запросто забыть тех, кто всегда был с ней и улететь к абсолютным незнакомцам, не сможет довериться тем, кто из-за параноидальных мыслей кажется врагом. — Мы... должны двигаться вперёд ради них, верно? — Неуверенно спросила Доминика почти беззвучно, с тревогой глядя на громогласную вывеску в холле школы, что кричала: «Жизнь школы в руках её выходцев, как и жизни людей — сохранителей жизней наших. Сослужим же верную службу своему народу!» — Да, Домик. Ещё три класса, и мы станем настоящими взрослыми магичками! Я буду помогать людям, что две тысячи лет назад пощадили наших Первых, не стали их убивать, благодаря им мы сейчас можем существовать и наслаждаться жизнью. Я после школы стану лечить их от разнообразных болезней, заговоров, порчи и тому подобных негативных воздействий, а ты будешь храбро очищать нашу страну от этой гадкой нечисти и неупокоенных душ, причиняющих мирным людям зло и боль! — Воодушевляюще возгласила Рика и торжественно улыбнулась подруге. — Ты права, — с волнением выдохнула темничка, напрягаясь всем телом. — Но это всё в будущем. Давай сегодняшний день проведём только вдвоём? Думаю, стоит заранее хорошо попрощаться друг с другом, чтобы было не так грустно потом. — Мы не сможем весь день быть вдвоём, Домик! Учителя точно станут против этой затеи, ведь мы из разных направлений и не можем сидеть в одном кабинете или вообще прогуливать уроки! — Может, клюнь меня ворона в глаз, плюнем на них? Я, вообще-то, скоро на три чёртовых года улетаю от вас! Или давай все уроки мысленно общаться? Не хочу весь день до отъезда проводить вдалеке от вас, от тебя, это ведь такой критический шаг в моей жизни... За спиной внезапно раздался бархатистый низкий голос директора: — А делать этого, уважаемая моя Доминика Галицкая, вам сегодня и не придётся! Говорил он исключительно оптимистично и весело, даже своим глубоким грубым тембром умудрялся излучать только счастливые, внушающие радость тона. Таким этот мужчина был всегда. Ника успела прочесть в нём эту черту — умение воодушевлять, пробуждать в окружающих позитивные эмоции за счёт весьма натурального озорства в голосе — так давно, что сейчас и вспомнить не смогла бы даже приблизительной даты, но запомнила она эту особенность характера собственного опекуна очень хорошо. От неожиданности девочки одновременно вздрогнули и резко крутанулись на пятках, почти воткнувшись носами точно в коричневую рубашку, удачно выделяющую подкаченную грудь высокого статного мага лет ста с хвостиком с точёными скулами, гладковыбритым лицом, и чёткой линией, очерчивающей волевой подбородок. Глаза его были в этот раз были почти серыми, хотя в обычное время имели живой ореховый оттенок. Изображая такую безмерную радость и оживлённость, он, стало быть, неумолимо врал, о чём Дома, пусть и догадывалась всегда, но молчала, лишь губы поджав. — Приветствую, дорогие дамы. Простите, что напугал. Как раз искал вас, хотел сообщить, что эти сутки вы с вашим классом проведёте вместе! Мы с подСоветчиком понимаем ваше, Доминика, желание хорошо попрощаться с одноклассниками и друзьями из параллельных классов, поэтому дали всем вашим хорошим знакомым выходной и пригласительные на закрытый прощальный банкет. Я, как бы ни хотел, к сожалению, явиться на это мероприятие не смогу, но тоже желаю оставить свой след в вашем сердце, поэтому прошу разрешения на объятия и принятие подарка, — оборотень потряс чёрным переливающимся подарочным пакетом и приглашающе протянул девушке, к которой обращался, руки. Темничка, только завидев Советчика, перестала что-либо слышать, пропустив мимо ушей все сказанные им слова и лишь чудом смогла среди тумана воспоминаний различить его жест, машинально подавшись вперёд. Она пропадала в чужом тепле, сознанием продолжая витать в том роковой для себя дне, больно стиснув зубы и сжав руки в кулаки до покалываний в ладонях от ногтей, впивающихся в кожу. Это произошло на практическом уроке. Полный звуков тренировки наподобие стрекотания, взрывов и звонкого клокотания от магических всполохов и излишне громкого гомона учеников, борющихся друг с другом, учебный зал походил больше на рынок в самом разгаре продаж. Галицкая упорно отрабатывала поглощение трупного яда без вреда для собственного и чужого здоровья, когда в просторный тренировочный зал с неунывающей, но, чувствовалось, натянутой улыбкой вошёл директор ПМШ Вадим Радищев, весь напряжённый в теле, но озорной в лице. Он повседневно, не изменяя себе притворялся беззаботным и жизнерадостным дядькой, которому можно доверить любую трудность и он её раздавит пальцем, даже не заметив в этом сложности. Но он всего лишь не желал выдавать себя настоящего — хмурого и задумчивого, каждую минуту переживающего сотни тревог и тяжёлых мыслей — детям, приучая их к лёгкому отношению ко всем невзгодам, которые встретятся во взрослой жизни.