Во многих детских книжках, которые я читаю своим дочкам по вечерам, мамы занимаются хозяйством или подрабатывают, а отцы появляются нечасто, тем более на кухне. Такие книги я выбираю не потому, что считаю их правильными, а просто оттого, что других почти не бывает (даже в звериных семьях преобладает патриархальная модель). Я часто задаюсь вопросом: что останется в памяти моих детей после прочтения? Как это повлияет на нашу повседневную жизнь, на распределение ролей между мной и женой? Как я сам стал тем, кем я стал? Как формировалось поколение нынешних родителей в 1980-х и 1990-х годах? Через воспитание, поп-культуру, СМИ? Что изменилось в лучшую сторону, а что нет? Что обязательно нужно исправить сейчас? «Она меня и близко не подпустит» Почти каждый отец знает, как это бывает, когда одеваешь ребенка, а за спиной слышишь голос: «Эта кофта не слишком теплая/легкая/зеленая?» Научные исследования давно доказали, что женщины — сознательно или не задумываясь — берут на себя те или иные задачи, не позволяя мужчинам участвовать в их решении. Термин для такого поведения — «материнский гейткипинг» (англ. maternal gatekeeping, от англ. gatekeeping — «охрана ворот»). Социолог Корнелия Коппетш, которая провела большое исследование на эту тему, рекомендует женщинам быть более терпимыми к легкому хаосу [14]. Под хаосом подразумевается в том числе и упомянутое «слишком тепло/легко/зелено». В этой главе мы попробуем разобраться, действительно ли материнский гейткипинг — новое явление и какие стратегии можно использовать для борьбы с ним. Конечно, тут же возникает вопрос: относятся ли отцы к своим детям как-то иначе, чем матери, и настолько ли это плохо? «Мы вместе так решили» До появления ребенка на свет, пока ситуация еще вполне спокойная, у вас есть время совместно нарисовать картину бу­дущего. Обычно она выходит довольно радужной, весьма приблизительной и не слишком осмысленной — без полного понимания долгосрочных последствий такого «проектного плана». После рождения нашей второй дочери моя жена сказала, что в этот раз хочет годик посидеть дома. На что я ответил: «Да, конечно, без проблем». Мне казалось совершенно естественным уважать это желание. Потому что, зарабатывая деньги интеллектуальным трудом, я могу придерживаться максимально гибкого графика. Потому что я не претендую на полное понимание того, какие отношения связывают жену с ребенком, который рос у нее в утробе. Наконец, потому что я люблю ее. Однако не исключено, что для нас было бы лучше, если бы я тогда сказал: «Прости, милая, но я тоже хочу про­водить время с малышкой. Давай по­полам. Кроме того, по данным Института экономических исследований Лейбница (нем. RWI — Leibniz-Institut für Wirtschaftsforschung), отцы, которые отказываются от работы больше чем на два месяца, склонны и спустя годы принимать больше участия в семейных делах, в первые шесть лет жизни детей проводят с ними на полтора часа больше каждый выходной и делают больше работы по до­му [15]. Как раз мой случай!» Но я этого не сказал и теперь принадлежу к подавляющему большинству мужчин, которые берут отпуск по уходу за ре­бенком всего на два месяца. Как происходят такие обсуждения в семейных парах? Какими могут быть мотивы сторон? Каковы последствия этих решений? «Я просто не могу себе этого позволить» Почти половина отцов, которые принимали участие в репрезентативном опросе для этой книги, сошлись во мнении, что в их компаниях все правила, которые касаются поддержки семей, существуют только на бумаге. И дело не только в том, предоставит ли работодатель место в детском саду и как отдел кадров отреагирует на заявление об отпуске по уходу за ребенком, но и в том, какая культура преобладает в отдельных рабочих командах: 75% мужчин считают важным, чтобы их начальник подавал хороший пример и сам брал отпуск по уходу за ребенком [16]. Каким был опыт первопроходцев, работодателей и сотрудников, открывших новые горизонты? В каких случаях финансовая сторона вопроса действительно становится причиной отцовской отчужденности, а когда служит простой отговоркой? Каким должен быть современный рабочий график, чтобы полноценное родительство и финансовая стабильность не были взаимоисключающими понятиями? И наконец, действительно ли культура меняется так медленно только за счет того, что компании привержены устаревшим моделям, или дело в нас самих? Вот о чем я спрашиваю сам себя, когда под вечер на ковре в гостиной собираю вместе с детьми