Не выдержав, я развернулся, подойдя к лавочке, пристально, держа спину ровной, посмотрел каждой в глаза и выказал своё отношение к происходящему: – Юные Леди! Это верх неуважения! Неприлично оказывать такое внимание неизвестному Вам человеку, нехорошо это. – Да ты сын моралист. – произнес сзади отец. – Мощно так задвинул, и главное, на родном и могучем, так сказать чтоб проняло до самых печёнок. – А чего они вылупились, как будто у меня на лбу член вырос. И тут же по моему затылку прилетело. О, а рука у папы такая же тяжёлая, забытое, чтоб меня, чувство — déjà vu. Забытое чувство, которое в том мире так и не пришлось испытать, отцу вечно было некогда, бизнес что б его. – Сын ты, по-моему, слишком вольно жил у бабушки под крылом, забыл с кем разговариваешь. Мальчишка! Я обернулся, на малолетних вуайеристок, ну конечно же они видели весь воспитательный процесс. Блин! Ну что за дела, где мой контроль и мозг прокачанный пятилетним лежанием. А отец между тем продолжил: – И снова я тебе напоминаю, что мы в Корее, а здесь считается нормальным такое внимание, к тебе ещё и в тарелку заглянут, и при случае поинтересуются твоим стулом, легко ли выходит. И потом, тут и так на каждого мужчину минимум четыре женщины, а на каждого потенциален жениха десять невест. Тебя все-таки хорошо головой приложили, может рано Сергей тебя из стационара выпустил? Отец что-то ещё говорил, говорил, но я его не слушал. В голове снова щелкнуло, и информация, как говорится, залилась с винта в оперативку. Да, тут тоже были мировые войны, как их тут называют Великие. И во время Второй Великой Войны милитаристская Япония полностью оккупировала Корею, почти весь материковый Китай и часть Индии которая у нас Пакистаном зовётся. На всей оккупированной территории, японская военщина, проводила химическую стерилизацию женского населения, заодно уничтожая всех без исключения стариков. Результатом такой политики, ядрёной химии и тоталитарной логистики, стали необратимые генетические изменения на азиатских территориях. Лишь каждая третья беременность заканчивается родами, а не выкидышем. Если рождается ребёнок, то это была девочка. Мальчики рождаются редко, при соотношении примерно один к пяти. Такое положение дел привело к необратимым социальным последствиям. Если Китай и Индия решили вопрос, научившись на самых ранних стадиях беременности определять пол ребёнка. В законодательном порядке установили правило: первым рожать мальчика и только вторым ребёнком девочку. По Корее война прошла таким катком людских потерь, что правительство демографическую политику возвело в ранг национального приоритета. Здесь в силу Закона обязали мужчину иметь не менее двух, но не более пяти, жён. За подпольные аборты каторжные работы на всю оставшуюся жизнь. За супружескую измену уголовное наказание. Введено два типа брачных отношений – разнополые гаремного типа, и однополые только для женских пар, которым было запрещено иметь детей. Такой тип брачных отношений позволял государству снимать социальное напряжение в обществе и давал женщинам социальную защиту, потому что в Корее социальный статус женщины на прямую зависел от того, в браке ли она состоит, имеются у неё дети или нет. У таких, однополых браков, был статус «ду бон анеэ», буквально дважды жена, почему так, мне пока не понятно, но такие пары хоть и не могли иметь детей, но зато могли рожать для своих родственников, а потом принимать участие в воспитании. Если, например, замужняя сестра не могла забеременеть, ду бон анеэ её заменяла в этом серьёзном процессе. Брачный возраст для мальчиков наступал в шестнадцать лет, а с двадцати двух он уже обязан был жениться. До двадцати двух у него могла быть только одна жена, и брак заключался исключительно при условии, что его родители будут не против, а за невестой дают серьёзное приданное, позволяющее молодым жить отдельно от родителей и продолжать своё обучение. Все последующие невесты тоже должны были иметь приданное но уже не с такими жёсткими требованиями. Ещё, первая жена считалась старшей женой, даже если другие жёны были старше её по возрасту. Государство очень жестко следило за этой стороной жизни своих граждан. Только такой народ, как корейцы, мог поставить перед собой высокую цель – возрождение нации и с муравьиной упёртостью её достигать. В стране царил махровый национализм, браки только между корейцами, ибо кровь должна быть чистой потому, что иначе японцы победят. Пусть, даже