— И теперь, мисс Уильямс? — он дразнится. — Ага. Итак, — начинаю я, меняя тему. — Ты решил, что хочешь побыть сегодня рядом с другими людьми? Я имею в виду, разве не поэтому у тебя есть свой собственный тренажерный зал? Наконец, поднявшись на ноги, Баз делает шаг ко мне, и как бы мне ни хотелось отойти и держаться на расстоянии, потому что я все еще возмущена событиями прошлой ночи, я стою на своем. Я сохраняю пассивное выражение лица, стараясь, чтобы аура, окружающая меня, была легкой. Отсутствие упрека на моем лице нелегкий подвиг. Если бы я не знала его лучше, я бы наказала его прямо здесь, ворвалась и показала все эмоции, которые я изо всех сил стараюсь скрыть. — Не так много. Я решил проверить, как ты. Я поднимаю одну бровь. — Ты теперь следишь за мной, Баз? Я повторяю те же слова, которые он сказал мне прошлой ночью. Презрение, которое сочится из моего тона, безошибочно угадывается. Он, должно быть, понимает это, потому что его глаза блестят от удовольствия, будто он наслаждается этим. Как будто он наслаждается вызовом, который я бросаю ему. Сделав еще один шаг ко мне, устрашающая фигура База возвышается надо мной. Он приподнимает мой конский хвост, который свисает мне на грудь, и мягко перекидывает его обратно через плечо, давая себе беспрепятственный доступ к моей шее. Легким, как перышко, прикосновением, противоречащим всему, чем является этот мужчина, он легко проводит подушечками пальцев по влажной, липкой коже моей шеи. — Нет, — прохрипел он, подходя ближе. Мои глаза тяжелеют от одного его легкого прикосновения и близости. Все в нем сводит меня с ума. — Для этого у меня есть другие люди. Это значительно облегчает наблюдение за вещами и людьми. Я сглатываю. — В этом есть смысл. Наступает долгая пауза. — Поужинай со мной сегодня. Его пальцы все еще рисуют отвлекающие узоры на моей коже. Я облизываю пересохшие губы. — В прошлый раз, когда мы ужинали, все закончилось не так хорошо, — язвительно замечаю я. — И почему? — бросает он вызов, проследив взглядом за движением пальцев. Это идеальное время, потому что стена, этот жесткий внешний вид, который я построила, трескается, и я хочу снова стать прежней Маккензи. Мне хочется заскулить о том, как больно было видеть эту другую девушку в его пространстве, или, что ещё больнее было то, что он пропал без вести. Этой небольшой передышки от его пылающего взгляда мне достаточно, чтобы собраться с мыслями и взять себя в руки. — Думаю, ты знаешь почему, — шепчу я. Мой ответ заставляет его посмотреть на меня сверху вниз, изучая мой взгляд. На секунду мне кажется, что он собирается извиниться. Я практически вижу, как слова материализуются на его губах, но этого не происходит. Вместо этого он избегает темы прошлой ночи, как я и предполагала. Он отдергивает руку, и я почти всхлипываю от потери, но от его следующих слов по моей спине пробегает дрожь. — Будь готова к четырем, — говорит он, отступая, его взгляд все еще пожирает мою потную фигуру. Я скрещиваю руки на груди. — Я не говорила «да». Баз смеется. Этот смех темный, и в нем есть что-то жуткое. — Это не вопрос. Встретимся в вестибюле. Мои брови опускаются, когда его быстрый ответ сбивает меня с толку. — В четыре? Почему так рано? Баз пожимает плечами. — Я хочу тебе кое-что показать. Паника захлестывает меня. Я пытаюсь скрыть это, но он, должно быть, чувствует мою настороженность, потому что говорит: — Тебе не устраивали тур по Лос-Анджелесу, пока ты не встретила меня. И надень все, что захочешь. С этими словами он уходит из спортзала, оставив меня одну с широко раскрытыми глазами. Вот тебе и все карты на руках. Ровно в четыре я жду Маккензи в вестибюле. Первые пять минут ожидания я списываю на то, что она опаздывает по моде. Девушки, с которыми я встречался раньше, делали это, хотя я никогда бы не принял Маккензи за такой тип. Но когда десять минут превращаются в пятнадцать, а ее по-прежнему нет, я начинаю волноваться, потому что теперь начинаю понимать, что она не собиралась появляться сегодня. Я понял. Черт, я заслужил это после той ночи. Но это совсем не то, о чем она подумала. Я не планировал, что моя бывшая помощница появится в моем пентхаусе посреди ночи, когда я был с другой. Особенно после того, как я уволил ее всего несколько дней назад, узнав, что она переспала с Трентом. Я гордился, что я профессионал и управляю бизнесом, который чист от любых клише или стереотипов, например, как человек, трахающий свою помощницу или одалживающий ее своим друзьям. На бумаге Патриция была идеальной помощницей, но в реальной жизни? Нет. Она больше беспокоилась о своей внешности и о том, что работа в Kings Resorts принесет ей в долгосрочной