— Тим, — возразила Алёна, — но ты-то ведь убивал. На войне. Когда служил. Разве не так? — Я убивал в определённом-свершившемся, — отрезал он. — И не детей. Зачем ты спрашиваешь? — почти выкрикнул он. — Что тебе?! — Тим, извини, — Алёна развела руками. — Я не подумала… Прости. Он качнул головой, словно отгоняя что-то. Воздух будто толкнуло ледяным ветром и небо потемнело, хотя стоял спокойный солнечный день… — Тим, — Алёна шагнула к нему, обняла, положила голову ему на плечо. — Я люблю тебя. — Да, — отозвался он, гладя рукой её волосы. — Я знаю… — Флаконников, — чужой голос выдернул из счастливых небес. — Развлекаемся в рабочее время? — Начальство, — шепнул на ухо Алёне Тим, а вслух сказал, отстраняясь. — У меня появился ребёнок. — Поздравляю, — сухо сказал незваный гость. — А во втором цехе появились проблемы. Они ждут тебя, дорогой мой. Давай дуй за пульт, и если ещё раз в рабочее время увижу эту штуку отдельно от твоей тушки — шкуру спущу. Он жестом фокусника протянул Тиму терминал. — Забыл, — покаянно сказал Тим. — Забыл он, — возмутился начальник Тима. — Пошли, провожу, пока ты дорогу до второго цеха не забыл. Прошу прощения, сударыня. Алёна кивнула, принимая извинения. — Тим, — крикнула она, — ты придёшь к нам вечером? — Не знаю, — обернулся тот. — Как справлюсь. — Ну, если что, приходи. — Приду… Но Алёна поняла, что Тим сегодня не появится у них дома. Будет решать проблемы на энергостанции, заработается и забудет. Ну, сама выбирала — именно такого. Какие претензии? Дорога обратно прошла в муторной полудрёме. Алёна не проваливалась в сон полностью, как в прошлый раз, но и явью это замутнённое состояние назвать было сложно. Где-то в этом сне свершилось невозможное, как оно всегда бывает во все. — Привет! — напротив уселась Халька Мальсагова. — Привет, — сонно отозвалась Алёна, не удивляясь. Чему можно удивляться во сне? Ведь во сне возможно всё. В том числе, и бывшая подруга, невесть с чего решившая пойти на мировую. Стекло под щекой завибрировало сильнее — поезд сбрасывал скорость, подходя к очередной станции. — Эй, — Халька пощёлкала перед носом пальцами. — Спишь?! Алёна резко вскинулась, сразу вспомнив, что Халька теперь ей не подруга, а чёрт знает кто. — Тебе чего? — насторожённо спросила девушка. — Да так… — Халька покосилась в окно, на подплывающие дубы, торчавшие по краям платформы, и вдруг неожиданно протянула оттопыренный мизинец:- Мир? Прости дуру… — Земля налетела на собственную ось, — хмыкнула Алёна, не торопясь возвращать дружбу. — А с чего бы вдруг? — Была неправа, — видно было, что Халька вытягивает из себя слова клещами, извиняться она не любила до жути. — Ну, как хочешь… Ты в своём праве. И она потянулась к своей сумке, брошенной на пол. — Погоди, — сказала Алёна, кусая губы. — Погоди, Халя! Мир. Мальсагова широко улыбнулась. Девчонки сцепились мизинцами и хором повторили детскую приговорку — «мирись-мирись-мирись и больше не дерись. Если будешь драться, я буду кусаться, а кусаться ни при чём, буду драться кирпичом, вот кирпич ломается — дружба начинается…». И расхохотались обе. Камень с души свалился. Всё-таки, дружить чуть ли не с ясельного возраста, и поссориться… — Надо как-то отпраздновать, — сказала Алёна. — А то. Пошли на подлеталку? Давно там не была. Без тебя… — Халька махнула рукой, не договорив — А пошли! — с энтузиазмом согласилась Алёна. Ей бы подумать головой, что физические нагрузки и, в случае чего, ледяная вода, — совсем не то, что прописывают на следующий день после операции по удалению эмбриона, пусть даже операция проводилась паранормальной коррекцией. Но куда там! Классика жанра: — Для чего тебе голова, девочка? — А я в неё ем! …Озеро не стало теплее за прошедшие дни, несмотря на начало лета. Всё так же лежал снег на берегу, клонили к земле седые ветви старые ели. Разве что опавших шишек на земле прибавилось, и сквозь слежавшуюся хвою пробились первоцветы, синие пролески. Халька присвистнула, опускаясь перед стайкой таких на одно колено: — Гляди! Цветочки-то — «горячие»! Вокруг пролесков не было снега, а рука ощутила исходящий от хрупкого растения ток тепла, весьма существенный. — Здорово, — сказала Алёна. — Может быть, наша планета до конца не замёрзнет. — Может быть, — Халька нахмурилась, но тут же