Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14 * * * Пятнадцатилетний чародей, Том I. часть I. Глава 1 (инфильтрация) Проснулся я с головной болью, хоть и не часто, но это бывает, теперь ждать пока Марь-Иванна придёт, а приходит она к девяти. Мда, нужно ждать и терпеть, главное глаза не открывать, а то будет совсем хреново. Вообще-то я терплю последние пять лет. Всё до банального просто, пешеходный переход и пьяный таксист, который напился до такого изумления, что даже не понял, что проехал на красный, и прямо через толпу, так вот мне в принципе повезло, я остался жив, но теперь, каждое утро, я вспоминаю этого урода и желаю ему мучительной смерти. Ибо по вине киргиза умерло шестеро, а я, я остался навсегда прикованным к больничной койке, будучи полностью парализованным. Да, да, у меня теперь только глаза и губы шевелятся, ну еще язык, мышцы горла и немного мышцы шеи, но совсем чуть, чуть. Поэтому каждое моё утро начинается одинаково, сначала я вспоминаю тот злополучный вечер и искренне желаю мучительной смерти своему врагу, потом медитация, следующее действо — формирование памятного шара о прошедшем дне, ну а потом приходит моя дом – работница, она же медсестра, и у меня начинается особо активная часть моей повседневной жизни в этом аду. Но я не сломался, за пять лет я ни разу себя не пожалел, и ни разу, в мою голову, не приходили суицидальные мысли. Ибо я Сергеев, а значит, что? Правильно, обязан выжить и победить. Нет конечно, если б не отец с его миллиардами, то, наверное, мне бы было гораздо хуже. Но даже деньги отца не смогли мне вернуть здоровье. Но я не отчаиваюсь, современные технологии мне в помощь. Моя кровать — это чудо инженерной мысли, которое держит мою бренную тушку в хорошей форме, электростимуляция, облучение, механический массаж, катетеры, которые интегрированы в эту самую тушку, позволяют мне верить, что если смогу, то вернусь к своему прежнему существованию здорового человека. Ну и медитации наше всё. Уже через год я научился входить в состояние самадхи, через два стал «видеть» ауру Марьи Ивановны, а затем и свою. Следующим прорывом была приобретённая длительными медитациями, способность видеть энергию мира. Это было настолько великолепно, мой серый мир внезапно приобрёл краски и обоснованную цель. Мир вокруг нас пронизывает масса разных видов энергий, электроны, бегущие от одного потенциала, к другому светились ярко синим ближе к белому цветом, пронизывая стены комнаты опутанные проводкой. Я мог, не поворачивая головы, заглянуть внутрь медицинских электронных приборов, занимающиъ половину моей комнаты, и пару первых недель только этим и развлекался, Тренировка великое дело через две недели, а если точнее через тринадцать дней, смог увидеть то, что зовётся тонкими энергиями, я увидел энергию мирового пространства. Всё вокруг нас буквально пронизано линейно направленными векторами силы энергетических потоков, она — энергия не имеет собственного цвета и окрашивается только когда соприкасалась с аурой живого человека, или с закрученными вихрями токов Фуко вокруг электрических проводов. Именно тогда я и начал интенсивно тренировать свой мозг, ибо управлять энергиями вокруг своего тела можно только усилиями собственного мозга. Ещё в далёком детстве мне в руки попался старый советский журнал, там описывали феномен памяти одного умника из учёной среды, она ставил эксперименты с собственной памятью, разработал целую систему запоминания, и основным упражнением было ежедневное, систематическое, воспоминание о прожитом «вчера», так, я, самостоятельно создал свою систему хранения собственных воспоминаний. Каждое моё воспоминание, не зависимо от того мышечная это память, или память вкусовых рецепторов о сладкой конфетке, правило русского языка или разговор двух техников приехавших провести техническое обслуживание моей капсулы, из каждого временного отрезка, внутри-моего-Я, формируется энергетический сгусток, несущий на себе отпечаток моих воспоминаний. Сгусток тонких энергий, очень похожий на бильярдный шар, после его создания, занимает свое место на полках, где они лежат рядами. Вот с этим я провозился долгих, два последних года, и да я научился. Помимо того, что моя память стала идеальной, теперь я могу и оперировать с энергиями ауры, раньше мне были видны только разрывы в моей ауре, теперь же я их могу исправлять, да долго да медленно, но могу, мать этого гребанного таксиста за ногу, якорь ему в анус, и плевать, что не залезет. От этой мысли я так возбудился что, забывшись на долю секунды открыл глаза и… Мать его! Я не дома! Чёрт! Чёрт. Глаза судорожно метались по