День, как пишет великий мейстер Бенифер, выдался не самый благоприятный. Моросил дождь, и члены совета ожидали короля во внутреннем дворе, закутавшись в плащи с капюшонами. Рыцари, оруженосцы, конюхи, прачки и прочие обитатели замка занимались своими делами, то и дело поглядывая на небо. Когда послышался наконец шум крыльев и часовые на восточной стене различили вдали бронзовую чешую Вермитора, громкое «ура» покатилось из замка по холму Эйегона, прогремело по всему городу и вышло далеко за его пределы. Король не сразу сел в Красном Замке. Он облетел город трижды, постепенно снижаясь, так что все мужчины, женщины и босоногие ребятишки могли ему помахать. Лишь после этого он опустился наземь перед крепостью Мейегора, где ждали его лорды совета. «Он сильно переменился с тех пор, как я последний раз его видел, – пишет Бенифер. – Юнец, улетевший на Драконий Камень, исчез бесследно: перед нами стоял взрослый муж. Он вырос на несколько дюймов, мышцы на его груди и руках окрепли. Волосы падали на плечи, щеки и подбородок покрывал золотистый пушок. Одет он был в кожу с потеками соли, что приличествовало скорее выезду на охоту, и защитой ему служил один лишь колет с заклепками. Но на поясе у него висел дедов клинок Черное Пламя, меч королей, который и в ножнах ни с чем нельзя было спутать. Нет ли здесь предостережения, с трепетом думал я, глядя, как дракон пускает дым из ноздрей. После смерти Мейегора я сбежал в Пентос, боясь преследований; дурак же ты был, что вернулся, говорил я себе». Но молодой король развеял страхи великого мейстера. Грациозно соскользнув с Вермитора, он улыбнулся (словно солнышко просияло сквозь тучи, по словам лорда Талли). Лорды склонились или преклонили колена, по всему городу зазвонили колокола. Джейехерис заткнул за пояс перчатки и произнес: «Ну что ж… за работу, милорды!» Лишь одна особа не присутствовала при встрече: королева Алисса. Пришлось Джейехерису самому идти в крепость Мейегора, где она затворилась. Никто не знает, как они встретились впервые после своего столкновения на Драконьем Камне, но говорят, что лицо королевы, вышедшей из внутренней крепости об руку с сыном, покраснело и распухло от слез. Вдовствующая королева, больше уже не регентша, пришла в тот вечер на пир и стала бывать при дворе, но на заседаниях совета больше не появлялась. «Ее величество, – пишет Бенифер, – продолжала исполнять свой долг перед сыном и государством, но радость жизни угасла в ней». Прежде всего король преобразовал свой совет, оставив одних и сменив других, плохо справлявшихся со своими обязанностями. Дейемон Веларион остался десницей, а сир Корбрей – командиром городской стражи. Лорд Талли получил благодарность за службу и вместе с супругой леди Люсиндой отправился домой в Риверран. Вместо него король назначил мастером над законом лорда Альбина Масси из Плясунов, который одним из первых посетил его на Драконьем Камне. Три года назад, когда Масси выковывал мейстерскую цепь в Цитадели, лихорадка унесла его старших братьев и лорда-отца. Из-за больного позвоночника бывший школяр прихрамывал, но хромота, как он сам часто говаривал, не мешала ему читать и писать. Лордом-адмиралом король сделал лорда Манфрида Редвина из Бора. Тот приехал ко двору с юными сыновьями-оруженосцами Робертом, Рикардом и Раэмом, и адмиральский пост впервые занял не Веларион, а кто-то другой. Вся Королевская Гавань возрадовалась, услышав, что мастера над монетой Эдвелла Селтигара король тоже сместил. Джейехерис говорил с ним милостиво и сказал, что две его дочери, наперсницы Алисанны, «истинное сокровище». Они останутся при королеве и дальше, но сам лорд немедля вернется на Коготь-остров, а введенные им подати будут отменены (случилось это на третий день по прибытии короля в Красный Замок). Однако найти замену лорду Эдвеллу оказалось не так легко. Советники предлагали Лимана Ланнистера, богатейшего лорда Семи Королевств, но король это предложение отклонил, сказав: «Не знаю, чем нам поможет лорд Лиман, – разве что откроет золотую жилу под Красным Замком». К родственникам Доннела