– Ну конечно. Куда же без тебя, – расхохотались друзья. Если у юношей все разрешилось довольно легко, то Луна и Сентария так и продолжали стоять, не глядя друг на друга. Аметрин посмотрел на них и сказал: – Думаю, вам есть о чем поговорить. Мы будем поблизости, вон за теми деревьями. Надеюсь, они не такие агрессивные, как эта сосна. Сосна тут же осыпала его градом шишек, каждая из которых достигла цели, как Аметрин ни уворачивался. Это немного разрядило обстановку, и все рассмеялись. Затем юноши отошли в рощу, а Луна с Сентарией сели на траву неподалеку от Древлия. – Прости, – тихо проговорила Сентария. – И ты меня прости, – тут же подхватила Луна. Взявшись за руки, они почувствовали, как возвращается прежнее тепло. Им не нужны были слова. Они просто сидели рядом и молчали. – Мне страшно, – прошептала Сентария. – Если нас не может защитить даже Эссантия, то кто тогда защитит наш мир? – Думаю, правители найдут способ уничтожить черные книги и все закончится, – оптимистично откликнулась Луна. – Ты такая храбрая. Я бы не смогла нормально жить, зная, что на меня могут в любой момент напасть и убить, – Сентария вздрогнула и крепко сжала руку подруги. – Даже после того, что наговорил Древлий, ты не потеряла присутствия духа. В отличие от меня. – Зато ты рядом, и с такой поддержкой мне ничего не страшно. Девушки встали и пошли в сторону друзей, которые уже вовсю шутили, забыв обиды. – И чего мы тут стоим? – нарочито грозно прикрикнула Луна. – Забыли про поединки? Между прочим, уже полдня прошло. – Но, Луна! Какие могут быть поединки? – возмутился Аметрин. – Ты же слышала, что сказал Древлий. – Конечно, я разве похожа на глухую? Я просто буду с вами, пока вы будете готовиться, и все. – Но это же скучно! Чем ты будешь заниматься? – Не переживай, я придумаю. Ты же ждешь меня из школы – и ничего, находишь себе занятие; вот и я найду, пока ты тренируешься. – А я тебе помогу, – сказала Сентария. – И я, – тут же добавил Стефан. Друзья вновь рассмеялись. Напряжения как не бывало. Все словно стряхнули с себя груз невысказанных обид, и только вина перед Аметрином мешала окончательно расслабиться. Чтобы избавиться от этого чувства, они окружили его и крепко обняли со всех сторон. – Предлагаю отправиться в Манибион, там есть и лаборатория, и тренировочный зал, – предложила потом Луна. Юноши поддержали ее идею, и Эгирин пошел отпрашиваться у деда на два дня, решив до начала поединков не тратить время на разъезды. Отправив гонца в Гарнетус, чтобы предупредить Раиту, маму Аметрина, вся компания, радостно переговариваясь, отправилась в Манибион. 5 – Слушайте все! Слушайте внимательно! Рано утром, едва встало солнце, по всему Драгомиру раздались зычные голоса глашатаев. Они одновременно появились на главных площадях всех петрамиумов со свитками в руках. Их голоса, усиленные говорильными трубами, похожими на закрученный рог, услышали все драгомирцы, где бы они ни находились. Люди оставили дела и вышли на улицы. – Сегодня в полдень состоится первый этап поединков. Приглашаем всех желающих на площадь у портала. Для тех, кто не может оставить дела, Эссантия подготовила сюрприз. Она будет демонстрировать поединки в зеркалах. Любых зеркалах, для всех и каждого. Да здравствует Эссантия! Ура! – Ура! – подхватили драгомирцы, обожавшие зрелища. Расходясь по домам, они взахлеб обсуждали подарок Эссантии. Ведь раньше не все могли следить за поединками. Трибуны были огромными – они вмещали несколько тысяч человек, – но все же недостаточными, чтобы разместить всех желающих. Воздушные модницы тут же достали из сумочек крохотные зеркала и, раскрыв их, с криками восторга увидели вместо своих любопытных лиц изображение площади, где плотники заканчивали возведение трибун и устанавливали помост для правителей и старейшин. Остальные драгомирцы тоже с изумлением смотрели в зеркала, поражаясь тому, насколько точным было изображение. Поднялась суета. В домах искали самые большие зеркала, осторожно снимали их со стен и выносили во дворы. Кто-то вместе с зеркалом вытащил на улицу диван, чтобы устроиться со всем возможным комфортом. Затем люди кинулись доделывать дела. Те, кто