Точно! В голове у Натки щелкнуло, она вскочила и бросилась к той самой стене. — Почему жила? Живет! Она знала, что здесь есть дверь, и потому ощупывала стену особенно тщательно. Валь смотрел на женщину, словно на ненормальную: может, Ната и в самом деле свихнулась? Но нет, пальцы довольно быстро нащупали ручку, потянули на себя — и вот она, дверь, открылась как миленькая. И лестница за ней тоже. Лезть наверх не рискнула, только голову просунула и крикнула: — Эй, ведьма! Выходи давай. Солдаты ушли, теперь вернутся не скоро! Давай выходи, нечего прятаться! Тишина. Там она или птицей обернулась и смылась? Умеют ли ведьмы менять облик? — Сама не выйдешь — я тебя сдам, — пообещала Натка, с удовольствием слыша шуршание и скрип пола. — После того, что господа в форме тут устроили, у меня не заржавеет! Поди и награда за твою поимку назначена, да? — Ладно, выхожу, — раздался недовольный девичий голосок. Валь вытаращил глаза и поудобнее перехватил метлу. Спустившаяся вниз девчонка по-прежнему казалась безобидной, хотя теперь была гораздо более пыльной, чем раньше. На альва она поглядела так сердито, словно он один был виноват во всех ее бедах. — Действительно, ведьма, — удивленно протянул Валь. — Глаза зеленые. — Ага, прям, — надула губы девчонка. — У тебя тоже зеленые, ты же не ведьмак. — Так я альв, а ты — человек. — Глупости это все — про глаза, — отрезала ведьма. — И вообще — убирайтесь из моего дома. Понаехали тут! — Деточка, не доросла еще — в таком тоне со старшими разговаривать, — неожиданно строго одернула ее Ната, которая к любым детям относилась так же, как к своим. — Тебе хоть восемнадцать-то есть? — Мне семнадцать, — растерялась ведьма. — Я совершеннолетняя. Натка запоздало вспомнила, что здесь совершеннолетие наступает в пятнадцать у девушке и в четырнадцать у парней. Неважно. Все равно перед ней ребенок, а ребенка нужно накормить, переодеть и успокоить, а потом уже допрашивать с особым пристрастием. — Зовут-то как? — Ари… Ариадна, — гордо вскинула подбородок чернобровая. — Ариша, значит, — кивнула Ната. — Есть будешь? — Так нечего ж, — наивно сказала девушка, выразительно оглядев кухню и опрокинутый горшок со щами. — Хлеб, мед, чай. — Буду. Ведьма решительно кивнула, потом взмахнула рукой — и пол сам собой стал чистым. Правда, Ари при этом как-то подозрительно позеленела и зашаталась, но Натка все равно позавидовала — ей бы такую силу! — Я заварю чай, — негромко заявил Валь. — Травки есть какие, ведьма? — В погребе в ларе, — кивнула она. — Только там на хрысском надписи. — Что мне твои надписи, я по запаху различаю, — махнул рукой альв и решительно полез в погреб. Когда домой вернулись мальчики — с кренделями в каждой из четырех рук, удивлению их не было предела. Ладно, альва они уже знали — вернулся, значит. Неожиданно, но в целом даже приятно. Не бросил, обещание сдержал. А вот хорошенькую девчонку в красном платье, степенно попивающую чай из большой чашки, они видели впервые. — Знакомьтесь, это Арина, — махнула рукой Натка. — Она будет жить с нами. — В смысле? — настороженно спросил Влад. — Ну вы же просили сестричку! Вот, получите, распишитесь. — Мам, мы маленькую просили. Нафига нам старшая-то? — Ну уж какая есть, — хихикнула женщина, с удовольствием глядя на вытянувшиеся лица сыновей. — Шучу я. Это местная ведьма, в общем. Идти ей некуда. Скрывается от правосудия. Пока поживет на чердаке. Ари истово закивала головой. Идти ей, действительно было некуда. Последний ее схорон на старой мельнице у реки вчера раскрыли. А ведь ей нельзя уезжать, потому что любимый человек иначе ее найти не сможет. Он обещал за ней приехать в середине весны, когда зацветет сирень. Она дождется. Дурочка малолетняя, ага. Оставлять ведьму в своем (или ее?) доме Натке не хотелось: слишком уж девочка хорошенькая. А у нее двое детей-подростков со своими гормональными закидонами и альв. Чертовски привлекательный, между прочим. Но выбора не было — не выгонять же ее, в самом деле. Было бы лето — Ната бы еще подумала, но за окном только-только теплеет. Весна вроде бы близко, но еще даже снег не начал таять. Что ж, от ведьмы есть толк — она вон полы умеет мыть магией. А сама себя почистить не может, поэтому Ната отправила все еще ошарашенно переглядывающихся мальчишек топить баню, Ари — убирать пыль на чердаке, а Валь вызвался варить обед. Вообще-то альв был с дороги, но только отмахнулся от ее «ты бы поспал, отдохнул». — В гробу высплюсь, как говорит мой друг Морозный, — весело заявил Валенуэль. — Ната, рыбу будешь? Я с овощами и травами запеку. И картофель по-дивноморски. А яблоки есть? Компот сварю. Сокровище, а не мужчина! Ната даже слегка зависла, наблюдая, как споро мелькает острый нож в руках у альва. Мужчина, который умеет так красиво готовить — невероятно сексуален. А тот, который готовит еще и вкусно — просто божественнен. Просто. Божественнен. Есть ли у него девушка? Как он целуется? А может, альв и вовсе девственник? Вообще-то стоило бы поговорить бы с ним по душам, обсудить сложившуюся ситуацию, узнать про планы на будущее. Куда он ездил, все ли у него получилось? Но в голову лезли совсем другие мысли. Интересно, если она будет к нему приставать — что он сделает? Она не будет, конечно… неловко. Но помечтать-то можно, правда? 