Я наконец нахожу упаковку, гласящую «Красный острый перец». Это же оно? Добавляю маленькую ложку и имбирь. Мама пишет, что теперь это все надо обжарить до «румяности» в оливковом масле. «Румяность»? Ладно, сейчас посмотрим, как у меня это получится. И опять, почему оливкового масла не было в ингредиентах? Она точно издевается надо мной. Мстит за то, что единственное, чему я согласилась научиться, это готовить печенье, когда она мечтала сделать из меня добропорядочную хозяйку. Постепенно продукты в сковородке и правда подрумяниваются, и это придает мне сил продолжать, значит, не все потеряно! Теперь надо добавить курицу и обжарить ее на сильном огне в течение пяти минут. Я закидываю курицу, масло брызгает, я отскакиваю от плиты. И как мне ее жарить? Хватаю деревянную ложку, вытягиваю руку и помешиваю на расстоянии. Засекаю время, пять минут проходят, и я приступаю к последнему пункту. Посыпаю все куркумой и карри, наливаю банку кокосового молока и выжимаю сок лайма на содержимое. Кажется, я справилась! Теперь надо оставить кастрюлю на среднем огне на сорок минут. Счастливая, уменьшаю огонь и накрываю крышкой. Пусть тушится. Готовить не так уж и сложно! Ставлю таймер на сорок минут и бегу в ванную. Надо еще привести себя в порядок. «Скучаю, ты когда домой?» – пишу я Алексу, чтобы иметь представление о том, во сколько его ждать. «Примерно через час, малыш. Тебе что-нибудь нужно?» – сразу же отвечает он. «Только ты;)». Я откладываю телефон и снимаю с себя его майку. В какой-то момент вся его одежда перешла в категорию «Общая». Душ принимаю быстро, прохладный, стараюсь не мочить спину. Кожа все еще не терпит контакта с теплой водой. Шрамы остались в нескольких местах, кожа там красно-белая и натянутая. Но и это не самое страшное. Самое отвратительное – фантомные боли. Они всегда бывают внезапными. Резкая, острая боль прошивает спину, и я ничего не могу с этим поделать. В такие моменты Алекс обнимает меня и кладет на себя. Мы лежим в тишине, в тепле друг друга и ждем, когда приступ пройдет. Не знаю, как бы справилась со всем этим без него. Я смотрю на себя в зеркало и решаю сегодня накраситься. В ход идут красная помада, подводка для глаз, тени и румяна. За время карантина и своей реабилитации я практически не красилась, но сегодня настроение сверкать. Расчесываю волосы и улыбаюсь собственному отражению. Если он не потеряет дар речи при виде меня, то я не Марион Депорт. Три дня назад мне пришло платье, я спрятала его в самый дальний угол нашей гардеробной, чтобы он ни в коем случае его не увидел. Это простое шелковое платье кроваво-красного цвета. Решаю надеть его на голое тело и так встретить Алекса. Представляю, как его взгляд будет бродить по моему телу, и прыгаю в предвкушении, ничего не могу с собой поделать. Платье смотрится на мне великолепно. Простое, но такое сексуальное. Идеально для сегодняшнего вечера. Неожиданно до меня доносится грохот из кухни. Я хмурюсь, бегу на источник звука… И встаю столбом. Вся кухня в дыму, а запах горелого такой сильный, что уже распространился по всей квартире. Алекс стоит перед раковиной, в которой вода сильным напором бьет прямо в кастрюлю с рисом. – Рис… Я забыла про рис, – восклицаю и бью себя по лбу. Я поставила таймер для курицы, но рис вылетел у меня из головы. Алекс хмурится, рукой отгоняет от себя клубы дыма и вытаскивает кастрюлю на балкон. – Ты рано, – я не нахожусь что сказать и выпаливаю первое, что приходит в голову. – Постарался освободиться пораньше, похоже, спас нас от пожара… Он поднимает голову и смотрит на меня. В моей фантазии я встречала его в зале, где накрыт красивый стол с вкусной едой, приготовленной мною, и я стою такая соблазнительная, с нахальной улыбкой на лице, и тихо его спрашиваю: – Еда или я? Что хочешь попробовать первым? Но реальность слишком