Хайтауэра Джейехерис присматривался несколько дольше, ибо богатство Староместа проистекает из торговли, а не из подземных недр, но верность Доннела Медлительного внушала ему сомнения. В конце концов король принял смелое решение и взял человека из-за Узкого моря. Это был Рего Драз – не лорд, не рыцарь, и даже не магистр, а простой купец и меняла. Поднявшись из низов, он стал богаче всех в Пентосе, но в магистерский совет из-за незнатного происхождения не попал. В пику землякам Драз с радостью согласился на предложение короля и перебрался в Вестерос с семьей и всем своим состоянием. Король, чтобы уравнять его с другими членами совета, пожаловал ему титул лорда. Поскольку к титулу не прилагались ни земли, ни замок, ни поселяне, придворный остряк прозвал Драза «лордом воздуха», но пентошиец лишь посмеялся: «Вот введу налог на воздух и стану истинным лордом». Джейехерис уволил также септона Маттеуса, столь яростно ратовавшего против кровосмесительных браков. «Вера не одобрит короля, желающего править без помощи одного из ее служителей», – с вызовом заявил тот. «В служителях Веры у нас недостатка нет, – не замедлил с ответом король. – Септон Освик и септа Изабель остаются с нами, а молодой человек из Хайгардена по имени Барт займется нашей библиотекой». Маттеус сказал на это, что Освик давно выжил из ума, у Изабели, как у женщины, ума отродясь не бывало, а Барта он знать не знает. «Как и многого другого», – ответил король. Лорд Масси тоже не преминул пошутить: Маттеус-де весил столько, что на замену королю понадобились целых три священнослужителя. Маттеус, которого ни один конь бы не выдержал, отбыл в Старомест в золоченом возке, сопровождаемый шестью стражниками и дюжиной слуг. При переправе через Мандер у Горького Моста он, по преданию, встретился с септоном Бартом, ехавшим на осле. Реформы короля коснулись не только совета. Он заменил ключаря, всех дворцовых стюардов, портового начальника (со временем своих мест лишились также портовые начальники Староместа, Девичьего Пруда и Синего Дола), начальника монетного двора, палача, мастеров над оружием, над псарней, над конями и, наконец, крысоловов. Темницы под Красным Замком король приказал очистить, а всех узников вывести на воздух, помыть и рассмотреть их дела повторно. Джейехерис подозревал, что многие из них были заточены еще во времена его дяди; в этом он, увы, не ошибался, но сии несчастные за проведенные во тьме годы утратили разум и не подлежали освобождению. Произведя все эти замены, Джейехерис велел великому мейстеру послать ворона в Штормовой Предел и вызвать лорда Робара Баратеона обратно в столицу. Королевское письмо привело лорда и его братьев в смятение. Сир Борас, почитавшийся самым вспыльчивым из них, на сей раз сохранил спокойствие и сказал: «Если поедешь, не сносить тебе головы. Отправляйся лучше на Стену, Дозор тебя примет». Гарон и Роннал советовали не подчиняться и отсидеться в неприступном Пределе. «Если мальчишке нужна твоя голова, пусть придет и возьмет ее сам», – говорили они. «В неприступном? – засмеялся на это лорд Робар. – Неприступным называли и Харренхолл. Нет уж, поеду к Джейехерису и дам ему объяснения. Черное надеть я успею всегда, в этом он мне не откажет». Наутро он выехал в Королевскую Гавань всего с шестью рыцарями, которых знал с детства. Король принял его на Железном Троне, с короной на голове. Тут же присутствовали члены совета, а по бокам от трона стояли сир Джоффри Доггет и сир Лоренс Рокстон в белых плащах и белой броне; больше никого в тронном зале не было, и шаги лорда Робара порождали гулкое эхо. «Король хорошо знал, как горд его милость Баратеон, – пишет Бенифер, – и не стал созывать весь двор, щадя его самолюбие». Сам гордец себя не щадил: он преклонил колено, понурил голову и сложил свой меч к подножию трона. «Я пришел на зов вашего величества. Поступайте со мной, как вам будет угодно, молю лишь о милости для братьев своих. Все, что я делал, было сделано…» «…для блага государства, как вы его понимали, – прервал его Джейехерис. – Я знаю, что вы делали, и что говорили, и