11. Натка на ручках Тело после бани было тяжелое, неповоротливое. Мальчишки давно спали, и ведьма затаилась на чердаке, куда она утащила, словно мышка, пару покрывал и подушку, а Натка сидела на крыльце, завернувшись в одеяло, и завороженно глядела на звезды. Небо здесь было совсем другое, не как в её мире. Звезды крупнее, и луна какая-то розовая. В душе царило небывалое умиротворение и предчувствие чуда — как перед новым годом. Давно, в детстве. Потом-то любой праздник был мучительным: выбрать два подарка, обычно не два даже, а четыре — потому что мечты у Славиков разные, но подарить одну вещь все равно нельзя — раздерутся. И хорошо, когда подарки ограничивались машинками или конструктором, потому что два велосипеда Ната купить смогла только в кредит и ценой нескольких недель недосыпа — переводы по ночам делала. Как хорошо, что это всё в прошлом! Хлопнула дверь бани, выпуская облако пара и тонкого полуголого мужчину со скрученными в узел волосами. На Вале были одни широкие белые штаны по колено и распахнутая рубаха. Красивый. Натка прищурилась. Редко, когда увидишь такое складное тело. Мальчишки её только-только начали обрастать мускулами, до этого были просто жердями, а сейчас становились мужчинами, но это другое. Это её дети. А Валь, несмотря на обряд — чужак. Знакомый чужак, но по сути — посторонний мужчина. Альв быстро пробежал по ледяной земле прямо босиком. Снег мальчики убрали, но все равно — холодно же! — Подвинься, — сказал Валь, тесня Натку и сдергивая с неё одеяло. — Ишь, расселась! Он обвил её плечи рукой, и оказалось, что одеяла вполне хватает на двоих, особенно если они худые и сидят близко. — Ты меня не боишься? — насмешливо спросила Натка, опуская голову Валю на плечо. — Почему я должен тебя бояться? — удивился альв. — Ты не страшная. — У меня мужик был последний раз лет восемь назад. — Хм, не четырнадцать? — небрежно спросил Валь. — В смысле? — не сразу поняла Натка. — А, ты об этом… Пока я работала на одной работе, а дети были в садике, силы оставались на какие-то отношения. Ну, и верила в лучшее. А потом почему-то перестало хватать денег. — Мило… — он помолчал немного (Работала. Дети в садике. Ну, в принципе, он так и думал) и чуть повернулся к ней. — Не боюсь. Не хватало мне ещё красивых женщин бояться. — Я разве красивая? — с радостным удивлением спросила Натка. Валь фыркнул, а потом развернулся к ней всем телом и обхватил её лицо ладонями. Одеяло упало на крыльцо, но холодно больше не было. — Настоящие мужчины женщин не боятся. Настоящие мужчины женщин… — Ммм? Его губы были такими нежными, такими мягкими — как у женщины, наверное. "Ничего не получится", — решила Натка, отодвигаясь. Но его ладонь вдруг плотно обхватила её затылок. — Уверена, что хочешь уйти? — вкрадчиво спросил Валь, глядя на неё почерневшими глазами. — Нет, — честно ответила Натка, млея от ощущения его силы. — А чего ты хочешь? — Хочу ничего не решать. Хочу ни о чем не думать. Валенуэль с невнятным рыком подался вперёд, сминая её губы в совсем другом поцелуе. Натка скользнула ладонями по его предплечьям, смутно удивляясь тому, что они твёрдые и жилистые. Провела пальцами по плечам, нащупала хвост и дернула за шнурок, распуская его волосы. Валь хмыкнул, а потом подхватил её на руки — такой тонкий, а сильный — и шагнул на землю. — Куда? — шепнула Натка. — В баню. Я громкий, мальчишек разбужу. Громкий! У Натки никогда не было громких мужчин. Обычные мужики в сексе зажимались, молча пыхтели, никак не выражая свои эмоции. Да и сама Натка стеснялась издавать какие-то звуки, всегда сдерживаясь. А Валь, как оказалось, вообще ничего не стеснялся. Он и говорил, чего хочет, и восхищался ей, и стонал — и у Натки, кажется, впервые в жизни снесло крышу. Она и не знала, что так, громко, открыто — это совсем другое. Баня все ещё хранила тепло, но ночевать здесь было негде. Лавки жёсткие, шершавые. И без того ладони и колени жгло огнём. Валь, посмеиваясь, ловил покрасневшие руки Натки и дул на них, а потом поправлял на ней одежду. Они вернулись в дом — Ната в свою горницу, альв — на тюфяк в комнату мальчиков. Все это было так странно, так невероятно, что женщина полночи ворочалась на постели, пытаясь осознать, вместить… Для чего они это сделали? Между ними нет любви, только дружба. Натка ещё помнила, что такое любовь, выворачивающая душу, ломающая кости. Ей больше любви не нужно. А здесь была даже не близость, даже не душа к душе. Просто шальное и такое необходимое друг другу удовольствие. Передышка. Глоток радости.