Она даже смотреть на него не могла. Отвела взгляд в сторону и нервно играла пальцами. Такой знакомый жест. И она… Мысленно встряхнувшись, Матвей отвернулся и молча сел в свою машину, выруливая со стоянки. Последнее, о чем он хотел думать – это бывшая жена. Встретились и встретились, с кем не бывает. А то чувство, что засело в груди, все еще пульсирующее и леденящее, совсем с ней не связано. * * * После ухода Матвея, Яра встала и, приняв прохладный душ, пошла готовить ужин. Они с Матвеем оба много и допоздна работали, поэтому ели по пути домой в каком-нибудь заведении или заказывали на дом, но по выходным она обязательно готовила ужин, а Матвей завтрак. Несмотря на то, что только съехались, они и до этого часто проводили время вместе или у нее, или у него, так что это стало своеобразной традицией. Удивительным образом, за короткое время, в их паре успела появиться своя рутина, что, впрочем, совсем не означало, что первоначальные головокружительные эмоции и новизна прошли. Ей даже нравилось, что они так легко обжились друг с другом. Хотя Яра и старалась не сравнивать, но с Владом все было совсем по-другому. Несмотря на то, что они встречались пару лет до свадьбы, жить с ним оказалось не так легко. И к этому шагу они шли довольно долго. А Матвей, с первых дней начала их отношений, буквально поселился у нее, настойчиво отвоевывая свое место, и это ее совсем не напрягало, хотя и должно было бы. Яра не могла воспринимать всерьез то, что так легко и быстро начало складываться. Сомнения все еще грызли ее. И это тоже поспособствовало ее утренней истерике. Девушка уже пришла в себя от неожиданного всплеска эмоций, и, отбивая мясо от всей души, корила себя на чем свет стоит за то, что так глупо повела себя. Неизвестно, что еще подумает Матвей о ней после такого. Едва ли она могла винить его за уход, с самого начала их знакомства она только тем и занималась, что постоянно косячила. У него тоже не железное терпение, так что пусть проветрится. Подумав, что немного лишних калорий им не помешает, Яра решила приготовить мясо по-французски, со своим фирменным сливочно-грибным соусом и большим количеством сыра, а на гарнир запечь картошку с прованскими травами, которую Матвей очень любил, но редко себе позволял. Этот мужчина заботился о своем теле и здоровье, за что она очень уважала его, потому что аппетит у него был отменный и любил он в основном то, что вредно. Сама Яра такой силой воли не обладала. Наконец, к семи вечера, когда у нее почти все было готово, послышался шум из прихожей. Яра с запозданием поняла, что выглядит, как настоящая неряха – с влажными волосами, завязанными в небрежный пучок, без макияжа и одетая в его белую футболку с пятном от соуса на груди. Но, прежде чем она успела хоть что-нибудь предпринять, Матвей появился на пороге кухни. Она застыла, как кролик перед удавом, неуверенно глядя на него, и, глазами умоляя хоть что-нибудь сказать. Матвей всегда был тем, кто брал на себя инициативу и решал их проблемы. Именно он всегда шел на контакт первым после их ссор и споров. Потому что она просто не знала, как именно это делать и всегда чувствовала себя неловко. – Думаешь, ужин меня отвлечет, рыжая? – наконец, сказал он. Все еще напряженный. – Прости, – сказала она. – Когда ты ушел, мне в голову полезли всякие мысли и я не сдержала эмоций. Не совсем так, но раскрыть перед ним душу она была не готова. Матвей, будто зная, что она лжет, не оттаял. Сел за стол и уставился на нее тяжелым взглядом. – Когда ты отговаривала меня от этих отношений, утверждая, что будешь вести себя, как психованная ревнивица, я решил, что плюсы перевешивают минусы, – сказал он. – Иногда, я в этом сомневаюсь. Например, как сейчас. У Яры будто что-то сорвалось внутри. Его слова нанесли ей такую обиду, что глаза наполнились слезами, и она поспешно отвернулась к духовке, открывая дверцу, чтобы скрыть их от него. Достав противень с мясом, она поставила его на стойку, находясь спиной к мужчине, и незаметно смахнула скользнувшую по щеке, слезу. Выкладывая еду на тарелки, девушка сосредоточенно пыталась сдержать слезы и отвлечься на что-то другое, поэтому не заметила, как он подошел сзади. Матвей забрал у нее лопатку и положил на стол, после чего повернул ее лицом к себе. – Ты – невозможная женщина, Яра, – сказал он, глядя на слезы, ползущие по ее щекам. –Ты чуть ли не набрасываешься на любую девушку, стоит ей посмотреть на меня. Звонишь мне, если я задерживаюсь, чтобы узнать, где я и с кем. Не доверяешь мне, не доверяешь себе, все время пытаешься либо держаться на расстоянии, либо контролировать. Ни от одной женщины, какой бы исключительной она не была, я не