Как связаться с его/ее родителями? Как гости должны добираться? Если гостей заберут из садика родители именинника, нужно ли им разрешение, чтобы это сделать? Кто оформляет доверенность и вносит данные в табель посещений в положенный день? Чего хочет именинник/именинница? Что можно подарить? Где взять подарок? Когда в вашем графике появится свободная минутка, чтобы это сделать? Кто упакует презент? Осталась ли еще упаковочная бумага? Как ребенок вернется после праздника домой? Были ли у семьи на это время другие планы, которые теперь надо отменить? Если ребенка нужно провожать на праздник или встречать после, не помешает ли это другим делам (отвести второго ребенка куда-то, выполнить рабочие задачи и т. д.)? Придется ли наверстывать упущенное по учебе, если из-за праздника не хватит времени на домашнее задание? … Я почти уверен, что первой реакцией мужчин на этот перечень будет ироничный вздох: «Зачем так усложнять?» Однако могу сказать (по крайней мере, за себя самого), что при таком сценарии все эти вопросы попросту не возникли бы в нашем поле внимания. Более того, речь идет не только о тщательной разработке планов. По словам Патриции Каммараты, настоящая трудность — постоянное чувство ответственности за все и сразу. Коварство умственной нагрузки в том, что она остается незаметной и неявной, а найти ее начало и конец в череде повседневных мыслей и забот почти невозможно. Только вечером, уже лежа в постели, когда нет необходимости отвечать на все внешние раздражители (нет ни детского шума, ни требовательных коллег, ни очередных собраний), мы обнаруживаем границы «красной зоны» умственной нагрузки. Неудивительно, что эта тема не особо изучена. В одном из исследований 2019 года социолог Эллисон Дамингер из Гарвардского университета провела опрос среди 35 гетеросексуальных пар по поводу «умственной работы по дому». Несмотря на то что большинство опрошенных ответили, что большая часть таких задач ложится на женщину, все они отрицали существование каких-либо договоренностей на этот счет. Вместо этого респонденты-мужчины хвалили своих супруг за «организаторские способности» и заявляли, что женщины просто «лучше разбираются» в ведении хозяйства. Дамингер выделила четыре этапа умственной работы по дому: прогнозирование потребностей, выявление вариантов, выбор между ними и отслеживание результата. Ее исследование показало, что на матерей приходится более тяжелая нагрузка, связанная с прогнозированием и подбором опций, и «только на этапе принятия решений» когнитивная нагрузка, «возможно, больше всего связанная с властью и влиянием», распределяется между мужчинами и женщинами примерно в равной пропорции [54]. Однако самая удивительная часть этого исследования — то, что такое неравномерное распределение обязанностей практически не приводит к конфликтам между партнерами. Поэтому свою следующую работу социолог посвятила по­иску аргументов, которые мы используем, чтобы оправдать неприятные жизненные факты. И мужчины и женщины отмечали, что неравномерное распределение умственных обязанностей может быть связано, например, с особой рабочей нагрузкой супруга или с тем, что жена «от природы склонна к организованности». Опрошенные игнорировали вопрос «битвы полов» и предпочитали высказываться об индивидуальных чертах и конкретных жизненных обстоятельствах [55]. «Я занимаюсь детским плаванием со своей дочкой, проходил с ней все необходимые медосмотры и устраивал ее в детский сад — словом, делаю многое из того, чем обычно занимаются только мамы. Мне помогло то, что моя жена позволила мне взять это на себя. И конечно, то, что я сам этого очень хотел. Для меня это не обязанности: каждая минута, проведенная с дочкой, все еще кажется мне самым счастливым временем». Кай, 50 лет, частный предприниматель, отец десятилетней Мики Социолог Корнелия Коппетш, автор исследования «Когда мужчина перестает быть кормильцем» (нем. Wenn der Mann kein Ernährer mehr ist), поделилась с газетой Die Süddeutsche Zeitung таким наблюдением: когда она спрашивала пары о распределении задач, «супруги с гордостью заявляли, что делят работу пополам»; но чем больше уточняющих вопросов задавалось, тем сложнее респондентам было поддерживать эту иллюзию [56]. Исследования показывают, что именно обеспеченные и образованные семьи чаще следуют традиционной модели семьи. «Эти люди лучше других знают о равенстве в теории, — отмечает социолог Кай-Олаф Майвальд, — но меньше всех применяют