— Лена, у меня все замечательно, — я с трудом удерживала себя от того, чтобы не разрыдаться. — А что голос такой грустный? — У моего мужа брат умер. — Прими мои соболезнования! — Спасибо. — Ладно, держись, подруга. Мы тебя все очень любим. На твое место директриса взяла нового косметолога. — Специалист‑то хоть хороший? — Поживем — увидим. Пока вроде никто не жаловался. Валюша, а ты в своей Хургаде по специальности не можешь устроиться, чтобы квалификацию не терять? Ты ведь хороший косметолог. — Да о чем ты говоришь? В Хургаде только парикмахерские, а в салонах даже оборудования нормального нет. Кому тут нужна моя квалификация? Да и муж не хочет, чтобы я работала. — Ну да, у них же там так принято. Нет свободы у женщин на Востоке, кто бы мне что ни говорил. Да и кого в Хургаде в порядок приводить? Этих египетских теток? Они косметику наносят себе на лицо килограммами, да еще и в такую жару. Красивее они от этого не становятся. Я одну на море видела — так она одета была, как капуста. 35 градусов жары, а на ней платок, несколько платьев, под платьями — юбки, а под юбками — теплые штаны. Это вообще атас! Египтянки кутаются, словно собираются на северный полюс. Валя, а продукты‑то хоть нормальные там есть? Мы все за тебя переживаем, ей‑богу. Ты же теперь не в пятизвездном отеле живешь, а имеешь возможность полностью прочувствовать египетский быт. — Да не переживай, с продуктами все нормально. Я же в еде девушка непривередливая. Вот только от шашлычка из свининки я бы не отказалась, честное слово. — Значит, питаешься ты нормально. Хоть это радует, а то экономика у них там в заднем месте. Ладно, подруга, переговоры дорогие. Рада, что у тебя все хорошо. Тебе привет от всех девчонок. — Лена, подожди, не клади трубку, я очень тебя прошу, еще одну минутку. Скажи, как там Москва? — Москва всегда дышит полной грудью, родимая. Помнит тебя, любит и ждет. — Кто ждет‑то? — не ожидала я от Ленки такого ответа. — Москва, кто ж еще. — Передай ей, что я тоже ее люблю. После этого я просто не могла не позвонить матери, и как только на том конце провода она сняла трубку, я первым делом спросила ее о здоровье. Мать говорила, что она жива‑здорова, просто очень беспокоится за меня, и мне показалось, что она сердцем чувствует, что с ее дочерью случилось что‑то неладное. — Да не переживай ты, у меня все хорошо. — Дочка, скажи, твоя макака тебя не обижает? — осторожно спросила меня моя мать. — Валид меня на руках носит, он меня просто боготворит, — врала я напропалую. — Я о таком муже и не мечтала! Я только желание загадаю, а он уже его исполняет. Прямо не муж, а золото. — Хорошо, если так. А то я ведь теперь статьи разные читаю. Там пишут, что в мусульманских странах к женщине как к животному относятся. — Мама, в России тоже мужиков полно, которые к женщине по‑скотски относятся. — Все говорят, что из Египта наши девушки везут болезни, аборты и слезы. Как наслушаешься, начитаешься всего этого — так страшно становится. — А ты не слушай и не читай. Я у тебя пока домой ни болезни, ни аборты не привезла. Я замуж вышла, с семьей мужа познакомилась. Интеллигентная, хорошая семья. Свекровь золотая, меня обожает. — Дай бог, дочка, чтобы все хорошо было, — недоверчиво сказала мать и в целях экономии побыстрее закончила разговор. Услышав в трубке короткие гудки, я ощутила такую тоску в сердце, которую было трудно передать словами, и, смахнув слезы, стала собираться в магазин за продуктами. Не удержавшись, я решила позвонить Валиду и сказать ему о том, что я очень сильно его люблю. Сначала номер мужа был занят, но, как только я до него дозвонилась, он тут же снял трубку и быстро проговорил: — Надя, разговор прервали. Извини, я не могу говорить. У меня в последнее время трудности с деньгами — слишком много проблем. Меня хотят забрать в армию, я должен откупиться. Если я не откуплюсь, то мы не сможем увидиться. Я плачу, потому что именно с тобой хотел построить свое будущее. Когда в трубке воцарилось молчание, я не стала ждать, что скажет мой муж некой Наде дальше, потому что у меня начали сдавать нервы. Слишком велико было разочарование. — Валид, это не Надя. Это твоя жена. Ты так быстро снял трубку, что даже не посмотрел, кто тебе звонит. Я немного не поняла, что ты там сказал насчет будущего? С кем ты хотел его построить? Мне казалось, что ты его уже построил. — Валя, ты? — Было видно, что Валид не ожидал такого поворота событий, и растерялся. — Да, я! Думаю, позвоню мужу, скажу ему о том, что я его люблю, а теперь мне об этом говорить не хочется. — Я рад, что ты позвонила, — начал потихоньку приходить в себя муж. — А меня эта Надя чокнутая уже замучила. Шлет свои сообщения, звонит, хочет приехать. Она очень плохая, пляжная девка, у нее черное сердце. Я хотел над ней пошутить. Ты же понимаешь, что это была шутка? — Денег хотел