какие строили планы. Верю, что моей особе и моей королеве вы не желали зла. Мейстер из меня вышел бы отменный, в этом вы правы, но король, надеюсь, выйдет и того лучше. Люди говорят, что мы с вами теперь враги, но я бы назвал нас друзьями, которым случилось поссориться. Когда моя мать пришла к вам просить убежища, вы приняли нас, рискнув очень многим. Вы могли бы заковать меня в цепи и выдать моему дяде, но вы вручили мне свой меч и созвали свои знамена. Я этого не забыл». «Слова – это ветер, – продолжал король. – Вы говорили об измене, дорогой друг, но не совершили ее. Вы хотели расторгнуть мой брак, но не сумели этого сделать. Вы хотели посадить на трон Эйерею, но сейчас на нем сижу я. Вы послали своего брата за Рейеллой – хотели, должно быть, на воспитание ее взять, ведь своих детей у вас нет. За неразумные слова в отличие от изменнических дел не наказывают. Если вы в самом деле хотите ехать на Стену, не стану задерживать: Дозор нуждается в сильных людях, но гораздо охотнее я бы оставил вас здесь. Все знают, что без вас я не взошел бы на этот трон. Вы и теперь мне нужны – мне и Вестеросу. Когда великий Дракон умер и корону возложил на себя мой отец, его со всех сторон окружили самозваные короли и мятежные лорды. То же может случиться и со мной: враги захотят испытать мою силу, мою волю, мою решимость. Моя мать полагает, что все верующие восстанут против меня, когда станет известно о моем браке. Мне нужны верные люди, воины, готовые сразиться и умереть за меня и за мою королеву. Согласны ли вы стать таким человеком?» Лорд Робар, как громом пораженный, поднял глаза и вымолвил: «Да, государь». «В таком случае я прощаю вам все провинности, но взамен поставлю пару условий. Прежде всего, вы не скажете больше ни слова против моей королевы. С этого дня вы станете самым ярым ее защитником и никому другому не позволите говорить о ней дурно. Далее, я не потерплю никакого неуважения к моей матери. Она вернется в Штормовой Предел вместе с вами; вы вновь станете ее мужем и будете вести себя с нею учтиво и обходительно. Согласны ли вы на это?» «От всего сердца. Могу ли я спросить, как поступят с Оррином?» Король, помолчав, ответил: «Я прикажу лорду Хайтауэру освободить сира Оррина и всех, кто с ним был, но безнаказанными их не могу оставить. Чтобы не отправлять их на Стену пожизненно, я назначаю им изгнание сроком на десять лет. В их воле продать свои мечи на Спорных Землях или попытать торговой удачи в Кварте; если через десять лет они будут живы и новых преступлений не совершат, то смогут вернуться. Теперь мы обо всем договорились, милорд?» «Да, ваше величество… вы справедливы как нельзя более», – сказал Баратеон и спросил, должен ли он прислать королю заложников: у трех его братьев имелись малые дети. Вместо ответа Джейехерис сошел с Железного Трона и поманил за собой лорда Робара. Они вышли во внутренний двор, где королевский дракон пожирал заколотого утром быка. Вермитор отрывал огромные куски мяса от дымящейся туши – драконы сжигают свою добычу, прежде чем приняться за еду, – но остановился, когда к нему подошел король, и вскинул на хозяина глазища, похожие на два озера расплавленной бронзы. «Он растет с каждым днем, – сказал Джейехерис, почесывая чудовищу шею. – Оставьте ваших племянников при себе, лорд Робар. На что мне заложники? Довольно и вашего слова». Бенифер, однако, разгадал истинный смысл его слов. «Пока у меня есть он, все жители штормовых земель, от мала до велика, остаются моими заложниками». Так сказал король, и лорд Робар его услышал. Вечером в честь примирения короля с его бывшим десницей устроили пир. Лорд Баратеон сидел рядом с королевой Алиссой в знак воссоединения с ней и пил за здоровье королевы Алисанны, клянясь в любви и верности ей перед всеми придворными. Четыре дня спустя супруги уехали в Штормовой Предел; через Королевский лес их проводил сир Пейт-Кулик с сотней латников. Сир Оррин Баратеон больше в Вестерос не вернулся. Он отправился со своими людьми в вольный город Тирош, где поступил на службу к архону и год спустя женился на его