перспективе, чем о том, чтобы сосредоточиться на текущих задачах. Ее самой большой неудачей стало заниматься сексом с одним из моих друзей вместо того, чтобы быть профессионалом, за что я ей платил. Как моя помощница, я предоставил ей доступ на уровень пентхауса, где она могла свободно входить и выходить из моего офиса. Как только я уволил ее, я дал ей конкретные инструкции оставить карточек у Дэна, но она это сделала? Конечно, нет. Вместо этого она взяла на себя смелость войти в мой пентхаус, а потом набралась наглости спросить, не передам ли я ее номер Тренту. У меня не хватило терпения сказать ей, что он никогда не входит своим членом дважды в одну и ту же девушку. Он из тех парней, который поматросил и бросил, и если она ничего не слышит о нем после их последней ночи, то, скорее всего, никогда и не услышит. Достав мобильник, я набираю номер Дэна, который был начальником службы безопасности и моим водителем с тех пор, как я заработал свой первый миллион лет назад. Он берет трубку после первого же гудка, его спокойный тон эхом отдается у меня в ушах. — Никаких ее следов? Немая пауза перед: — Она не выходила из своего номера, мистер Кинг. — Христос. Я вешаю трубку, нервно проводя рукой по волосам. Маккензи, Скарлетт, кем бы она ни хотела быть, сводит с ума. С тех пор, как ступила на мой курорт и перевернула весь мой мир вверх дном. Я очень похож на остальных ребят. Обычно я не трахаюсь дважды. У меня нет времени или терпения для отношений, поэтому у меня есть несколько избранных партнёрш, которым я звоню, когда я нуждаюсь в спутнице на какое-то мероприятие или что-то в этом роде. Так проще. Конечно, пресса и газетные сплетни любят печатать обо мне дерьмо, думая, что знают каждый аспект моей личной жизни, но это не так. Я как раз собираюсь направиться прямо к лифтам и объяснить все это Маккензи, когда автоматические стеклянные двери в вестибюле открываются и входит Маркус. Я знаю этого парня почти всю свою жизнь, и выражение его лица заставляет мой позвоночник выпрямиться. Его брови резко опускаются, когда он сокращает расстояние между нами. — У тебя шестое чувство на плохие новости? — Только проснулось, на самом деле. Маркус откидывает голову назад и смеется на мой счет. — Это, блядь, впервые. — И в последний раз. Поторопись и начинай говорить. Меня ждет девушка, с которой мне нужно поговорить после этого. — Он опять это делает, — начинает Маркус, как только я закрываю дверь своего кабинета. Я устраиваюсь в кресле с крылатой спинкой, готовясь к любым плохим новостям от Маркуса. — Когда Винсент не делает того, чего не должен делать? — сухо говорю я. — На этот раз есть видео и фото доказательства. Если мы не позаботимся об этом сейчас, он все испортит. Репутация Королей будет разнесена в пух и прах, и, скорее всего, это отразится и на ресторанах и курортах. Чтобы доказать свою точку зрения, Маркус достает телефон и нажимает кнопку воспроизведения на экране. Мои задние зубы скрежещут, и мышцы на челюсти сжимаются, когда я смотрю, как Винсент кладет руки на девушку, с которой он был. Он часто втягивается в ловушку наркотиков и других бытовых споров. Проблемы с гневом, которые он испытывал в детстве, с годами только усугубились. После того, как видео подходит к концу, Маркус смахивает, показывая лицо жертвы после драки. Я устало вздыхаю, энергично потирая виски, чувствуя, как надвигается мигрень. — Очевидно, он был пьян и сорвался. Она сказала только то, что в один момент он был в порядке, а в следующую минуту уже рыдал на ней. Ей нужны деньги, или она выдвигает обвинения и сливает все в СМИ. Мои руки сжимаются в кулаки, и я в отчаянии стучу ими по краю стола. Я слишком стар, чтобы разбираться с этим дерьмом и убирать беспорядок Винсента. Если не он, то Зак, а если не Зак, то долбанный Трент. Эти трое вместе проклятие моего существования. Часть меня хочет избавиться от них — Бог знает мое дело, и мне было бы лучше без них. Но другая часть, та, что выросла единственным ребенком, видит в них моих братьев — пусть и моих идиотов братьев, но все же семью. Кровь не делает нас семьей. Дикари сформировались много лет назад, и эта связь не может быть разорвана. — Он никогда не научится. Он никогда не остановится, если мы всегда будем рядом, уберегая его от неприятностей. Черт после того, как он положил на нее руки, я говорю, пусть она выдвигает обвинения. Этот ублюдок заслужил это. Маркус вздыхает, качая головой. — Ты же знаешь, что мы не можем этого сделать. Все наши имена и репутации связаны с клубом Короли. Я не позволю Винсенту все испортить. Ни для любого из нас. — Дерьмо. Я знал, что вступать в бизнес с любым из них станет ошибкой.