далека от моих фантазий. В реальности мой мужчина закатывает рукава своей белоснежной рубашки и убирает последствия устроенного мной беспорядка. – Прости, похоже, я устроила сюрприз, но не тот, который планировала. Я подхожу к нему ближе, он нежно целует меня в щеку. – Ты красивая, – просто говорит он. – Готовишь курицу карри? – Пыталась. – Курица не сгорела и с виду выглядит аппетитно. – Думаешь, ее можно есть? – Думаю, стоит рискнуть, – шутит он и обнимает меня за плечи. – А еще весь дом пропах гарью. – Проветрим, и запах уйдет. – А что будем делать с рисом? – Сварим новый. – Он целует меня в губы, я таю под его прикосновениями. – Не помню, чтобы видел это платье… Я обвиваю руками его шею. – Купила ради тебя. Нравится? – Очень. Таймер пищит, и я неловко улыбаюсь. – Курица готова. – Я выбираюсь из его объятий. Но он не дает мне уйти, ловит за талию и тянет на себя. – Стой тут, – шепчет он. Алекс выключает огонь и сдвигает кастрюлю на другую конфорку. Подходит ко мне, поднимает меня в воздух и сажает на столешницу. – На чем мы остановились? – Мы еще даже не начали. – Тогда стоит начать… Он тянется к тоненьким бретелькам у меня на плечах и по очереди стягивает каждую из них. Платье медленно опускается, обнажая мою грудь. – Добрый вечер, дамы, – хитро сверкнув глазами, шепчет он. Я прыскаю со смеху, он улыбается мне кривой усмешкой. Опускает руку мне на подбородок и целует. Сначала нежно, мягко, он дразнит мои губы. Постепенно поцелуй становится жарче, он переплетает наши языки. Воздуха начинает не хватать, голова идет кругом. Его руки торопливо бегают по моему телу, и мне этого мало. Я притягиваю его ближе, а сама спускаюсь на самый край столешницы. Прижимаюсь к нему. Его руки сжимают мои бедра, и он медленно задирает подол платья. Шелковая ткань скользит по коже. Алекс опускает руку мне между ног и с удивлением смотрит на меня, обнаружив, что на мне нет трусиков. – Идеально, – шепчет он и вводит в меня палец. Мне нравится, что он пристально смотрит на меня, проникая глубже. Ловит каждую мою эмоцию от своих прикосновений. Внимательно изучает, как именно на него реагирует мое тело. Он аккуратно вводит в меня второй палец, усиливает давление. Это ощущается так приятно, я подаюсь ему навстречу. – Надо ввести новое правило, – тяжело дыша, говорю я и тянусь руками к его рубашке. Пальцы дрожат, но я торопливо расстегиваю пуговицы. – В этом доме тебя запрещается носить любого вида одежду, прикрывающую верхнюю часть тела. – Он продолжает свою пытку пальцами, увеличивает темп. Я хриплю, голос не слушается. – Переступаешь порог и раздеваешься, понял? – Я наконец справляюсь с рубашкой и снимаю ее с него. Веду ладонями по теплой, покрытой испариной коже и тянусь к ремню его брюк. Он кладет большой палец мне на клитор, легко трет его, и ощущения становятся столь сильными, яркими. У меня вырывается стон, и он впивается мне в губы. Ловит мои крики и нежно кусает губу. – Если пообещаешь не носить трусики, то я обдумаю это предложение, – произносит он приглушенно. Я спускаю его брюки и боксеры. С его губ срывается гортанный хрип, и мне так чертовски нравится, что все это происходит с ним из-за моего прикосновения. Что я довожу его до такого состояния. Он накрывает губами мою грудь. Теплый язык ласкает сосок, и он втягивает его, мягко кусая зубами. По коже бегут мурашки. – Сейчас, – прерывисто стону я, хватая ртом воздух, – Алекс… сейчас. Он вытаскивает из меня пальцы, смотрит мне в глаза. Я неторопливо притягиваю его ближе, чувствую, как его кончик упирается в меня. Резкий толчок – и он внутри меня. Я обхватываю его бедра ногами. Вжимаюсь в его крепкое тело. Его руки гладят и дразнят мою грудь, а толчки становятся быстрее и жестче. Я откидываю голову назад, громкое дыхание и стоны заполняют кухню. Он ведет губами вдоль моей