В моей комнате, держа в заложниках моих мочалок, поджидал моего возвращения огонек. А я была мокрая, напичканная впечатлениями под завязочку, в одной туфельке (вторую потеряла еще в море, но заметила это только сейчас) и совершенно не настроенная на общение. Но кого бы это волновало? Негодовал Делмар недолго, но бурно. Оскорбленный нашим внезапным исчезновением, он ругался ровно сорок пять секунд, а потом наконец заметил, что я вся мокрая и дрожу. – Вы где были? – Поплавали немного, к сектантам… – осеклась, вспомнив, как отвратительно хрустели ломаемые кости, но быстро взяла себя в руки. – К адептам в гости заглянули, у морских ведьм на обеде побывали. Меня ощутимо передернуло, Делмар не мог этого не заметить. И он заметил, но вместо того, чтобы проникнуться сочувствием и оставить свои вопросы при себе, потребовал подробностей. Даже в гардеробную за мной сунулся, отказываясь уходить. – Мне нужно переодеться! – Мокро, холодно, неприятно очень, и такое чувство, словно густой, медный запах свежей крови пропитал насквозь и одежду, и кожу… А этот никак не хотел оставить меня в покое хотя бы на несколько минут. – Переодевайся, – великодушно разрешил Делмар, – и рассказывай. Я выразительно посмотрела на дверь. Огонька не проняло. – Яна, сладкая моя, неужели ты думаешь, что меня может удивить женская нагота? – усмехнулся, окинув меня заинтересованным взглядом. – Что такого ты можешь мне показать, чего я не видел раньше? – Вы опять мной питаетесь, да? – Другого объяснения его поведению я просто не могла найти. – Нет, меня уже тошнит от всех этих эмоций, даже от твоих, – поморщился он и добавил: – Не обижайся. А я стояла, чувствовала, как с меня капает, и уж точно на него не обижалась. Я злилась. Мне хотелось переодеться в сухое, в идеале – принять ванну, а не топтаться под взглядом красных глаз, не зная, как быть. – Ты так и собираешься дальше стоять? Заболеешь. – Крайне недовольный Делмар осмотрел гардеробную и вновь уставился на меня, добив требовательным: – Ну? – Выйдите, пожалуйста. Я переоденусь и все вам расскажу. – А если не выйду? – Не переоденусь, заболею, а вам, вместе с вашим любопытством, придется отправиться прямиком к Раяру. Я ничего рассказывать уже точно не буду. Делмар молча вышел и даже прикрыл за собой дверь, обозвав меня напоследок шантажисткой. Ну и пусть я шантажистка, зато осталась одна и смогла спокойно переодеться. Спокойно, правда, было недолго: минут через пять, когда я только разобралась с застежками на платье и смогла натянуть на себя сухое белье, дверь снова открылась. – Почему так долго? О… – В нетерпеливого темного, застывшего на пороге и нагло разглядывавшего мой новый комплект нижнего белья нежного персикового цвета, полетела мокрая туфелька, врезалась в широкую грудь и бесславно шлепнулась на пол. – Выйди! – Всегда удивлялся, как у вас, у людей, может быть такая темная кожа, – пробормотал он, не обратив никакого внимания на туфельку и на мой вопль. – Такой интересный оттенок… И он шагнул вперед. Ко мне. С таким сосредоточенно-исследовательским выражением лица, что сразу же стало не по себе. Все, что произошло дальше, было только на совести Делмара. Проще говоря, он сам виноват. Так я и заявила, когда ничего не понимающий Раяр перехватил меня на лестнице. Вернее, подхватил, когда я неудачно наступила на край покрывала, в которое спешно замоталась еще в спальне, пока очень впечатленный моим гневом огонек пытался уговорить меня успокоиться. – Прибереги свои эмоции на завтра, когда я буду голоден. Смотреть больно, как бесполезно ты их сейчас тратишь… – Получив еще раз напольной вешалкой по плечу, заткнулся и попытался ретироваться, но не тут-то было. Я неслась вслед за ним, в одной руке сжимая вешалку для шляп, а другой придерживая покрывало на груди. Делмар бежал чуть впереди. Так продуманно бежал, чтобы я не очень от него отставала и не сильно приближалась. Он забавлялся, я это прекрасно понимала, но не могла отказать себе в таком удовольствии. Кто еще мог бы похвастаться тем, что гонял по всему замку целого хейзара? И даже то, что он сам был совсем не против, чтобы его погоняли, ничуть не уменьшало моего азарта. – Раяр, отпусти ее, – потребовал огонек, притормозив на несколько ступенек ниже, – не видишь, она хочет меня убить. Не мешай. Меня