дочери (той самой девице, которую лорд Робар сватал Джейехерису, чтобы скрепить союз Железного Трона с Вольными Городами). Жена, пышная красавица с сине-зелеными волосами, скоро подарила сиру Оррину дочь (возможно, отцом был и не он, ибо женщины Вольных Городов не славятся супружеской верностью). Когда архонский срок его тестя истек, сир Оррин лишился должности и переехал из Тироша в Мир, где поступил в отряд Воинов Девы, имевший дурную репутацию даже среди наемников. Вскоре он погиб на Спорных Землях в стычке с Доблестными; о судьбе его жены и дочери мы ничего не знаем. Среди множества трудностей, с коими столкнулся король Джейехерис, особенно тревожными представлялись две: пустая казна вкупе с растущим долгом и его «тайный» брак. Последний, становящийся с каждым днем все менее тайным, напоминал горшок с диким огнем, подогреваемый в очаге и готовый вот-вот взорваться. Оба эти вопроса требовали скорейшего разрешения. Казну наполнил золотом Рего Драз, новый мастер над монетой, взявший в Браавосском Железном банке и у его соперников в Мире и Тироше не одну, а сразу три крупных ссуды. Противопоставляя один банк другому, Лорд Воздуха выговорил себе самые выгодные из возможных условий. Это позволило достроить Драконье Логово, и работа на холме Рейенис опять закипела. При этом лорд Рего и его король хорошо понимали, что ссуды – мера вынужденная и временная: кровь она остановила, но рану залечить не могла. Казну следовало пополнять постоянно. Придуманные лордом Селтигаром налоги король отверг, не желая доить хозяев гостиниц и увеличивать пошлины. Требовать золота у своих лордов по примеру Мейегора он тоже не захотел: такого рода требования побуждают лордов к восстанию, а подавление мятежа, по словам короля, обходится очень дорого. Пусть лорды платят, но по своей воле: он обложит налогом любимые ими товары из-за Узкого и Дорнского морей. Они будут платить за шелк, атлас, парчу, драгоценные камни; за мирийское кружево и мирийские гобелены; за дорнские (но не борские) вина и дорнских коней; за филигранную броню и золоченые шлемы из Тироша, Лисса и Пентоса. Перец, гвоздика, корица, мускатный орех и другие пряности из-за Яшмовых Врат и раньше ценились дороже золота, а теперь станут еще дороже. «Будем взимать налог со всего, что обогатило меня», – шутил лорд Рего. «Никто не сможет пожаловаться на то, что эти налоги его задушили, – объяснил своему малому совету король. – Откажись от перца, от шелка, от жемчуга – и ни гроша не будешь платить, да только лорды ни от чего не откажутся. Как иначе выставить напоказ свое богатство и свою мощь? Постонут, посетуют, а платить будут». Шелком и перцем дело не ограничилось: король издал указ о каменных стенах. Каждый лорд, желающий выстроить себе новый замок или расширить старый, должен будет отсчитать казне солидную сумму. «Этот налог послужит двоякой цели, – разъяснил Джейехерис великому мейстеру. – Чем выше и крепче замок, тем больше его лорда подмывает восстать против своего короля. Казалось бы, пример Черного Харрена должен был научить их чему-то, но лорды плохо знают историю. Теперь у многих охота строиться пропадет; если же кому невтерпеж, так пусть из своей казны возьмет, а в мою положит». Уладив на время финансовые дела, король приступил к решению другого первоочередного вопроса и наконец-то послал за своей королевой. Алисанна, чуть не месяц прожившая в разлуке с любимым, вылетела немедленно, а двор ее отплыл следом на корабле. Теперь даже слепые нищие с Блошиного Конца знали, что они с Джейехерисом муж и жена, но еще месяц, пока готовилась их вторая свадьба, супруги ради приличия спали врозь. Король, при всей любви своих подданных к пышным празднествам, не собирался тратить скудные средства короны на еще одну Золотую Свадьбу. На бракосочетании его матери с лордом Робаром присутствовали сорок тысяч гостей, на его собственном повторном обряде – лишь одна тысяча. Мужем и женой на сей раз их объявил септон Барт перед Железным Троном. Королева-мать и ее муж с братьями Гароном и Ронналом приехали на церемонию из Штормового