через сто лет после своего поражения. Браки с иностранцами запрещены, браки с метисами запрещены, исключение только для мужчин иностранцев из аристократических родов, ибо высокая кровь сделает нацию только сильнее. Не удивительно, что в таких условиях в Корее процветает пластическая хирургия. Даром, что ли, отец держит в Сеуле шесть клинических стационаров по оказанию услуг изменения женской внешности, при такой–то конкуренции среди слабого пола. Дааа, по ходу не просто мне здесь будет. Я настолько погрузился в тему, что не сразу и сообразил, оказывается, мы уже пришли, и находимся в учебном классе. Напортив меня, стоит красивая женщина в строгом брючном костюме. Стального цвета, отглаженные брюки, выгодно подчеркивали красоту нижних девяносто, распахнутый пиджачок, белая блузка с кружевным воротничком, под которой спрятана бесподобная грудь третьего размера, охваченная белым же лифчиком. Картина была настолько прекрасна, что я подвис, уставившись на просвечивающиеся через блузку кружева. Из ступора меня вывел отец. Коротким, и довольно болезненным, тычком в спину, он привлёк моё внимание и злым шёпотом зашипел в моё ухо: – Поздоровайся дубина, это твой будущий учитель, если конечно справишься с тестом. Я вздрогнул, покраснел, прямо почувствовал, как мои щеки заалели, поэтому быстро поклонившись, затараторил на корейском: – Здравствуйте как ваши дела? Учитель! Прошу простить моё невежество, я третий день в Корее. – Я понимаю. Меня зовут учитель Ким Со Хён. Ты готов к собеседованию? – Спросила она. – Готов. Ким Со Хён сонсеним. – Тогда садись за эту парту. – Она указала мне на парту возле окна, сама же пошла к учительскому столу. Её походка была такой завораживающей, ягодицы буквально переливались из одной позиции в другую, что я опять залип. – Хехе. Давай уже иди, – хохотнул отец и легонько подтолкнул меня в спину. – Как думаешь, справишься, вот так вот сразу? – Справлюсь. Мне репетиторы весь мозг выклевали, пока готовили, и деду меня хвалили по-честному. – Ответил я чуточку сварливо, направившись к указанному месту. Усевшись за парту, подивился унифицированности школьной мебели. У меня в детстве тоже такой стул был, фанерная спинка, фанерное сидение, прямо ностальжи. Вот только парта на одного, а так, тоже на металлическом каркасе, и тоже фанерная. Под столешницей полка, ноги удобно становятся на металлическую перекладину. Я оглянулся, осматривая класс. Ни чего в принципе особенного, слева окна на улицу, справа остеклённая стена, дающая прекрасный вид на школьный коридор, на стене учебные плакаты, впереди стена с портретом нынешнего императора, и флагом Великих Начал, а под этим великолепием, самая обыкновенная школьная доска, черного цвета, на которой кто-то мелом вывел 휴일 «хюиль» – каникулы, в общем. Задняя стена, была уставлена шкафчиками, где-то шестьдесят на восемьдесят саниметров, жёлтенького такого поносненького цвета, брр. Я передёрнул плечами и повернулся, чтобы тут же уткнуться взглядом в училку, которая прижав к груди кипу листов четвёртого формата, стоит перед моей партой. – Ученик Юрий, вот здесь сто тестовых вопросов. Не торопись, у тебя есть ровно два часа на заполнение граф с ответами. Если наберёшь от сорока пяти до пятидесяти пяти баллов тогда сможешь учиться в классе «Си», до шестидесяти пяти в классе «Би», до восьмидесяти пяти в классе первых учеников «Эй». Тебе всё понятно? Вопросы есть? — Всё понятно сонсеним. — Пробормотал, не отрывая взгляда от расстегнувшейся, верхней пуговки на блузке — Начинай. – Она положила передо мной листы с вопросами теста, школьную готовальню, карандаш, линейку и маленькую бутылочку с водой. После чего демонстративно нажала кнопку таймера и, повернувшись к отцу, произнесла: – Господин Серегеуе Еуигений-ним, вы можете обождать в школьной столовой, там работают вендинговые автоматы, есть горячие напитки и печенье. Отец, молча развернулся и уже в дверях обернулся и сказал мне, что будет через два часа, после чего вышел, тихонько прикрыв за собою дверь. Ну а я, с интересом уставился на первый лист. Естественно вопросы были написаны хангылем, что собственно для меня проблемы не составляло. Я пролистал все листы до конца. Вопросы были разбросаны в случайном порядке. Глаз зацепился – «В каком году Ван Коджон провозгласил Корею империей» я тут же подчеркнул правильный ответ – 17 октября 1897 года. Следующий вопрос - «4 4 4 4 4=15 необходимо расставить скобки и знаки