хотел лично присутствовать на поединках, устремились к порталу, спеша занять местечко получше. – Ну все, началось, – прошептала Луна, чувствуя, как холодеют ладони. – Ага, – взволнованно подтвердила Сентария. Ради поединков занятия в школах отменили, и Сентария, конечно, не могла оставаться в стороне, несмотря на непонятные отношения с Аметрином. После разговора с Древлием она осознала опасность, которая нависла над Драгомиром и ее подругой, и посмотрела на ситуацию с другой точки зрения. До этого Сентария не замечала ничего, кроме своей обиды, и даже не задумывалась, каково приходится Луне, да и самому Аметрину. А что касается черных книг, то Сентария, как большинство драгомирцев, о них и думать забыла, полностью доверяя Эссантии. Весь день после встречи с Древлием она проплакала в комнате Луны и наконец-то смогла высказать все, что накопилось на душе. – Понимаешь, мне тяжело видеть его… Я для него всегда была не очень-то и важна, а с появлением серебристой пряди вообще стала пустым местом. – Сентария, ты не права, – успокаивала ее Луна. – Это же Аметрин. В первую очередь он воин. Долг превыше всего. Вспомни, сколько Гелиодору понадобилось времени, чтобы сделать предложение Аните, которую он полюбил с первого взгляда. – То есть мне нужно подождать еще лет двадцать? – с ужасом воскликнула Сентария, поднимая заплаканное лицо. – Ну уж нет, – решительно заявила Луна. – У Гелиодора просто не было меня. А я церемониться с Аметрином не стану. Как только появится удобный момент, обязательно с ним поговорю. Таких, как он, нужно подталкивать к решительному шагу. Это в сражениях они в первых рядах, а в любви плетутся в самом хвосте. Они не знают, как себя вести. Романтики в них ноль целых шиш десятых. – Ой! Не надо! А вдруг я ему неинтересна… – Я уверена, что это не так. – Хотя… В любом случае лучше правда, чем ложные надежды, – вздохнула Сентария. – Наберусь смелости и поговорю с ним сама. – Хорошо, – согласилась Луна. – Но учти, я долго ждать не буду Кто знает, когда ты наберешься смелости. Анита и за двадцать лет не смогла. На том и порешили, а пока отложили эту тему, сосредоточившись на помощи друзьям, которые готовились к поединкам. Луна теперь сама повсюду ходила тенью за Аметрином, чтобы тот не отвлекался от тренировок. Сентария была либо с ней, либо с Эгирином, который закрылся в лаборатории и выходил оттуда, только чтобы поесть. Быстро перехватывал что-то на лету и вновь погружался в работу. По расстроенному лицу было видно, что не все идет гладко, но от помощи он отказывался. Разве что раствор какой принести или пробирку подать, что и делала Сентария, изнывающая от любопытства. А однажды Эгирин и вовсе пришел на обед с перебинтованной рукой, но не разрешил взглянуть на рану ни Луне, ни даже Александриту. Что случилось, так и осталось загадкой. Время, отведенное на подготовку, пролетело незаметно. Вечером перед началом поединков Александрит решительным шагом вошел сначала в лабораторию, вытащив сопротивляющегося Эгирина из-за стола, а затем в тренировочный зал, забрав оттуда Аметрина и Луну, которая успела задремать на скамейке, и грозно сказал, да так, что никто не посмел ослушаться: – Всем спать! Завтра вам понадобятся все ваши силы и знания. Если вы придете измотанными, то ничего не получится. Так что быстро по комнатам. Невзирая на страх, усталость последних дней дала о себе знать, и Эгирин с Аметрином проспали всю ночь как убитые. Чего нельзя сказать о подругах, которые наутро были бледны и за завтраком клевали носом. Стефан крутился возле юношей, засыпая их бесконечными вопросами о самочувствии, настрое и ожиданиях, чем немного утомил их. Они хотели спокойно позавтракать, а уже потом думать о поединках. Но Стефан не обращал внимания на их недовольство. Поглощенный раздумьями о будущей книге, он записал ответы и, схватив пару булок, умчался к порталу, чтобы описать подготовку к поединкам. После завтрака друзья отправились вслед за Стефаном к центру Драгомира, где на поле за два дня выстроили гигантскую смотровую площадку с несколькими рядами трибун, которые уже заполнились народом. Желающих было много, несмотря на