Предела, но больше всего толков вызвали не они: свадьбу почтила своим присутствием королева Запада. Она прилетела на Огненной Мечте поздравить младших сестру и брата и навестить дочь. По всему городу зазвонили колокола, и тучи воронов помчались во все концы Вестероса возвестить о «счастливом событии». Вторая свадьба короля отличалась от первой коренным образом, ибо за ней последовала брачная ночь. Королева Алисанна годы спустя призналась, что на этом настояла она: ей не терпелось наконец расстаться с невинностью и наскучило отвечать на вопросы, «вправду ли» она замужем. Мужчины во главе с ревущим во хмелю лордом Робаром раздели королеву и отнесли на брачное ложе в крепости Мейегора, а Дженнис Темплтон, Розамунда Болл, Прюденс и Прюнелла Селтигар в числе других дам проводили к ней короля. Теперь брак Джейехериса Таргариена и сестры его Алисанны был скреплен согласно закону, перед глазами богов и людей. Итак, тайна перестала быть тайной. Король и его двор ждали, как отзовется на это страна. Джейехерис видел несколько причин в том, что брак его покойного брата Эйегона встретил столь сильный отпор. Их дядя Мейегор, взяв себе в 39 году вторую жену наперекор верховному септону и своему брату Эйенису, расшатал хрупкое согласие между Железным Троном и Звездной септой, и Вера усмотрела в свадьбе Эйегона и Рейены новое оскорбление для себя. Грозный ордонанс верховного септона зажег искру, а Мечи и Звезды принялись раздувать ее вкупе с особо благочестивыми лордами, которые богов страшились больше, чем своего короля. Принца Эйегона с принцессой Рейеной народ знал плохо, и путешествие по стране они начали без драконов (в основном потому, что Эйегон на драконе тогда еще не летал); это сделало их беззащитными перед толпами, обступившими их в речных землях. Джейехерису и Алисанне эти опасности не грозили. Звездная септа, они знали, не станет их проклинать; если многие Праведные до сих пор смотрели косо на браки между близкими родственниками, то «верховный прихлебатель» был человек осторожный и спящих драконов будить отнюдь не желал. Мечи и Звезды были распущены и объявлены вне закона, хотя бывшие Честные Бедняки, две тысячи коих служили в черных плащах на Стене, могли еще натворить бед, если бы захотели. Что до путешествия, то молодые король с королевой решили непременно его совершить. Они познакомятся со страной, узнают о нуждах народа из первых уст, встретятся с лордами в их собственных замках… но драконы будут при них неотлучно. По всем этим резонам Джейехерис верил, что подданные отнесутся к его браку как должно, однако на случай все же не полагался. «Слова – это ветер, – сказал он лордам-советникам, – но ветер может раздуть пожар. Отец и дядя боролись со словами огнем и сталью, мы же ответим на них другими словами и загасим пожар до того, как он разгорится». Верный этой мысли, король выслал вперед не рыцарей с латниками, а глашатаев. «Говорите всем встречным и поперечным о доброте Алисанны, о ласковом ее нраве, о любви ее ко всем своим людям, великим и малым», – напутствовал их Джейехерис. Глашатаев было семеро, трое мужчин и четыре женщины. Оружие им заменяли ум, язык и отвага. Об их подвиге сложили легенды, обросшие со временем новыми подробностями, как это водится у легенд. Раньше народ знал из этих семерых лишь одну, королеву Элинор, нашедшую Мейегора мертвым на троне. В королевских одеждах, которые сильно поизносились в пути, Элинор из дома Костейнов шла по Простору, рассказывая о злых деяниях прежнего короля и о доброте его молодых преемников. Позже она, отказавшись от всех привилегий знатного происхождения, стала матерью Элинор, настоятельницей материнского дома в Ланниспорте. Имена шести других сделались со временем не менее знаменитыми. Три септона прославились как хитроумный Балдрик, ученый Ролло и неистовый старый Альфин, который давно обезножел и передвигался в носилках. Септу Изабель переманила на свою сторону Алисанна. Маленькая септа Виоланта была целительницей и творила, как говорят, чудеса. Из Долины пришла мать Марис, воспитавшая несколько поколений