пазлы и не могу удержаться от того, чтобы проверить почту. Какого такого письма я жду больше, чем радости на лице годовалой малышки, которая впервые прикрепила ногу коровы к коровьему телу? Свой золотой билет? Личное послание от председателя Еврокомиссии? И что теперь? Само собой, завершает книгу вопрос о том, как справиться с проблемами, которые ставят перед нами наши амбиции, модели поведения и общественные установки. Не говорите, что вас не предупреждали: еще до рождения нашей первой дочери я знал из исследований и по рассказам знакомых, что в семьях с детьми равноправное сотрудничество неизменно идет на убыль. По данным Федерального статистического управления Германии, почти у половины разведенных пар есть несовершеннолетние дети [17]. «Переход от супружества к родительству — одно из самых крупных изменений в жизни человека, и, конечно же, кроме радости, оно несет с собой значимые основания для кризиса», — считает Джудит Роснер, квалифицированный педагог и семейный коуч [18]. Как этого избежать или хотя бы смягчить возможный стресс? Как поменять установки семейной жизни, связанные не только с воспитанием детей, но и с их взрослением и собственным старением? Если бы вы спросили социолога Кая-Олафа Майвальда: «Что нужно сделать, чтобы в отношениях было меньше конфликтов и после смены гендерных ролей все жили счастливо?» — он бы ответил так: «Это настолько же просто, насколько эффективно: разговаривать» [19]. Конечно же, это сложнее, чем кажется. Любви и внимания недостаточно. Вернее, их нужно уметь применять на практике каждый день. До появления семьи мне казалось, что планирование ужасно неромантичная штука. Сейчас мне начинает казаться, что романтики в этом куда больше. Чего мы хотим? Что для нас важно? Я говорю об активном и вдумчивом участии в семейной рутине и поиске таких решений, которые подойдут именно вам. И я очень надеюсь, что эта книга может стать для некоторых из вас первой ступенькой на пути к этому. На последних страницах вы найдете приложение со ссылками на информационные ресурсы, рекомендованную литературу и другие «отправные пункты» для тех мам и пап, которые захотят углубиться в тему. Удачи! За время работы мне удалось пообщаться со многими интересными, смелыми и творческими людьми. Во-первых, создавая эту книгу, я поговорил со многими экспертами. Во-вторых, познакомился с двадцатью «живыми людьми», папами и мамами, и многое узнал о нашем обществе и о себе самом [20]. Удивительнее всего для меня было то, как эти ро­дители, не позволяя себе увязнуть в рутине, превращают стресс и давление в позитивную энергию. Бизнес-консультант и ее муж, которые во время локдауна проводили видеоконференции в припаркованной машине, потому что в квартире не хватало места (она, кстати, позже организовала общественное движение за права семей). Основатель стартапа, который сменил коворкинг на детскую, чтобы его жена смогла получить медицинское образование, и не планирует возвращаться к прежней жизни. Дальнобойщик, который каждый день занимается с дочкой математикой по FaceTime. Все эти примеры показывают, что у нас есть будущее, за которое стоит бороться, — и для каждого лично, и для общества в целом. Мир, в котором ни женщинам, ни мужчинам не приходится играть роли, продиктованные внутренними и внешними ожиданиями. Повседневность, которая соответствует их собственным желаниям и потребностям, в которой отношения строятся на открытом диалоге и совместной работе, а у детей и родителей близкие, теплые отношения, полные заботы, — с первых лет и на всю жизнь. Погружаясь в эту тему, я все больше убеждаюсь, что мне нужно менять свои установки. Возможно, это будет полезно и другим. Если мы хотим добиться цели, начинать действовать нужно уже сейчас, чтобы не пришлось однажды говорить своим детям: «Будь у меня машина времени, я бы все сделал иначе». Попытка всего одна, давайте ее не упустим. ГЛАВА 1 «Я и так делаю больше остальных» Статус-кво. — История. — Mental load Слыть прогрессивным отцом в Германии несложно. Вот вы приходите на воскресный рынок с двумя детьми, чтобы купить клубники, и неожиданно продавец начинает нахваливать вас, будто вы — спелый тропический фрукт: «Всего четыре евро за две горсти! Совсем один и с двумя детьми? В других странах такого не увидишь! Для вас за три отдам!» — кричит он через всю площадь и добавляет, что немецким женщинам повезло с такими мужчинами. Рыночный торговец не единственный, кого поражает, что я регулярно