–  Вы что? – воскликнул он, вновь сорвавшись на фальцет. – Вы подозреваете меня в убийстве моего папы? Даже следователь не задал мне такого вопроса! Я сам… Повторяю, сам сказал, что был в это время в другом городе. И есть много людей, которые могут подтвердить, что я там был! –  Ну… –  Следователь уже проверил мое алиби! – продолжал визгливо кричать Александр, бестолково мечась по квартире. – И оно его удовлетворило! Почему вы мне не верите? Почему? Мариша и сама не могла этого объяснить. Но что-то настойчиво ей подсказывало, что не бывает таких чудесных совпадений. Блудный сын решает вдруг вернуться в родной дом, и тут же оба его ближайших родственника умирают, сын отправляется в тюрьму, а жена в больницу. –  И ведь если бы я не спасла Клавдию, она бы тоже была мертва, – пробормотала Мариша вполголоса. Обращалась она к самой себе, но Александр внезапно замер и вопросительно на нее уставился. –  Клавдия – жива? – вырвалось у него. –  Ну да! А вы что думали? Она – мертва? И тут Мариша замерла прямо с открытым ртом. В ушах ее звучали слова Клавдии: «Кушай грибочки. Соседка их принесла. Рыжая такая. Дылда долговязая! Никогда ее раньше не видела, да какая фигня. Говорит, недавно переехала. Вот, познакомиться хотела. А грибочки хорошие, ты ешь, не сомневайся!» Глаза Мариши помимо воли остановились на рыжем парике, который лежал возле сумочки Александра у зеркала. Собственно говоря, париков тут было сразу несколько. Но рыжий был самый яркий и запоминающийся. –  Так это были вы! – воскликнула Мариша, едва не теряя сознание от ужасного открытия. – Это вы принесли Клавдии грибы и хотели отравить женщину. Но зачем? Она не ожидала, что Александр сразу же расколется и начнет говорить правду. Но тот не стал долго ломаться. –  А зачем она не сдохла сама? – взвизгнул он в ответ. – Зачем не развелась со мной раньше? Я был уверен, что она уже предприняла необходимые меры, чтобы стать свободной женщиной и освободить меня! Но эта глупая курица даже не пожелала поднять свой жирный зад! А грибы Клавка всегда обожала. Вся их семейка трескала за обе щеки! Сами собирали, сами варили, сушили, парили, солили. И еще, черт знает, что с ними делали. Фи! И добро бы брали благородный трюфель или, на худой конец шампиньон! Так нет же, собирали вульгарные грибы – волнушки, горькушки, уж не знаю, что там еще! –  И вы решили ее отравить? Грибами? Зачем? Чтобы она не претендовала на наследство вашего отца? –  Вот видишь, ты и сама обо всем догадалась. Браво, умная девочка! –  О господи! – вырвалось у Мариши. – Как же я с самого начала все не поняла! Так вы вернулись, чтобы убить отца и брата и расчистить себе путь к наследству? –  А что мне было делать? Они не пожелали бы принять меня обратно добровольно. –  А вы пробовали? –  Бесполезно было и пробовать, – покачал головой Александр. – Я лично даже не стал тратить время на бесплодные разговоры. Я достаточно хорошо знал своего отца и брата, чтобы предвидеть, что они мне ответят. Нет, они никогда не приняли бы такого, как я! –  Но чем вы плохи? Мариша задавала этот вопрос и уже знала ответ на него. Парики, маникюр, тщательно подведенные глаза, косметика, женское платье. Да еще выяснилось, что Саша дружил с Филом. А в нетрадиционной ориентации последнего не приходилось сомневаться. И до Мариши наконец дошло, что за человек стоит перед ней. –  Так вы тоже гей?! – воскликнула она. – Вот почему у вас не ладилось с Клавдией! Вы ее не любили, потому что вы гей и вас влечет не к женщинам, а к мужчинам! –  А мой отец никак не желал этого признать. И брат, между прочим, тоже! Более толстокожих и непробиваемых идиотов мне не приходилось видеть больше никогда! Они ни за что не захотели бы принять меня обратно. И что мне оставалось? –  Только убить обоих? Да? –  Я этого не делал! – снова взвизгнул Александр. – Сколько вам повторять! У меня алиби! Я был в другом городе! В Москве! Сидел в вытрезвителе! Ах ну да! У него же алиби. И у Клавдии дома его никто не видел. Вот почему Александр так легко признается во всем! Но все равно Мариша была уверена, что оба убийства Воронцовых – дело рук блудного сына. Может быть, он и не сам проломил голову отцу и брату, но режиссером и вдохновителем кровавого спектакля точно был он. –  У вас был помощник, – пробормотала Мариша. – Я точно уверена, что он у вас был. Сами вы сидели в Москве, обеспечивали себе алиби. А ваш помощник в это время осуществил ваш план и расчистил вам дорогу к деньгам вашего отца. –  Я ничего не знал! –  И кто мог быть этим помощником? – продолжала рассуждать Мариша, словно бы разговаривая сама с собой. – Ну да! Конечно! Как же я сразу не догадалась! Это был Фил! Верно? Александр молчал. А Мариша продолжила: –  И это вас я видела сегодня на кладбище, когда его хоронили! Он был вашим другом? Верно? И вы его любили? В глазах