эти знания на практике». Почему так происходит? «Часто все дело в потребности в самореализации, на которой настаивает один из партнеров… И судя по всему, молчаливое согласие по этому вопросу стало привычным» [57]. Несмотря на то что в опросах и исследованиях респонденты заявляют, что принимают решения на равных, сами эти решения чаще удовлетворяют потребности и цели мужчин, а не женщин. Людей в таких отношениях — подобных моим собственным — социологи называют «парами гендерного наследия» (англ. gender legacy couples). «Идеология и социальные ожидания в отношении семей менялись быстрее, чем повседневная реальность», — пишет американский психолог Дарси Локман в своей книге «Право на гнев». Люди рассуждают о современных социальных ролях чаще, чем задаются вопросом о том, какие их них выполняют они сами, — прямо как те, кто летает по рабочим делам на самолетах, выступая за защиту природы и климатической устойчивости. «Язык равенства — вера в существование прогрессивного вовлеченного отца — формирует миф, который стал для таких браков основополагающим, — считает Локман. — Так мы маскируем своего рода женское подчинение, которое во многих передовых семьях XXI века кажется совершенно неуместным. Иными словами, прячем само предположение о том, что мать несет ответственность за планирование и выполнение дел, притом что у нее есть и другие задачи» [58]. «Мне кажется, я никогда еще не узнавал так много нового, как после рождения сына. За последние шесть лет я прошел такой путь развития, о котором раньше и мечтать не мог. И мой ребенок стал для меня огромным стимулом. В моем представлении хороший отец — тот, кто всегда дает детям необходимое и действительно прилагает усилия, чтобы меняться и расти вместе с ребенком». Саймон, 39 лет, в поисках работы, отец шестилетнего Генри Стратегическая некомпетентность Во многих исследованиях экспериментальная психология подвергает сомнению уместность типичных мужских отговорок в духе «просто моя жена аккуратнее меня» или «я бы поменял лампочку, но она опять меня опередила». Например, в работе 2019 года более 600 респондентов попросили оценить изображения разных комнат — опрятных и не­убранных. Творческий беспорядок или грязь и хаос? Пора срочно что-то делать или до завтра подождет? По словам исследователей, «по ответам мужчин и женщин нельзя было сделать вывод, что они как-то по-разному оценивают, насколько в помещении грязно». Получается, мужчины замечают, что пора пылесосить, — просто не считают, что это их зона ответствен­ности. Важно, что участники исследования по-разному судили о предполагаемых жильцах комнат. Узнав, что в чистой обстановке живет женщина, они воспринимали эту комнату как менее опрятную, чем если бы хозяином был мужчина [59]. От женщин в отношении гигиены и порядка ожидают большего, и, чтобы избежать социального порицания, многие из них научились соответствовать этим требованиям. «Неправда, что женщины планируют, организуют дела или справляются одновременно с несколькими задачами “лучше от природы”, — просто от них ждут этого. И со временем у них получается делать это все лучше», — пишет Мелисса Хогенбум, автор книги «Комплекс материнства» (англ. The Motherhood Complex) [60]. Само собой, есть и такие домашние дела, при выполнении которых я действительно выкладываюсь на пределе своих воз­можностей. Даже после видеоуроков на ютубе пришить пуговицу к рубашке — в моих глазах процесс более сложный, чем полураспад радиоактивного нуклида йод-131 (ведь каж­дому известно, что он составляет восемь дней). Я даже иголку в ткань не решаюсь воткнуть. Тем не менее не могу не отметить, как это иронично: многие мужчины, которые считают, что домохозяйка из них никудышная, в своей повседневной работе справляются с гораздо более сложными задачами. Как будто все навыки и качества, которые делают их успешными в информационном XXI веке, испаряются, как только заканчи­вается рабочий день. От усидчивости, инициативности и креативного мышления не остается и следа. Еще в 1990-е годы французский социолог Жан-Клод Кауфман в своем новаторском исследовании «Грязное белье» писал о «стратегической некомпетентности», которая позволяет мужчинам избегать таких занятий, как глажка или шитье. «Мужчины с радостью забывают о многом. Можно считать, что это безобидная черта, — считает он, — но такое избирательное внимание — прямое заявление: их нельзя беспокоить, задача должна быть выполнена кем-то другим» [61]. Кауфман