мотнула головой, сбрасывая невесёлое настроение. — Шайда на качели! Кто последний, тот дурак! Последней снова оказалась Алёна. Но зато вынесло её дальше и выше, подбросив почти что в самое небо. Тут бы извернуться и сесть в кувырке верхом на резиновую палку, особым шиком считалось отпустить руки в начале движения. Но подлеталку дёрнуло обратно чуть быстрее и раньше, чем Алёна рассчитывала. И полетела девочка в озеро впереди собственного визга. Брызнул во все стороны тонкий ледок, вспыхивая на солнце радужными искрами. Вода обожгла холодом, как кипятком. Алёна привычно рванулась наверх, но в ушах внезапно зазвенело, и вовсе не так, когда бывает, когда ныряешь с большой высоты. Тело налилось страшной тяжестью, замедляясь с каждым мгновением. «Да я же сейчас хлопнусь в обморок!»- в панике осознала Алёна, яростно продираясь сквозь толщу воды к поверхности. Размытый пятак солнца равнодушно глядел сверху… Очнулась она на берегу, в крепких руках Хальки. Их учили оказывать первую помощь в экстремальных условиях, утонувшим — в том числе. Алёна перегнулась пополам и вытошнила изрядное количество воды. Наглоталась, ну, надо же. — Сумасшедшая, — тряским голосом выговорила Халька, утирая пот со лба. — Ты с чего утопиться-то решила?! — Ни сссс че-че-го-о, — простонала Алёна, скрючиваясь в очередном рвотном спазме. — Оно сам-мо-о… — Ладно, лежи, сейчас костёр сооружу. Мальсагова живо натаскала сухих еловых веток, эффектно кинула в сложенный шалашик огонь. Держала поток, пока пламя не разгорелось как следует. Поплыл по ветру едкий запах дыма… — Садись, грейся. Тебя б погонять, да на ногах не удержишься. Ну, мать, ты даёшь… Алёна перебралась поближе к костру. Её всё ещё трясло, но рвота прекратилась. Слава богам, хватило ума верхнюю одежду и обувь снять перед прыжком. И теперь можно было ободрать с себя мокрое и с наслаждением влезть в брюки и куртку. Но всё равно трясло здорово. Пережитый слепой ужас не отпускал, так и держал в памяти далёкое, размытое в воде над головой солнце. Утонула бы ни за грош, если 6 не подруга! — С-спасибо, Халя, — простучала зубами Алёна. — Фигня, — отозвалась та. — Ты сделала бы для меня то же самое… Да. Сделала. Вот уж в этом не сомневайтесь! Но Алёна почему-то не смогла рассказать подруге про Тима. Про Тима и про ребёнка. О чём угодно могла — об Отрадном, о встрече с Геленой Смеховой, о «горячих» ёлках, которые планомерное высаживали вокруг посёлка, о медведе… От рассказа о медведе у Хальки загорелись глаза! — Хочу тоже встретить такого! — она вскочила и воинственно выставила кулаки, на которых тут же с грозным гулом вспыхнуло багровое пламя. — Хочу умножить его на ноль, а шкуру забрать себе! — Да на что тебе в городе шкура? — удивилась Алёна. — А это неважно, была бы шкура! — Да ну тебя, он реально жуткий! Если бы не Тим с «точкой»… Видела бы ты меня сейчас! — Малыш, — снисходительно бросила Мальсагова, — а у кого индекс Гаманина выше семи? — У меня теперь пять и два, — похвасталась Алёна. — Да ну? Врёшь! Алёна рассказала о полигоне «Найди кота» и, поколебавшись, об Алексее Белоглазове. Халька слушала с живым интересом. Но если бы у Алёны был телепатический ранг или она хотя бы отличалась умом и наблюдательностью, она бы заметила некое напряжение во взгляде подруги, прорывавшееся периодически и менявшее её лицо в недобрую сторону… Мама с Огневым не пришли к вечеру. Судя по состоянию записки на экране — и не появлялись даже. Тут Алена догадалась вывести свой терминал в общий доступ, и сразу же пришло короткое сообщение: мы на службе, вернёмся не скоро. Больше никаких сообщений не приходило. Никаких требований разблокировать терминал. Никаких угроз запереть под замком, если подобное опять повторится. Значит, действительно на службе. И заняты так, что ни единой свободной минуточки нет. Алёна поела наскоро, пошла в душ. И там поняла, наконец, причину тупой ноющей боли, поселившейся в животе после полёта в озеро. Что надо срочно спасаться, пока не стало слишком поздно, осознала она только через час. Но тут хотя бы не возникло вопросов, к кому обратиться… Пока судорожно рылась, разыскивая нужный плис-визит, почувствовала себя ещё хуже. Адресат, как назло, с первого вызова не отозвался! «Мама!»- в тихой панике думала Алёна. — «Мне конец!»