с нее слупить? Сколько ты хотел, чтобы она тебе привезла для того, чтобы ты отмазался от армии? Как ты вообще определяешь, сколько с кого денег можно содрать? Ведь если много запросишь, то можно и потерять русскую подругу. Она сразу что‑нибудь неладное заподозрит. Мало запросишь — можно продешевить. Надя — женщина самостоятельная? Если она дама обеспеченная, значит, ты должен иметь на нее определенные виды. Другие девушки тебя интересуют всего на одну ночь. Валид не произносил ни единого слова. — Значит, и тюрьму ты придумал, точно так же, как и армию? Скажи, изначально, когда ты назвал сумму в двадцать тысяч долларов, ты руководствовался тем, что у меня есть квартира и, в случае чего, я всегда могу ее продать? Только для этого тебе нужно было хорошо запудрить мне мозги и сделать так, чтобы я влюбилась в тебя без памяти. Хорошая схема! От каждого по способностям… — Это неправда! — наконец воскликнул Валид. — Это ложь! Зачем ты так говоришь? Я попросил у тебя помощи, потому что чуть не угодил в тюрьму. Я был с тобой откровенен. Ты согласилась мне помочь, за что я очень тебе благодарен. Ты спасла меня от тюрьмы. Я на тебе женился. Я хочу сделать тебя счастливой, потому что очень сильно люблю тебя. Зачем ты делаешь мне больно? Я никогда не жил за счет женщин и не выманивал у них денег. Я знаю, как у вас в России называются такие мужики, — они зовутся альфонсами. Я не такой: я бизнесмен и зарабатываю сам, потому что хочу тебе много дать. Я взял товар по дешевой цене и уже везу его в магазин. Я стараюсь для нас. А с Надей я хотел пошутить, хотел ее проучить. — Все это как‑то неубедительно, — перебила я мужа и повесила трубку. Затем не выдержала, вновь набрала номер Валида и отчеканила: — Если ты хочешь, чтобы я тебе поверила, то сегодня, как только вернешься с работы, наберешь номер телефона этой Нади и в моем присутствии скажешь ей, что ты женат, а еще попросишь, чтобы она тебя больше не беспокоила. — Я так и сделаю, — ответил супруг и привел тем самым меня в замешательство. Признаться честно, я не рассчитывала, что он на это пойдет, и была очень удивлена, когда он согласился. — Хорошо, тогда до встречи. Как только я вышла из квартиры и направилась на рынок за продуктами, то сразу наткнулась на Ахмеда. Пытаясь спрятать испуг в глазах, я решила пройти мимо него, не говоря ни единого слова. — Куда идешь? — Ахмед перегородил мне дорогу. — На рынок, — я хотела проскользнуть мимо него, но он вцепился мне в локоть. — Тебе муж говорил, что одной нельзя выходить из дома? Если ты хочешь выйти на улицу, то должна позвонить мне. — А у тебя что, дел никаких нет, кроме как со мной по рынку ходить? Не беспокойся, я в Хургаде не заблужусь, тут заблудиться невозможно. А что касается местных мужчин, то мне до них дела нет. Я на них не смотрю и ни с кем из них не разговариваю. Я мужа люблю. — Муж запретил выходить тебе одной из дома, — голос Ахмеда не предвещал ничего хорошего. — Ты хочешь проблем? Ты их уже заработала. — Я в тюрьме, что ли, сижу? Что я, на улицу не могу выйти? Хорошо, если ты мучаешься от безделья и хочешь пойти со мной на рынок, то я не против. Даже хорошо, что будет кому сумки нести. — Мне нужны пятьсот долларов, — погано усмехнулся Ахмед. — А я здесь при чем? — При том, что ты мне их дашь. — Я в прошлый раз давала тебе пятьсот долларов. У меня больше денег нет, я тебе уже все отдала. У меня серьги золотые пропали. Твоя работа? Но Ахмед даже не подумал ответить на мой вопрос. Он грубо толкнул меня и спросил: — В тюрьму хочешь? — Нет, — отрицательно покачала я головой. — А я подумал, что уже хочешь. — Не хочу. У меня денег мало, я не могу давать тебе каждый день по пятьсот долларов. — А я у тебя каждый день и не прошу. Мне нужны деньги, — сказал со злостью Ахмед, затем приподнял меня за плечи и хорошенько тряхнул. — Ты что делаешь? Люди же вокруг! — Это моя страна и мои люди. — Валиду все донести могут. — Пусть знает, что ты убила его кровного брата. Тебе место в тюрьме. — О боже… — от собственной беспомощности меня охватила страшная паника. Мне хотелось отдать Ахмеду свою банковскую карту, выпросить у него паспорт и улететь от греха подальше на свою родину. Но я не могла этого сделать… Я не могла этого сделать по той причине, что все еще любила Валида и не была уверена в том, что Ахмед вернет мне паспорт и не сдаст меня полиции. — Я дам тебе деньги, — произнесла я словно во сне и вместе с Ахмедом пошла снимать с карты необходимую ему сумму. Протянув Ахмеду ровно пятьсот долларов, я постаралась не показывать ему своих слез и прошептала: — Я никогда больше не хочу тебя видеть. — Придется, — все с той же издевкой ответил Ахмед. — Я не могу тебе в этом помочь. — У меня заканчиваются деньги. — Они мне пока не нужны. — А что будет, когда они у меня совсем закончатся? — Ты будешь их мне доставать.