подтверждает: «Такая забывчивость не проб­лема памяти. Это следствие дефицита убедительного стимула» [62]. Тест на умственную загруженность В интернете я наткнулся на тест, с помощью которого можно самостоятельно определить уровень ментальной нагрузки. Его автор — Йоханна Люкке [63]. На странице формата А4 она разместила список из нескольких десятков домашних дел и разбила его на четыре столбца. Каждое из них дает определенное количество баллов в зависимости от того, насколько регулярно нужно его выполнять. Цель теста не в том, чтобы набрать больше всех баллов, а в том, чтобы обратить внимание на умственные процессы и открыто их обсудить. Тем не менее я перед тестом немного нервничаю: нор­мально ли я справляюсь? По первой колонке, где записаны ежедневные обязанности, пробегаюсь уверенно. Стирка? Есть! Готовка? Конечно! Сборы перед выходом на улицу? А то! «Хорошо идет», — думаю я, и уверенность растет. Гулять на детских площадках? Нечасто, но бывает. Стричь ногти? Не берусь. Мыть окна? Тоже нет. Покупать чистящие средства? Разве они когда-то кончаются? В итоге получается 127 баллов из 200 возможных. Жена с легкостью бьет этот рекорд: у нее выходит 154. Что это все значит? Тест создан не для того, чтобы его пройти, завалить или получить медальку «За лучшую умственную нагрузку». Его назначение скорее состоит в количественной оценке работы по хозяйству, чтобы ее можно было рассчитать так же, как мы делаем это с оплачиваемой работой, по общей формуле. Любопытно, что после прохождения теста мы не ругаемся по поводу того, что я поступаю так не всегда или никогда, а пребываем в хорошем настроении: в конце концов, мы успеваем делать довольно много. «Если кто-то злится оттого, что парт­нер снова не загрузил посудомоечную машину, благодаря списку он может заметить, что тот берет на себя много других задач», — говорит моя жена. Визуализируя умственную нагрузку, не стоит поддаваться угрызениям совести. Этот процесс может помочь вам лучше понять друг друга (подробнее об этом мы поговорим в заключении «Сумей себя создать и ты»). Даже вскользь взглянув на цифры статистики и результаты исследований (а еще — на мой балл за этот тест), несложно прийти к выводу, что глава семейства и в 2021 году по-прежнему непоколебимо сидит на своем троне — как кормилец и хозяин, слишком умный для работы по дому, вечно занятый чтением фельетонов в своем кресле или игрой в гольф с деловыми партнерами. Но в действительности реальное положение дел может спустить мужчин с небес на землю и даже показаться неловким. Вот к какому интересному выводу приходит автор исследования «Работающая мама»: 69% опрошенных жен считают себя главой семьи, потому что справляются сразу с двумя ролями — и любящей матери, и работника [64]. По словам Жан-Клода Кауфмана, у мужчин все иначе. В теории они готовы к справедливому разделению обязанностей, но на практике им просто не хватает «внутреннего стимула». Исследователь называет их «не слишком добросовестными пристыженными учениками» женщин [65]. Осознав, что я не соответствую своим собственным стандартам участливого и вовлеченного отца, я первым делом захотел, чтобы жена научила меня выполнять и другие задачи, например следить за состоянием детской одежды. Но ведь это только добавило бы лишний пункт к ее списку дел. И зачем вообще давать мне уроки? Разве у меня не хватит сил и желания самостоятельно всему научиться? «Отцы часто бывают хорошими помощниками, — пишет швей­царская исследовательница гендерных вопросов Франциска Шуцбах, — но многие из них не готовы по-настоящему взяться за руль» [66]. Хотят ли «настоящие мужчины» услышать об этом? Узнать, что они просто подмастерья, которые уклоняются от ответственности и боятся взять управление на себя? КАРТИНКА СКАЖЕТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ 6676 СЛОВ За последние годы многое изменилось, но многое осталось по-прежнему. В чем причина? САМИ ПО СЕБЕ «В чем вы видите образцы для подражания, которые учат вас справедливому распределению домашних обязанностей?» — такой вопрос задали участникам. Почти 40% отцов не видят их ни в чем [67]. ПАПА, У ТЕБЯ ЕСТЬ МИНУТКА? Именно столько времени в среднем немецкие родители ежедневно проводят со своими детьми (в возрасте до 16 лет) [68]: ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ Как выглядит рабочий график мужчин и женщин до и после рождения первого ребенка [69]: ГЛАВА 2 «Просто она справляется с этим лучше»