провожу время с детьми или даже (!) успокаиваю свою четырехлетнюю дочь, когда она падает лицом на землю. Моя мама и свекровь восклицают почти с восхищением: «Ты так много делаешь!» Однажды подруга похвалила меня перед своим мужем за то, что я заранее подумал взять беговые носки своей дочки на прогулку. Даже федеральное правительство одобрительным тоном говорит о том, что отцы стали принимать больше участия в воспитании детей [21]. Единственные, кого поведение современных пап не впечатляет, — их жены, мамы наших детей. И кто тут прав? «Дети всегда были частью моих планов на будущее, причем не один и не два. У меня двое братьев и сестер, и дом, где я рос, был открыт для всех. Друзья всегда заходили в гости, обедали с нами. Постоянно что-то происходило». Даниэль, 37 лет, основатель стартап-проекта, отец близнецов-трехлеток и пятилетнего сына Порой и у меня возникает ощущение, что мои отношения с детьми другие, более тесные, чем у предыдущих поколений отцов. Но иногда, возвращаясь из офиса в 18:00 (ну, может, 18:37), громко звеня ключами и с порога приветствуя домочадцев криком: «А вот и я, мои дорогие!» — я чувствую себя главой семейства из начала ХХ века, самозванцем, который только прикидывается современным отцом, а на самом деле ведет себя ровно так же, как это делали поколения мужчин до него. То, какое чувство во мне одержит верх, зависит от планов, продолжительности сна и количества дел на день. Поэтому я нахожусь в постоянном колебании между полюсами самодовольства и чувства вины, не находя себе места. Общение со мной легче от этого не становится. Например, когда жена говорит, что собирается поехать на пару дней в другой город, чтобы встретиться с подружками. Почему они не могут приехать сами? «У них семьи, они не могут вырваться». Ага, ясно. Значит, со мной у тебя есть такая возможность? И это притом, что еще я вожу детей в садик и к врачу, а еще частенько готовлю? «В таком случае я уже делаю больше, чем многие другие». И что же? Черепаший темп или радикальные изменения? По подсчетам Немецкого экономического института, в 1997 году мужчины еженедельно проводили со своими детьми по 17 ча­сов. К 2007 году эта цифра выросла до 22, а к 2017-му — до 26 часов в неделю [22]. Даже если я и многие мои знакомые приблизимся к показателю в 35–45 часов, останется вопрос: можно ли считать почти 20-процентное увеличение за десятилетний срок стремительным изменением, как заявляет министерство по делам семьи, или это скорее черепаший шаг? В 2017 году опрос журнала The Economist среди жителей восьми стран показал: около половины отцов в Германии считают, что обязанности в их семье распределяются справедливо. И только каждая четвертая мать разделяет эту позицию [23]. По оценкам Организации Объединенных Наций за 2020 год, при нынешних темпах развития пройдет еще 250 лет, прежде чем мужчины и женщины смогут получать одинаковую оплату за одну и ту же работу, и еще какое-то время, чтобы достичь настоящего равенства в других областях — государственном управлении и семейной жизни [24]. Или до этого уже никогда не дойдет? В следующих главах я более подробно рассмотрю от­дельные темы, такие как отпуск по уходу за ребенком, совместимость семьи и карьеры или феномен материнского контроля. Но для начала важно прояснить, какова ситуация на сегодня. Оправданно ли ощущение морального превосходства и прогрессивности, которое мы — я и другие так называемые современные отцы — испытываем по отношению к другим? «Извод истории долог, но он склоняется к справедливости» (англ. The arc of history is long but it bends towards justice), — сказал Барак Обама в 2007 году [25], намекая на фразу из знаменитой речи Мартина Лютера Кинга (хотя на про­тяжении последующих пятнадцати лет эта вселенская справедливость не была особо заметна). Как обстоят дела с частной жизнью? Движемся ли мы в сторону равенства, открытости и свободы? У трех очень умных женщин есть четкий ответ на этот вопрос. «Полноценный совместный уход за детьми, таким образом, означает по семь месяцев труда и для матери, и для отца. От этого мы пока далеки», — пишет социолог Ютта Альмендингер [26]. «Если мы и имеем дело с революцией, то с очень маленькой и медленной, — отмечает специалист по экономике семьи Катарина Ролих из Немецкого института экономических исследований. — И чем пристальнее мы смотрим, тем меньше кажутся ее масштабы». «Не хочу, чтобы мои дочери росли с представлением, что женщины занимаются только