шеи, слизывает пот и кусает там, где бешено бьется мое сердце. Я ловлю его губы и грубо целую. Дразню своим языком его. Мой стон исчезает между его губ, а я наслаждаюсь его вкусом. Его глаза темнеют. Он крепко обхватывает мои бедра, удерживая на месте, и увеличивает ритм. Входит в меня глубже, резче и жестче, вновь сминает мои губы, и этот поцелуй состоит из отчаяния и желания. Я испытываю те же эмоции, мне хочется большего. Проникнуть ему под кожу. Сплестись с ним в одно целое и никогда не выпускать его из своих объятий. Я не могу перестать целовать его, мои пальцы скользят по его волосам, спускаются на затылок, пробегаются по мышцам на шее и замирают, врезаясь ногтями ему в плечи. Это невероятное ощущение: чувствовать его рядом, оставлять на нем следы моей страсти, помечать его. Изучать вновь и вновь родное тело, чувствовать мягкость его кожи под своими ладонями, подрагивание мышц, бешеный пульс сердца. Сводить его с ума самой и сходить с ума вместе с ним. Он гладит изгибы моего тела и целует грудь, запускает пальцы мне в волосы и тянет за них. Со стоном, судорожно вдыхая, я откидываю голову назад. – Я почти что… почти что… все, – шепчу я, обхватывая его крепче. Его губы у меня на плече, он целует и покусывает ключицу, а услышав мои слова, кладет руку мне на талию, крепко удерживая на месте, заглядывает в глаза и резким движением входит так глубоко, что я не могу сдержать стон и выгибаюсь ему навстречу. Все происходит быстро. Эта потребность друг в друге лишает всякого контроля, и мы полностью отдаемся ей, растворяемся в ней. Я начинаю сотрясаться в его руках, оргазм мощной волной накрывает меня. Его челюсть сжимается, он шипит и опускает голову мне на плечо. Грубый толчок, и он кончает вслед за мной. Прижимается губами к основанию моей шеи и оставляет на коже нежный поцелуй. Подрагивания его тела отзываются эхом в моем. Он смотрит мне в глаза, и в его взгляде я вижу бурю эмоций. Я тону в них и в его чувствах ко мне. – Я люблю тебя, – шепчу я ему в губы. Признание слетает с языка легко и просто. Это так естественно – говорить ему об этом. И слышать в ответ: – А я люблю тебя. Крепкие руки обнимают меня, и я не хочу, чтобы это мгновение проходило. Стараюсь запомнить каждую мельчайшую деталь, чтобы оставить этот неидеальный день в своей памяти навсегда. О таком я даже мечтать не смела… Порой реальность куда ярче самой прекрасной фантазии. Жизнь вообще куда интереснее своей непредсказуемостью. Эпилог Спустя полтора года (Надеюсь, к тому времени мы забудем, что такое пандемия!) [36] Я переплетаю наши пальцы и заглядываю ему в глаза. Дыхание перехватывает. И так каждый раз… «Пройдет ли когда-нибудь это чувство?» – мысленно задаюсь я вопросом. Посмотрю ли я однажды на него без этого томления в груди? Без вопиющей радости и острого желания, чтобы он был как можно ближе ко мне? Мы идем вдоль вечерней рю Клер. Я шагаю по брусчатке, улица кипит парижский жизнью. Буланжери вытаскивают остатки хлеба с прилавков, сырная лавка прощается с последними клиентами, винный магазин заманивает надписями о скидках, а продавец со знанием дела вручает туристам бордо. Капает мелкий дождь, и я поднимаю голову к небу. В этом городе так часто идет дождь. Может, поэтому это мой самый любимый город на земле? – Надо поторопиться, иначе сейчас ливанет, – подгоняет меня Алекс. Мы ходили в магазин за покупками. У меня в руках пакет с тем самым бордо из винного, а еще мы успели урвать последний свежий багет в буланжери, забежать в мясной и купить антрекот, а в сырном взяли конте и пармезан. В бакалейной лавке Алекс набрал овощей и зелени. Я гуляла между прилавков рядом с ним, пока он рассказывал, что именно будет готовить. – Хочешь мороженого? – спрашивает он, когда мы проходим мимо итальянского кафе-мороженого Amoreno. – Сегодня не хочется.