обещанную демонстрацию поединков через зеркала. Азартные драгомирцы любили находиться в гуще событий. Те, кому не хватило места на трибунах, устроились на соседних лужайках вокруг принесенных с собой зеркал. Если уж не получится увидеть вживую, то хотя бы поболеть со всеми вместе. Воинам пришлось потратить немало усилий, чтобы отогнать зрителей, перегородивших проезд, с широких дорог, ведущих к порталу. Люди расступились, но все равно держались у обочин. Окрестные поляны уже были заняты, а следить за поединками из кустов или леса никто не хотел. Аметрин, увидев толпу, немного побледнел. Сентария положила ладонь на его сжатый кулак, и он благодарно взял ее за руку. Луна покосилась на них и улыбнулась. «Может, и не придется ждать двадцать лет», – удовлетворенно подумала она. Затем Луна переключилась на то, что происходило вокруг. Ей-то вряд ли доведется испытать себя в поединках. Эссантия допускала к ним только лучших выпускников, а Луна не будет сдавать экзамены. Правители решили, что экзаменоваться по каждому дару отдельно невозможно. Даже двойные экзамены для тех, кто открыл в себе дар целителя, были сложными, и после них редко кто допускался до поединков – слишком много материала нужно было запомнить. Александрит и Анита много раз рассказывали, сколько им понадобилось сил на подготовку. Днями и ночами весь выпускной год они зубрили без передышки. Анита вспоминала тот год как бесконечную вереницу учебников, летописей, опытов, справочников, энциклопедий. Они с братом справились только потому, что всегда поддерживали друг друга. Помня об этом, Алекс сразу высказал сомнения по поводу Луны. Точнее, сомнения не в ней самой, а вообще в способности человека запомнить столько опытов, ведь в каждой школе они исчислялись сотнями. То есть Луне пришлось бы выучить около тысячи билетов. И не за десять лет, как другие дети, а за каких-то три года. Анита поддержала брата. И Луна согласилась с ними. Она понимала, что теоретических знаний ей сильно не хватает, да и магией, при всех своих талантах, она пока владеет совсем не виртуозно. Поэтому сейчас девушка старалась не упустить ни малейшей детали происходящего. Вместе с участниками поединков они пересекли площадь, на которой будут разворачиваться основные события. Луна смотрела на гигантские трибуны, при строительстве которых точно не обошлись без магии, ведь иначе они бы просто рухнули под таким количеством зрителей. Пока все сидели спокойно, оживленно переговариваясь и окликая знакомых. Но не пройдет и получаса, как трибуны взорвутся криками. Драгомирцы болели за своих любимчиков, не жалея сил и собственного горла. Не успела Луна как следует осмотреться, к ним подошли организаторы и повели участников в большой шатер на краю гигантского поля. Девушки пожелали им удачи и заторопились к своим местам. Шум на трибунах стал стихать. Значит, скоро начало. И Эссантия не заставила себя ждать. Ровно в полдень, как она и обещала, поединки начались. Заиграла музыка. В центре площади взметнулся столб огня. Люди ахнули, а некоторые особо впечатлительные даже шарахнулись от почудившегося им жара и прикрыли лицо от воображаемых искр. В следующую секунду огонь исчез, и на его месте появился Аметрин, одетый в темно-бордовый плащ огненной школы. Он стоял на невысоком постаменте. От фигуры так и веяло мужественностью, а плащ величаво развевался за спиной, заставив сотни девушек замереть от восторга. Ярко-красный гранат, символ Гарнетуса, сверкнул на галстуке, и огненные драгомирцы, не выдержав, подскочили и начали скандировать: – Аметрин! Аметрин! Аметрин! Громче всех вопили Пиритти с Пироппо, которые умудрились занять самые лучшие места. Еще бы, их брат участвует в поединках! Они так раздулись от гордости, что напоминали важных индюков. На их плечах плясали Руби и Флави, щелкая хвостами и осыпая мальчишек искрами. Раита, глянув на недовольные лица соседей, призвала расшалившихся хранительниц к порядку. Она до сих пор не понимала, кто на кого больше влияет в паре хранитель – ребенок. Руби и Флави были такими же проказницами, как и ее мальчишки. Но зато не давали тем покалечиться во время очередной шалости.