стал бы это терпеть. Каждый раз я прогибаюсь под тебя, обращаюсь с тобой, как с хрустальной вазой, которая может разбиться в любую секунду, но, знаешь, что? Сегодня я понял, что от такого отношения я делаю только хуже. Ты взрослый человек, Яра. Ты имеешь право всплакнуть, если хочется, ты можешь побыть одна, если тебе не хочется видеть мою рожу, но ты, блядь, не должна лгать мне в лицо, а потом притворяться, что все в порядке. Если ты будешь все замалчивать, то рано или поздно эта куча невысказанных претензий просто погребет под собой нас обоих, поэтому, я спрашиваю тебя в последний раз. Какого хера с тобой происходит? – Иди к черту, Матвей! – воскликнула она, сбрасывая с себя его руку. – Если я такая невыносимая, то, что же ты со мной делаешь? Иди, ищи себе покладистую мышь, которая будет заглядывать тебе в рот и верить каждому твоему слову. Яра бросила прихватку на стойку и направилась к выходу из кухни, горя от возмущения и обиды, но он перехватил ее. – Не трогай меня! – зло вскрикнула она, снова пытаясь сбросить его руку, но Матвей наклонился и неожиданно взвалил ее на плечо, как какой-то мешок с картошкой. – Ах ты, скотина! Отпусти немедленно! Я не шучу, Матвей! – Я тоже не шучу, – мрачно ответил он, звонко шлепнув ее по обнажившейся из-за задравшейся футболки, попе. – Я думал, мы поговорим, как взрослые люди, но раз ты ведешь себя как ребенок, то и обращаться с тобой я буду соответственно. Глава 20 Яра отбивалась, как дикая кошка. Настолько он разозлил ее. Однако, Матвею ее удары были все равно, что укусы комара. Даже на секунду не сбившись, он отнес ее в спальню и, не церемонясь, бросил на кровать. Стоило ей приподняться, чтобы слезть с нее, как он тут же снова перехватил ее и сев сам, как куклу, без особых усилий, разложил Яру на своих коленях лицом вниз. – Какого черта! Немедленно отпусти меня, придурок! – заорала она, пытаясь встать. Держать равновесие в такой позе было сложно, поэтому девушке пришлось упереться ладонями в ковер. Матвей крепко держал ее за бедра и сползти на пол тоже не получилось. – Я предупреждал тебя, рыжая, – мрачно сказал он, после чего задрал ее футболку до талии и, с громким шлепком, опустил ладонь на ее ягодицы. Яра вскрикнула от возмущения, а потом почувствовала жалящую боль там, где он ударил. – Не смей! Я убью тебя, Матвей! – закричала она, снова брыкаясь. В ответ, Матвей погладил ее большой ладонью по горящей попке, все еще крепко удерживая одной рукой, так как попыток высвободиться она не оставляла, и шлепнул снова, уже по другой половинке. От жгучей боли у нее брызнули слезы из глаз. Никогда она не оказывалась в более унизительном положении, но Яра скорее умрет, чем попросит его прекратить! – Козел, – зло прошипела она. – Ты еще пожалеешь об этом! – Не сомневаюсь, – хмыкнул он, снова шлепая. – Свои положенные десять ударов ты получишь. Блин, до чего же больно! При каждом новом ударе ее кожу прошивало ощущение ожога, которое сменялось горячим покалыванием, но, это первое ощущение было самым ужасным и, хотя ей совсем не хотелось плакать, и она скорее была возмущена и зла на него, из глаз непроизвольно лились слезы. Яра вытирала их, как могла, и, стиснув зубы терпела. Матвею, между тем, видимо захотелось поиграть, потому что он все чаще делал перерыв между шлепками и гладил ее задницу, с каждым разом опускаясь все ниже, пока после последнего, десятого удара, полностью не накрыл ладонью ее промежность. «Ну, уж нет, дорогой! Секса тебе в ближайшее время не обломится!» – злорадно подумала она и, вытерев последние слезы, расслабилась на его коленях. Стоило ему притупить бдительность и пролезть пальцами под полоску стрингов, как Яра стремительно сползла на пол и вскочила на ноги. – Знаешь, что, Матвей… – Знаю, – перебил он ее. – Ты сейчас жутко злая. И сто пудов скажешь, что секс на ближайшую неделю отменяется. И что на это отвечать? Яра растерялась на миг, и, этот козел не преминул этим воспользоваться, взявшись за подол ее футболки и рывком притянув ее к себе. Девушка вцепилась в его плечи, чтобы удержать равновесие, и попыталась вырваться, но он обхватил ее рукой за талию и повалил на кровать. – Отпусти меня, Матвей! Нет – значит, нет. Я не собираюсь… ой! Самым бесцеремонным образом этот неандерталец просто взял и разорвал ее футболку от подола до горловины, оставив клочки ткани висеть на руках, а ее последующее возражение заткнул своим ртом. * * * Яра брыкалась и кусалась. Обматерила его такими словами, которые он из ее рта никогда раньше не слышал. Даже попробовала ударить коленкой в пах. Любой, на его месте отступил бы. Но Матвей не стал. Несмотря на возмущение, Яра была заведена не меньше