Александра уже стояли слезы. Он отвернулся и тихо произнес: –  Фил был моим первым мужчиной. –  Вашим мужчиной?.. – удивилась Мариша. – А… Ах, вот в таком, значит, смысле! О господи! Лицо ее залила густая краска стыда. Хотя, если разобраться, чего ей-то было стесняться? Смущаться должен был Александр. Но вот от него смущения Мариша как раз и не добилась. Ни капли! –  Да, мы любили друг друга! – воскликнул Александр. – И что с того? Это больше не противозаконно! –  Ну… –  Ради нашей любви мы оставили свои семьи. Потому что чувствовали, что не можем иначе. Наши жены и наши семьи буквально душили нас. Мы хотели быть свободными! И стали ими! Правда, Фил ради сына остался в Питере. По-своему, он любил мальчишку. Но от жены он ушел. Потом сколотил себе неплохую труппу и выступал с ней на различных подмостках. А я решил поступить более радикально. Я знал Клавдию и знал, что она от меня по-хорошему не отстанет. К тому же я не желал воспитывать чужого ребенка и нести за него ответственность. Так что я – умер! –  Но теперь-то вы воскресли? –  Да! Я вернулся. Но я не имею никакого желания делиться своими деньгами со шлюхой и ее выродком-наркошей! –  И вам совсем не жалко Ваню? Ведь парень искренне считает вас своим отцом! –  Жалко? Он и так слишком долго пользовался деньгами моего отца. Моими деньгами! Никогда бы не подумал, что отец может быть таким сентиментальным дураком. Он, видите ли, видел в Ване меня маленького. Подумать только, меня! А ведь Ванька даже не мой сын! –  Вы не можете знать этого точно. –  Могу! Клавка всегда мне изменяла! Это не мой сын! И я очень рад, что он отправится в тюрьму за убийство моего отца и брата! –  Но он этого не делал. –  А кто делал? –  Например, тот же Фил, – сказала Мариша. – Он ведь тоже приходил к вашему отцу в тот день. Он мог его убить и ограбить, а потом унести награбленное в качестве награды за хорошо выполненное задание. И тут же в голове у Мариши вновь зазвучал голос старушки-соседки: «Унесли столько, что и двоим взрослым людям не поднять. Где уж одному хиленькому мальчонке справиться! Не верю, чтобы это мог быть Ваня!» И еще одна фраза припомнилась Марише: «Человек в темном плаще выходил не один. За ним еще кто-то стоял. В темноте лица было не разглядеть, но наверное, это был Иван Алексеевич. Больше некому!» А что, если за спиной Фила в костюме Дракулы стоял вовсе не Иван Алексеевич, а его сообщник? Тот самый сообщник, который разбирался в технике и сумел помочь Филу отключить все видеокамеры в квартире старого коллекционера и таким образом остаться неузнанным? Фил мог пойти на ограбление, ему постоянно нужны были деньги на новые постановки, новые сценические костюмы, реквизит и прочее. Да и молодые любовники отнимали у него не только много сил, но и денег на них тоже уходила прорва. И к тому же у Фила имелся на старого коллекционера свой собственный личный зуб. Когда-то именно он принес ему серебряного петушка, чья коллекционная и историческая ценность во много раз превосходили его художественную стоимость. И Воронцов заплатил Филу и его сестре за петушка сущие копейки. Правда, последняя все равно осталась довольна, потому что петушок был ей подарен и в конечном итоге он все же помог Маниоле спасти ее бабушку от инвалидного кресла. Но Фил… Как знать, возможно, он все эти годы подсчитывал истинную стоимость петушка. И таким образом долг Воронцова перед ним все рос и рос, пока не вырос во много раз. Но все равно Фил был не один. С ним был еще кто-то. И этот кто-то был, конечно же, не Александр. Трус оставался в стороне, старательно зарабатывая себе алиби. Он даже в милицию не побоялся попасть и добился, чтобы на него составили протокол, где черным по белому была указана дата и время задержания. Питерским ментам не могло даже прийти в голову усомниться в честности московских коллег. Поэтому алиби Александра было принято ими с такой легкостью. Однако Александр был явно в курсе того, что затевает его дружок – Фил. А у того в свою очередь был опытный и умный помощник. Но прежде чем в голове у Мариши все детали сложились в одну четкую картину, раздался звонок в дверь, и знакомый голос произнес: –  Дядя Саша, откройте дверь! Не бойтесь. Это я – Гаврош! Александр нервно дернулся к двери и распахнул ее перед гостем. На пороге перед удивленным взглядом Мариши стоял ее друг и приятель, отчаянный практик быта Гаврила. Глава 18 Гаврош явно точно так же не ожидал увидеть тут Маришу, как и она его. Он тоже уставился на нее в полнейшем недоумении. Когда же первое взаимное удивление немного прошло, Гаврош первым спросил у Мариши: –  А что вы тут делаете? –  Я? А… А ты? Ты что тут делаешь? –  Я пришел к дяде Саше. –  Пришел? А как ты узнал, что он… что он тут? –  Я увидел его сегодня на кладбище. –  Увидел? –  Ну да. Вы его тоже видели. Вспомнили? –  Я? Когда это?