— Час от часу не легче. Откуда там немцы? — Следовало ожидать. Немцы давно работают на всем Ближнем и Среднем Востоке, а Афганистан у них опорная страна на весь регион еще со времен Третьего Рейха. Они ведь Шамбалу искали, какие-то тайные знания, а так как Индия в то время была британской, оставался Афганистан, дальше они шли нелегально. В самом Афганистане они помогали создать полицию, там у короля Захир-шаха были и гражданские советники, туда перебралась резидентура абвера после того как мы и англичане заняли Иран в сорок первом. Гитлер там очень популярен, особенно в среде богатеев, до апрельской революции были такие, которые держали портреты Гитлера в кабинете, дома, читали Майн Кампф[16]. МАД и сейчас не составило бы никакого труда найти друзей в Афганистане. … — По нашим предположениям, в спецслужбах и армии ГДР есть сочувствующие нацизму, они нашли контракты и с неонацистами в Западной Германии и с неустойчивыми элементами в Советской армии. Конкретно Половцев видимо, завербован медовой ловушкой, зафиксированы его странные контакты с полковником Пиотровски, занимающимся «коммерческим сотрудничеством» от имени Штази. — То есть? — Все что угодно. Контрабанда в обе стороны. Захоронение опасных отходов. Угнанные в ФРГ машины всплывают уже не только в ФРГ — но и по всему Блоку. Пиотровски должен был доставать валюту для нужд Штази, и он достает — но это перешло все разумные рамки… — Какое отношение имеет к этому Половцев? — На него вышли через контакты с Пиотровски. Есть основания полагать, что он завербован, регулярно встречается с Пиотровски конфиденциально, на явочной квартире. Ни разу не подал рапорт о своих встречах. Супруга неблагополучная по родственникам, недавно задержана при незаконных валютных операциях. Теща работает в Березке в Ленинграде, так же подозревается в спекуляциях. Гасанов задумался. Дело в том, что он был человеком с несколькими личинами. В одной он уважаемый юрист, судья, с отличием закончивший юридический в Бакинском университете. В другой он — потомок древнего рода ханов, издревле правящего Азербайджаном, В третьей — он лидер организованной преступности, теневого экономического подполья Азербайджана, не менее богатого чем грузинского. В четвертой — он председатель КГБ — потому что его попросили. Кто усторожит сторожей самих… Но иногда такая вот многоликость может и помочь. — Пока собирайте информацию. Но, ни до кого из фигурантов — пальцем не касаться! Особенно до Половцева. — Есть. — Ориентируй своих. Получается, он на немцев работает? — Информации пока недостаточно, но та что есть, показывает, что — да. Гасанов задумался. Не сходилось. По информации ПГУ — источник, который они искали — работает на американцев. Значит, либо Атос дал неполную или недостоверную информацию — что очень маловероятно. Либо ошибка в объекте — они случайно наткнулись на предателя, но не того о котором указал Атос. — Работайте — сказал Гасанов и направился к своему Мерседесу Ленинград, СССР. 26 февраля 1989 года В каждом советском городе, более-менее крупном, было две власти. И это были не обком и облисполком. Это была советская власть — и антисоветская. Советская власть распределяла, заставляла пахать, ходить на работу (но не работать! Именно ходить на работу), худо-бедно снабжала. И единственно чего у нее всегда было в достатке — это обещаний. Что будем жить лучше, что идем к коммунизму, что нас ждет светлое будущее. Люди кивали, расписывались в кассе за зарплату — и шли к другой власти. Антисоветской. У антисоветской власти было всё, вопрос лишь в цене. Хочешь кроссовки или джинсы Ливайс — пожалуйста, но стоят они столько, сколько инженер за месяц зарабатывает. Хочешь мясо каждый день есть, дефицитные лекарства достать — заводи знакомства. Будь полезным — и будут полезны тебе. У каждого есть что-то ценное, кто-то на складе сидит, кто-то на услугах. И все это — вопреки тому, что советская власть делала и провозглашала. Ну и всего остального у антисоветской власти — хватало. Пьянки, б…, наркотики. Антисоветская власть не воспитывала, она потворствовала. Хочешь — нальют. Хочешь — отсыплют. Плейбои и видеокассеты, которые впотаек смотрели отцы семейств. «Эммануэль», которую ставили и женам чтобы были в постели поизобретательнее. Это все — шажок за шажком — вело в трясину, в которой погибли тысячи и десятки тысяч. Но люди шли. Человеком быть намного сложнее, чем подонком. Но судья не принадлежал к этому миру. Судья Гасанов с детства знал, кем он будет и чем он будет. Дед был важным человеком, отец дорос до министра. Квартира в новом «министерском доме» с внутренним закрытым двором, где постоянно дежурит милиция, дача в Загульбе, еще одна — дальше, в родном районе, где их семью почитали как царей, потому что она там правила с шестнадцатого века, и советская власть ничего не изменила. В его родном городе на юридический факультет местного университета был самый большой конкурс, потому что право и править — слова однокоренные. Там учились те, кто будет править народом, и все это знали. А что касается всего остального… овощи и фрукты, половина которых идет налево и в северных городах продается за десять цен. Ковры — каждая советская семья хотела иметь хороший ковер, это было признаком советской буржуазности, дорогой ковер на стене, а у некоторых еще в рулонах в каждом углу стояли. Поделия местной легкой, текстильной, пищевой промышленности. В Азербайджане в основном делали то, что надо людям — а не армии… … А меня зовут Мирза, Работать мне нельзя