девочек-сирот в островной обители близ Чаячьего города. Семь Глашатаев, странствуя повсюду, говорили о благочестии королевы, о ее щедрости, о великой ее любви к брату и мужу своему, королю. Для септонов, лордов и рыцарей, думающих иначе и приводящих им отрывки из Семиконечной Звезды, у Глашатаев имелся наготове ответ, которым снабдил их сам король Джейехерис при содействии септонов Освика и особенно Барта. Позже и Цитадель, и Звездная септа назвали этот постулат доктриной особости. Суть сей доктрины проста. Вера в Семерых зародилась в холмах Андалоса и пересекла Узкое море вместе с андалами. По законам Семерых брат не может иметь плотских сношений с сестрой, отец с дочерью, а мать с сыном; плоды таких сношений суть выродки, отвратительные богам. Всё это так, признавали Глашатаи, но с одной оговоркой: к Таргариенам эти законы неприменимы. Корни Таргариенов уходят не в Андалос, а в Древнюю Валирию, где существовали иные обычаи. Стоит лишь взглянуть на них, чтобы понять, как отличны они от всех прочих жителей Вестероса. Об этом говорят их глаза, их волосы и то, что они способны летать на драконах. Только их дому оставлена эта сила после того, как Рок обрушился на Валирию. «Нас всех создал один бог, – вещал Альфин с носилок, – и андалов, и валирийцев, и Первых Людей… но сотворил он всех разными. Возьмем льва и зубра, тоже созданных им. Оба эти зверя благородны, но наделены разными качествами. Лев не может жить как зубр, а зубр – как лев. Для тебя, сир, было бы смертным грехом переспать с сестрой, но в нас с тобой не течет кровь дракона. Они поступают так, как поступали всегда, и мы не вправе судить их». Легенда гласит, будто в одной деревушке здоровенный межевой рыцарь, бывший Честный Бедняк, спросил Балдрика: «Ну а мне ты позволишь с сестрицей лечь?» «Попробуй сперва сесть на дракона, сир, – ответил ему хитроумный септон. – Если получится, я сам поженю вас с сестрой». Здесь налицо противоречие, с которым сталкивается каждый историк. Оглядываясь на то, что случилось в прошлом, мы можем сказать: это произошло потому-то и потому-то. Рассматривая же то, чего не случилось, мы можем только предполагать. Мы знаем, что в 50 и 51 годах восстания против Джейехериса с Алисанной не было в отличие от девятилетней давности восстания против Эйегона с Рейеной. Почему же оно не вспыхнуло? На это с уверенностью ответить нельзя. Молчание верховного септона, разумеется, сделало свое дело, а от войны устали равно лорды и простолюдины… но если слова, ветер они или нет, имеют какую-то силу, то Семь Глашатаев тоже внесли свой вклад. Итак, король был счастлив со своей королевой, а королевство не оспаривало их брак, но Джейехерис не ошибался, предвидя впереди испытания. Переустроив свой малый совет, помирив лорда Робара с королевой Алиссой и успешно введя налоги на роскошь, он столкнулся с новой загвоздкой в лице старшей сестры Рейены. Покинув Бобровый Утес, она совершала своего рода королевский объезд. Вместе со своим странствующим двором Рейена посетила Марбрандов в Эшмарке, Рейнов в Кастамере, Леффордов в Золотом Зубе, Венсов в Отдыхе Странника и Пайперов в Розовой Деве. Всюду ее ожидало одно и то же. «Поначалу они все радушны, – говорила Рейена брату, приехав к нему на свадьбу, – но длится это недолго. Хозяева сетуют на то, что наше пребывание обходится им слишком дорого, но больше всего их волнует Огненная Мечта. Одни боятся ее, другие, что еще хуже, желают заполучить. Дракона я не отдам никому, но куда мне податься?» «Сюда. Вернись ко двору», – предложил Джейехерис. «Вернуться и стать твоей приживалкой? Мне нужен собственный дом, откуда ни один лорд не сможет меня прогнать, где никто не причинит зла моим приближенным. Мне нужны земли, люди и замок». «Хорошо. Мы найдем тебе земли и выстроим замок». «Свободных земель не найти во всем Вестеросе, но на один замок у меня, братец, прав побольше, чем у тебя. Я, как и ты, происхожу от крови дракона. Отдай мне поместье наших предков, где я родилась и выросла. Отдай мне Драконий Камень». Король не нашелся с ответом и обещал подумать. Весь совет