тем, что моют окна», — говорит моя жена. «Иногда мне кажется, что мужчины делают больше. Конечно, непросто справляться с детьми и делами по дому, и я очень ценю, люблю и уважаю свою жену за то, что она это делает. Но не думаю, что дома с ребенком можно столкнуться с такими же стрессовыми ситуациями, как в профессиональной жизни. Само собой, моя жена другого мнения». Лукас, 32 года, менеджер проектов, отец годовалого сына Так что буду краток. За 25 лет уровень трудовой занятости женщин в семейных парах постоянно рос: в 1992 году число жен с таким образом жизни составляло чуть больше 60%, а в 2016 году — почти 80% [27]. В то же время, по данным Федерального статистического управления, в Германии в 2018 году 66,2% матерей несовершеннолетних детей были трудоустроены на не­полный рабочий день. Среди отцов этот показатель составлял 5,8% [28]. Пока уровень занятости женщин неуклонно стремился вверх, доля мужчин, занимающихся домашним хозяйством и воспитанием детей, увеличивалась довольно неспешно. Если в 1992 году мужья, которые помогали супругам по хозяйству, брали на себя в среднем 31,4% работы по дому и уходу за детьми, то в 2016 году — 37,2%. Чистое время работы по дому для них увеличилось с 35 до 52 минут в день [29]. Если матери проводят с детьми в среднем 5,12 ча­са ежедневно, то отцы — только 2,19 часа в день [30]. И хотя все больше и больше мужчин заявляют, что хотели бы проводить больше времени со своими детьми и разделять работу по хозяйству, на статистике такое изменение отношения отражается лишь незначительно. «Открытость на словах — неподатливость на деле» — так описал проб­лему молодых отцов социолог Ульрих Бек [31]. Несколько удручает тот факт, что эту красивую формулировку он придумал еще в 1986 году. Никто не станет утверждать, что все данные по этому вопросу засекречены. По крайней мере дважды в год — 29 Февраля, в День равного участия в заботе о детях (англ. Equal Care Day), и 8 Марта, в Международный женский день, — схемы и диаграммы на презентациях, сделанных в PowerPoint, неизменно вызывают бурю гневных комментариев в Сети, однако затем проблема возвращается на задворки общественного сознания. «Моя ошибка состояла в том, что я все время пытался жить прошлой жизнью, а это было просто невозможно. Как будто я полагал, что мои дети будут просто расти на фоне моих личных повседневных забот, пока не станут достаточно взрослыми, чтобы заниматься с ними чем-то крутым». Деян, 32 года, социальный работник, отец годовалой Миры и восьмилетнего Юстуса Одно дело — смотреть на графики и исследования с чувством праведного гнева, совсем другое — наложить их на собственный повседневный опыт и понять, что вы и сами представляете собой точку на этой кривой. Такой вот жизненно-статистический шок. «Равенства в отношении доходов и работы по дому не бывает и до рождения первого ребенка, — говорит социолог Лена Хипп, — хотя и мужчины, и женщины работают почти по 40 часов в неделю». С появлением малыша, согласно данным социально-экономической группы (нем. Sozio-oekonomisches Panel, SOEP), среднее количество рабочих часов в неделю у женщин сокращается до десяти, в то время как занятость мужчин немного увеличивается и в последующие годы стабильно остается на отметке около 40 часов, как будто этот новый опыт почти не влияет на их повседневную жизнь. Женщины, в свою очередь, работают всего по 10 часов в неделю в течение пяти лет после рождения первого ребенка [32]. Так называемый гендерный разрыв при уходе за ребенком (англ. gender care gap) указывает на различия в домашних обязанностях и заботе о детях между матерями и отцами. Самый высокий показатель — в возрастной группе 34 года — составляет 110,6%. В то время как женщины тратят на дела по дому и воспитание детей в среднем 5 часов 18 минут, мужчины — всего 2 часа 31 минуту [33]. И эта вопиющая несправедливость достигает своего пика у людей, которым около 35 лет, — именно в том возрасте, когда мы принимаем самые важные профессиональные и карь­ерные решения. «Это время величайших поворотных моментов и серьезных изменений, которые относятся ко всем сферам жизни, — говорит Хипп, намеренно подбирая драматичные выражения. — Шок, от которого никогда не оправиться». Неважно, какой перед вами график — еженедельных рабочих часов, дохода, работы по дому или времени, проведенного с детьми, — кривые мужчин и женщин на нем пролегают на отдалении друг от друга. Они смогут пересечься только в бесконечной перспективе.