Пусть работает Иван, Первыполняет план… … Судья был один из тех, кто сидел на самом верху. Сам он не торговал. Отмазывал. Получал. Передавал наверх. Принимал подарки. Как отмазывал? В СССР при хищении от десяти тысяч — вплоть до смертной казни. Но если позвонят — входили в положение. Давали восемь, десять лет. Потом на УДО или по болезни. За это тоже платили… Так — он имел имя в этом черном царстве, его знали во всех крупных городах, он мог задать вопрос — и ему бы ответили, по-чести, не так как милиции или прокуратуре. Откуда там честь? Э… там есть и честь, и верность и слово… все там есть. Возьмемся за руки друзья, чтоб не пропасть поодиночке… по тому миру легенды ходили, как друг друга выручали. Пришла внеплановая ревизия, недостача под полмиллиона — но если у тебя есть имя, тебя выручат, под честное слово, хоть машину, хоть вагон товара перекинут. Свой некролог есть — те, кто попался, сгнил в лагерях или был расстрелян по хозяйственной статье. Озверевшее государство вело войну с подкапывавшей его со всех сторон армией воров — и проигрывало, но и жертв — хватало. С обоих сторон — были и менты и следаки, которые тронули не того, и оказались в Нижнем Тагиле, в больнице с инфарктом а то и в морге, в раздавленной выскочившим на встречку грузовиком служебке… Все было… Приехавшего в Ленинград судью встречали сотрудники местного УКГБ, Большого дома. Подогнали Татру — судья поморщился, с детства понимая, что он потомок правителей, а не крестьян, он предпочитал скромность и незаметность. В машине ему начали докладывать по текущим делам — иностранцы, которых в Ленинграде полно, оперативные игры, американское консульство. Судья слушал — но мысли его были совсем об ином… … С гостем — судья говорил в гостинице Интурист, где сняли номер, там был буфет — но они попросили организовать стол в номере. Включил скэллер — устройство для предотвращения подслушивания, ему привезли из Англии. Его контрагент — лысый, одетый с иголочки в Париже, с огромной сумкой, полной всяческих деликатесов, которые не то что рабочему классу, но и директорскому корпусу не положены (а армии воров положены) — тщательно скрывал замешательство и страх. Он был как минимум полковником, а то и генералом невидимой армии воров, объедавшей страну как саранча — хотя занимал скромный пост замдиректора торга, и документы подписывал, обводя вырезанную в металле подпись. Десятка — десять тысяч, минимальный размер, за которым за хищения можно получить расстрел — он воровал примерно за неделю. Точнее воровали для него — его ученики, которых он нашел, поднял, выпестовал, и которые теперь воровали не покладая рук. В системе высшая ступень — когда воруешь не ты, когда с тобой делятся наворованным. Все ведь начинается с малого. Продажа товара из-под прилавка. Обмер — обвес. Ростовский разруб — это когда в один кусок попадает мясо разных ценовых категорий, но продается все по высокой. Каждая торговая точка, от ларька с пирожками, до крупного магазина — в день обворовывает покупателей от нескольких десятков — до тысячи и более рублей. Меньше всего получают продавцы — они зато таскают списанное, покупают по госцене и друзьям с заднего хода продают. Затем директор, который большую часть отправляет наверх — иначе обделят товарами. Наверху это уже миллионы. А ведь это самое простое — продукты. Есть комиссионки. Есть Березки. Есть сфера услуг, где свои темы — от шитья джинсов в рабочее время до воровства дубленок сданных в химчистку — потом перепродать, а государство заплатит за потерянное. Всяк по своему деньги выкруживает. Контрагент знал, что судья Гасанов — один из системы, один из теневых хозяев Азербайджана, один из лидеров всего закавказского клана, именно ему заносили, и не тысячами, а десятками и сотнями, чтобы проворовавшихся хозяйственников не расстреливали, а давали пять… семь… десять. Но теперь он взлетел со своим покровителем Гейдаром Алиевым на один из высших постов в стране — и как к нему прикажете относиться? Как относиться, если он всю эту бесчисленную воровскую рать видит насквозь и знает наперечет. Ему и расследовать в случае чего не надо — он знает. А КГБ — контора зубастая… Но похоже, новые хозяева Кремля решили поиграть в либерализм, начали отпускать вожжи. И когда Гасанов попросил о встрече — лысый не пошел а побежал. Собрал огромную сумку деликатесов — пригнали из соседнего Хельсинки, из Калинки-Штокманн. И вот, суетится, панибратствует, а лысина вся в поту… — Ну… вот. Что Бог послал, как говорится. Присаживайся, угощайся Судья сел на предложенное место. — Коньяк будешь? Гасанов презрительно посмотрел на бутылку дорогущего «Курвуазье». — Витя. Кто пьет коньяк с самого утра… — Тот поступает мудро… Вместо ответа — Гасанов достал бутылку «Девичьей башни», со стуком поставил на стол. — Ваше… я и не знал, что у вас в республике вино есть. — У нас все есть… Замидиректора — убрал бокалы, поставил другие, для вина. — Сухое? — Полусладкое. У нас виноград особый, сухое из него не сделать. Сахара много. — Давай, попробуем… Бордовая струя полилась по бокалам… — А неплохо… неплохо. Как говоришь, называется — Девичья башня — Надо закупить… — В Гяндже делают. — Запомню… а ты чего меня нашел, дорогой товарищ? Тебе сейчас место в Смольном… — Ленин из меня плохой… пока. — Пока… Замдиректора торга смотрел на по-свойски зашедшего к нему Председателя КГБ и с ужасом понимал — нет, он не шутит. Дай им волю — они и место Ленина займут. — Торговая дама меня интересует. Очень. Ты ее не можешь не знать. — Кто?