него самого, в чем он убедился, отодвинув в сторону тоненькую полоску ее трусиков и пройдясь пальцами по набухшим и влажным складочкам. Все это сопротивление было из-за оскорбленной гордости. Заведя руки ей за голову, он снова впился губами в ее рот, несмотря на то, что поцелуй выходил со вкусом крови из-за его прокушенной губы. Яра выгнулась дугой, пытаясь сбросить его, но он не собирался ее отпускать. Расстегнуть и спустить штаны одной рукой оказалось нелегкой задачей, но Матвей с ней справился. Развел ее ноги пошире, вклиниваясь между ними бедрами, и втолкнул себя внутрь ее киски, кайфуя от ощущения пульсирующих вокруг него, тесных стеночек. Яра задушено всхлипнула, когда он вошел на всю длину. Он обожал этот звук, как и ее стоны, становящиеся громче с каждым толчком. Выпустив ее руки, тут же впившиеся в его плечи, царапая острыми ноготками, Матвей обхватил обеими ладонями ее попку, натягивая ее маленькую пизду на свой стояк в сумасшедшем темпе. Бля, ее попка! Покрасневшая и разгоряченная от его руки. Он должен это увидеть! Выйдя из нее, перевернул рыжую на живот, ставя в коленно-локтевую позу, и затаил дыхание от открывшегося вида. – Твоя задница с отпечатками моей руки – самое охуенное из всего, что я видел, – прошептал он ей на ухо, снова загоняя в нее член на всю длину. Яра вскрикнула и вцепилась в простыни. Твою мать, как же в ней хорошо! Рыжая текла на его член, облегчая толчки, и, с каждым глубоким проникновением, так крепко сжимала, что он видел звездочки перед глазами. Понимая, что долго не продержится, Матвей приласкал маленький клитор, вырывая из девушки громкие стоны, и когда она кончила, зажимая его в тиски, с рыком спустил в нее, задыхаясь от ощущений. * * * Матвей все еще был в ней. Кончив, он навалился на нее, а потом перевернул их на бок, обхватив ее руками и все еще оставаясь внутри. Яра зажмурилась, прерывисто дыша и пытаясь возродить остатки злости, но они потонули в посторгазменной неге и, когда стояк мужчины снова начал набирать силу, твердея, лишь податливо выпятила попку. – Ты загонишь меня в могилу, рыжая, – сказал Матвей, лениво толкаясь в нее. Яра только вздохнула в ответ. Он вышел из нее и повернул лицом к себе, обнимая обеими руками и неторопливо целуя в губы. Яра закрыла глаза и отдалась его нежности, млея от прикосновений пальцев, поглаживающих ее кожу и захватывающих чувствительные соски в плен. Его борода привычно царапала нежную кожу вокруг ее рта и щеки, и, Яра настолько привыкла к этим ощущениям во время поцелуев, что не представляла, как можно получать удовольствие без этого. Когда Матвей прошелся губами по ее шее, прихватывая кожу зубами и оставляя засос, она вздрогнула и накрыла его руки на своей груди ладонями, требуя более жесткой ласки. – Нет, рыжая, ты слишком торопишься, – издал смешок мужчина. – Пососи, – простонала она. Низ живота уже простреливало болью от возбуждения, он заводил ее в два счета, превращая в скулящую нимфоманку. Обхватив ладошкой огромный член, она сжала его, двигаясь вверх и вниз в жестком темпе и Матвей, фыркнув, отстранил ее руку, после чего прикусил сосок, отчего она вскрикнула. – Я же сказал, что мы не спешим, или ты нарываешься, Яра? – Ну и иди к черту! – разозлилась она, толкая его руками в грудь. – Я с тобой раньше времени поседею, злючка, – проворчал Матвей, жестко всасывая ее сосок, отчего она тут же впилась пальцами в его волосы, притягивая ближе. Ей было необходимо кончить. Возбуждение так быстро достигло накала, что она начала извиваться, пытаясь облегчить боль между ног, но Матвей держал ее руки, не позволяя прикоснуться к себе, и сам не спешил ее удовлетворить. – Я тебя прошу, Матвеееей! – простонала она. – Бля, рыжая! – похрипел он, закидывая ее ногу себе на бедро и вонзаясь в нее одним толчком. Яра втянула воздух сквозь зубы. Первое проникновение всегда действовало на нее ошеломляюще. Он так плотно заполнял ее, что она не сразу приспосабливалась к его размеру, но, когда он начинал двигаться, вытрахивая из нее все мысли, девушка превращалась в стонущую субстанцию с одной-единственной целью – кончить. И плевать, что она потом не сможет свести ноги вместе и внутри у нее будет саднить, ей хотелось жить с ним внутри себя, соединенная в единое целое, утопая в его запахе и ощущении его горячей кожи на своей, с его прикосновениями, оставляющими после себя ожоги, с его хриплыми стонами, доказывающими, что она ему нужна также, как и он ей. Яра была одержима им, он являлся центром ее мира, и, она не представляла, как жила без него до сих пор. – Я люблю тебя,– повторяла она снова и снова, пока он возносил ее на вершину удовольствия. – Люблю тебя, Матвей…