не отпустили, отняли вешалку, которую тут же метнули в Делмара, недружелюбно поинтересовавшись: – Тебе не пора возвращаться в свой удел? – Только после визита светлых, – гордо ответил огонек, легко увернувшись от летевшего прямо ему в голову снаряда. Вешалка со страшным грохотом упала где-то далеко внизу. Почему-то подумалось, что шляпки вешать мне больше некуда. – Раяр? – неуверенно окликнул Делмар, когда хищник, не обращая больше внимания на своего невыносимого родственничка, начал подниматься вверх по лестнице… со мной на плече. Хищник не отозвался, продолжая подъем. А я висела на плече и разглядывала озадаченное лицо огонька, который так и остался стоять на лестнице, даже когда мы поднялись на этаж. – А мы сейчас куда? – Я чувствовала, как край покрывала путается в ногах моего кошмара, и честно постаралась подтянуть ткань повыше, что в моем положении было весьма затруднительно. А Раяр этого даже не оценил. Шлепнул по попе. Не больно, но ощутимо, обидно так, и понес дальше, строго потребовав: – Не дергайся. Не знаю, чего он решил добиться, но в комнату меня вносили уже изрядно раздраженную. Казалось бы, мы живем в огромном замке… два хейзара и я, а остаться в одиночестве, чтобы немного поплакать и пожалеть себя любимую, у меня почему-то нет никакой возможности. Немного одиночества. Неужели я хочу так много? Не церемонясь, меня скинули на кровать. Один взмах руки, и все книги были сметены со стола, чтобы на их месте, в дымном темном облаке, появились коробочки со знакомым названием кондитерского магазинчика, перед витриной которого я совсем недавно исходила слюной. Дося, а за ней и Бося показались из гардеробной (не иначе, на запах пришли) и сразу же устремились к столу, опасливо поглядывая на нас, распластавшись по полу и ползя почти на пузе. А Раяр смотрел. Не на мочалок. Он смотрел на меня, чего-то очень напряженно ожидая. Под этим взглядом, совершенно не понимая, чего от меня хотят, путаясь в покрывале и нервничая, я спустилась с кровати, оказавшись около стола раньше ползущей в том же направлении и очень энергичной Доси. А там, источая одуряющий запах выпечки, отчетливо ощутимый даже сквозь упаковку, меня ждала мечта сладкоежки. Пирожные, печенье, вафельные трубочки, море заварного крема и… Торт. Именно так, с большой буквы и с придыханием. Это был шедевр, венец кондитерского искусства, это была сказка. А я стояла на холодном полу на своих порядком отмороженных еще после погони за Делмаром ножках, завернутая в покрывало, не успевшая еще забыть, с каким аппетитом далеко не сказочные русалочки поедали сектантов, и… не получалось у меня восхищаться этой красотой достаточно сильно, чтобы это даже мой кошмар почувствовал. Светлое пятно с ярким, веселеньким логотипом кондитерского магазинчика, розовеющим на боку каждой упаковки, – кусок пирога с очень реалистичной вишенкой, парящий на насыщенном малиновом фоне с блестящей рыжей надписью «Витаэ», – неизменно притягивало взгляд. – А «Витаэ» что-нибудь значит? – осторожно спросила я, немного сомневаясь, что добропорядочные веларийцы решатся использовать для названия своего магазинчика мертвый язык. Зря сомневалась, как оказывается. – Сладкая жизнь, – перевел для меня Раяр, требовательно спросив: – Почему ты больше не радуешься? И взгляд такой напряженный, строгий, неприятный очень. Под таким взглядом радоваться совсем не хотелось. – Ну, я замерзла, устала, переодеться хочу, и вы… смотрите. Хищник нахмурился, пропустил мимо ушей почти все мои слова, зацепившись за то, что ему на данный момент казалось важным: – Если я отвернусь, ты будешь радоваться? И вот как он себе это представляет вообще, интересно мне знать?! – С-с-сильно сомневаюсь. – Раяр, – в дверях стоял веселый Делмар, держа в руках мою увечную вешалку для головных уборов, – если ты не знаешь, как нужно обращаться с человеческими женщинами, то мог бы для начала спросить совета у меня. – Если мне не изменяет память, именно за тобой она совсем недавно гналась со стойкой наперевес, – едко заметил мой кошмар. А я что? Стою, пятки морожу, бдю. Потому что если не бдить, то из сладкого мне могут достаться только упаковки с остатками крема. Шлепнув по потянувшейся к коробочке черной лапке, я недружелюбно поинтересовалась: – А можно я немного в одиночестве побуду?