действия, что бы ответ был верен» Я быстро внёс в клеточки скобка, умножить, умножить, минус, скобка, разделить. Так нужно с первого листа, не дай Бог, что-нибудь пропущу. – И та-а-а-к. – я тихо пропел, сложил все листы в стопочку, постучал ими по парте, улыбаясь от удовольствия, вошёл в легкий транс, и быстро стал заполнять варианты ответов, периодически беря линейку для графического решения задачек по геометрии. Через двадцать шесть минут, я написал три варианта доказательства теоремы Пифагора. С удовольствием откинувшись на спинку стула, повёл плечами влево, вправо до тихого хруста позвонков. Истинный кайф, таксист меня задери, я заново пробежался по листам с тестовым заданием и сморщился: – Вот же блин горелый, доказательства расписал на русском, – прошипел я себе под нос. Прикинул хватит ли мне чистого пространства на оставшейся части листа или нужно попросить у учительницы ещё один. Снова поморщился, и рассчитав размер букв хангыля, бодро застрочил корейскими закорючками. Ещё через семь минут я закончил. Посмотрел на Ким Со Хён. Та что-то увлечённо строчила, и видимо почувствовав мой взгляд, подняла голову и посмотрела на меня своими восхитительными глазами. Я невольно заулыбался, а в паху заныло. «Да что б меня, извращенца старого, тяжело же быть пятнадцатилетним» подумал я, но сказал естественно другое. – Учитель-ним, я закончил. Та с большим удивлением посмотрела на меня, посмотрела на часы и удивленно воскликнула: – Кьяаа, пятьдесят шесть минут, меньше часа. Ученик Юрии решил не делать весь тест? Не знаешь ответы? – Я сделал всё. – Мой взгляд и голос похолодел. Со Хён сразу это почувствовала, и строгим голосом сказала принести ей мою работу. Молча, встал, донёс до её стола стопку листов, положил. Так же молча, офицерский разворот через левое плечо, и вернуться к парте. Тут до меня дошло. Вот же я долбак деревянный, опять забыл о своём возрасте. Я должен был как минимум, подать листы двумя руками и при этом обязательно поклониться. Снова разворот, учительница стоит и смотрит на меня с выражением растерянности на лице. – Сонсеним, прошу простить мне мою невежливость и не отёсаность, я обязательно исправлюсь. – произнёс я сухим, ничего не выражающим голосом, и низко поклонился. – Подожди в коридоре ученик, через полчаса я проверю твою работу и скажу, набрал ли ты проходной балл. Молча, поклонился этой фифе. Учительница фу ты, ну ты, лет двадцать пять, наверное, а ту даже – величина, кланяйся ей. Эйфория от осознания собственной крутости, сошла на нет, поэтому к двери я подошёл уже в достаточно раздражённом состоянии. Толкнул дверь, она зараза не открылась, естественно, тут же потянул на себя, те же яйца. «Да что за хрень!» прошипел я себе под нос, а мне в спину язвительным голосом заявили, что у нас в Корее двери в школах отодвигаются в сторону. Я было уже, на эмоциях хотел развернуться-на и рассказать-на, что я об этом думаю-на, но тут дверь сама отъехала в сторону, а на меня снизу вверх уставились черные как ночь глаза. За дверью стояла девчушка лет, наверное, двенадцати, как две капли воды похожая на Ким Со Хён. Неужели дочка! Ой как неудобно то. Строил из себя, перед взрослой женщиной не пойми, что. Загрызть меня бедного совесть не успела, малявка отмерла и понеслось: – Здравствуй, как твои дела? Оппа а ты, правда русский принц? Оппа а ты, будешь у нас учится. Оппа, а правда Лана – Лина–онни твои сёстры? А ты будешь учиться у моей сестры? Она классуха ашек, круто да? Оппа а у тебя уже есть невеста? Мне между прочим уже четырнадцать, хочешь, я буду твоей девушкой? Оппа а… – к счастью пулемётную очередь вопросов остановил гневный окрик. – Ученица Ким Юн Ми–ян, твоё поведение не приемлемо, а наказание неотвратимо. Проводи Юрийи–гкуна в столовую, он должен обождать до тех пор, пока я не посчитаю количество баллов за вступительный тест. Малая поклонилась мне, прижав руки к животу: – Приношу свои извинения Юурии–сси, – произнесла она смиренным голосом, развернулась и потопала по коридору, типа второй раз приглашать не буду, тебе надо ты и иди. «Я не гордый», улыбнувшись, подумал я и произнес: – Юн Ми-ян, я принимаю твоё предложение, только впредь произноси моё имя правильно. – Как это? – он вопросительно на меня посмотрела. – ЮРИЙ, это мужское имя поняла? – Поняла Юрий-оппа. А ты правда принц? Я задумался, по корейским понятиям я действительно принц. Так что да, я мечта всех местных принцесок, вот попал то.