высказался против передачи вдовствующей королеве родового поместья Таргариенов, но лучшего выбора никто не смог предложить. Поразмыслив, его величество сказал сестре так: «Я жалую тебе Драконий Камень, ибо для женщины с кровью дракона более подходящего места нет. Это, однако, не значит, что ты занимаешь его по праву. Наш дед спаял семь королевств воедино кровью и пламенем; я не позволю тебе отколоться и завести свое королевство. Тебя называют королевой лишь из учтивости, я же полноправный король, и права мои простираются от Стены до Староместа, включая Драконий Камень. Согласна ли ты с этим, сестра?» «Твой железный стул такой шаткий, что ты заставляешь родных склоняться перед тобой? Что ж, будь по твоему. Отдай мне, кроме Драконьего Камня, еще кое-что, и больше я не стану тебя беспокоить». «Чего же еще ты хочешь?» «Эйерею. Верни мне дочь». «Хорошо», – ответил король… быть может, слишком поспешно, ведь восьмилетняя Эйерея Таргариен была признанной наследницей Железного Трона. Последствия этого решения еще скажутся в будущем; тем не менее оно было принято, и королева Запада в одно мгновение сделалась королевой Востока. Остаток года, отмечающего середину столетия, прошел без дальнейших тревог. Лорды малого совета немного опешили, когда их заседания стала посещать королева, но недоумением своим делились только друг с другом, а вскоре и совсем перестали, ибо нашли для себя полезными ум и начитанность молодой государыни. Детство Алисанны до того, как ее дядя Мейегор захватил трон, было веселым и радостным. Мать, королева Алисса, приглашала ко двору музыкантов, бардов и лицедеев, состязавшихся в своем искусстве перед нею и королем. Борские вина рекой текли на пирах, в чертогах и во дворах звенел смех, придворные дамы щеголяли в жемчугах и алмазах. При Мейегоре двор стал мрачен, да и в пору регентства мало что изменилось. Королева Алисса не желала веселиться, скорбя о своих утратах, а лорд Робар, муж военного склада, заявлял, что лицедеи ничем не лучше обезьян. «И скачут, и визжат, и кривляются, а толку от них? Обезьяну, коль голод подопрет, хоть съесть можно». С нежностью вспоминая счастливые, хотя и недолгие времена своего отца, Алисанна принялась украшать Красный Замок. Она накупила в Вольных Городах ковров и гобеленов, велела покрыть полы красивыми плитами, расставила статуи. Городская стража, прочесав по ее приказу Блошиный Конец, отыскала Тома-Бренчалу, чьи песенки во время Войны за Белые плащи забавляли и короля, и народ. Алисанна сделала его придворным певцом, первым из многих, кто занимал потом эту должность. Из Староместа выписали арфиста, из Браавоса – труппу лицедеев, из Лисса – танцовщиц. Скоро в Красном Замке появился и первый шут, толстяк по прозвищу Женушка; он ходил в женском платье и не расставался со своими «детками», двумя деревянными куклами, которые отпускали такие словечки, что уши вяли. Королю это нравилось, но больше всех порадовала его сама королева, сказав в конце года, что ждет дитя. 50 год завершился, как и начался, празднично. Рождения, смерти, измены Джейехерис показал себя самым непоседливым из всех королей, занимавших Железный Трон. Эйегон Завоеватель сказал в свое время, что простые люди должны иногда видеть своего короля и знать, что они всегда могут обратиться к нему с челобитной. «Вот пусть и увидят», – говорил Джейехерис, намечая свое первое королевское путешествие в 51 году. Оно положило начало многим другим; за свое долгое царствование король провел у лордов и поселян больше времени, чем в Красном Замке вкупе с Драконьим Камнем. Алисанна сопровождала короля очень часто, и ее серебристый дракон парил в небесах рядом с бронзовым Вермитором. Эйегон Завоеватель брал с собой около тысячи рыцарей, латников, конюхов, поваров и слуг. Грандиозный сей поезд чинил немало трудностей лордам, которых удостаивал визитом король: легко ли прокормить такую ораву и напастись дичи для королевской охоты? Даже у богатейших хозяев винные погреба после отъезда короля бывали осушены, кладовые пусты, а половина служанок ходила с бастардами в животах.