потолку и впитывали информацию. Так стоп! Успокоится. Моя тушка, явно в больнице, не даром у меня голова болит. Я снова закрыл глаза и скользнул сознанием по памяти, так что было вчера? Чёрт, ну мать же его, дебила кусок, тоже мне, память идеальная. Я же должен был улететь на Тибет, отец согласился с моей просьбой, о моей поездке к монахам, именно там я собирался изучить… Чёрт! Память услужливо затопила моё сознание яркой вспышкой, позволяя заново пережить ни с чем не сравнимое чувство падения. Вот в иллюминатор видно, как горит правый двигатель чартера, а девочка стюардесса в голос плачет и судорожно пристегивается к креслу бизнес-класса. Голос пилота из динамиков: «Прошу соблюдать спокойствие посадка будет жёсткой». Понимание, что вот теперь конец, то, что не смог сделать тот таксист, сделал кто-то другой. Голос пилота, бубнящий скороговоркой слова о надувных трапах, о соблюдение указаний стюардесс, всё это, ко мне не относятся, ибо сопровождающих со мной нет, да и будь они, сначала, как говорится, женщины и дети, а потом уже, если повезёт, парализованные калеки. Последней, помню, была мысль о том, что нужно войти в самадхи и покинуть тело, посмотреть, как это будет со стороны, и всё больше информации в моей черепушке нет. Но ведь я в больнице, и точно за границей. Не помню, чтобы у нас вокруг пациента ставили шторки. Значит я выжил! На зло всем таксистам выжил. Я ещё некоторое время попялился на подвесной потолок с плоскими люминесцентными светильниками, значит долетел, где бы ещё такое старьё на потолок вешали. Собравшись с духом, решил аккуратно повернуть голову, пусть потом и будет расплата в виде ноющей боли, но это можно и потерпеть. Голова на удивление повернулась легко, и что совсем удивительно, абсолютно не больно. Ни чего, для себя нового, я не увидел, мониторы на подставке, трубки, тянущиеся ко мне, какие-то провода. Точно больница, ведь и шум фоновый больничный, и запах тоже, чего сразу не почувствовал, когда проснулся… или очнулся? Наверное, второе будет более правильно. Значит, самолёт всё-таки сел, и меня отправили в больницу. Ну что ж, я очнулся, а значит, что? Правильно ждём мед сестричку, ну или какого ни будь интерна, а может и доктора сразу, я ведь, если что, из богатых клиентов, а значит, всё будет не совсем по регламенту, так что ждём, скоро всё прояснится. Пока, суть да дело, можно самому посмотреть, как там с моей тушкой, что ещё мне сломали. Закрыл глаза, привычно и вполне обыденно, очистил своё сознание от всех эмоций и мыслей, и… Вот оно, маленькая яркая точка загорелась где-то далеко на краю вселенной, я плавно потянулся к ней, приблизил, привычно уже сформировал очередной шар воспоминаний и легким посылом отправил его на полку, и он загорелся там среди других выделяясь ярким окрасом эмоции. Вот теперь точку вниз и, начнём помолясь, плавно подведя к своему астральному телу, медленно расширил точку в плоский блин, поставил его в крест простирания, и так же медленно потянул вверх от пяток к голове. И собственно говоря, открыл глаза в полном недоумении. Что собственно, таксиста того по голове, происходит. Моя привычная аура именно моя, и сомнений в том у меня ни разу нет, а вот тело без внутренних повреждений, и что-то было ещё не так, на уровне интуиции, но точно не так. Меня бросило в пот, а сердце вдруг и сразу, учащенно застучало в грудную клетку. Мамочка! я почувствовал то, что пять предыдущих лет не чувствовал, я, черти бы меня задрали, реально почувствовал, то о чём больше всего сожалел, я почувствовал всего себя, каждую свою мышцу и, наверное, каждую клеточку, почувствовал воздух, который вдыхаю, его прохладу и влажность, и вкусность, Господи какой же здесь вкусный воздух. Слёзы полились из моих глаз непрерывным ручьем, и потолочные плафоны потеряли свою чёткость. Я закрыл глаза и постарался успокоиться. Целых семь минут я пытался очистить своё сознание от затопивших меня эмоций, мозг за пять лет интенсивных тренировок достиг много, но вот такого эмоционального всплеска, да нет, стой, это же гормональный шторм. Господи я что баба!!! Рука сама метнулась к паху, и тут же наступило облегчение, и оно - облегчение затопило сознание новым всплеском, всё на месте и ничего не пропало. В следующий миг до меня дошло: — МОИ РУКИ они двигаются и… темнота затопила моё сознание. Второй раз я очнулся после того, как меня кто-то взял за руку. Открыл глаза и увидел своего отца, который нагнулся ко мне и спросил: — Юра как ты себя чувствуешь? Где у тебя болит? – Да вроде ничего не болит, голова если только, и-то болела, а сейчас вроде бы нет. Папа, а я где? – В больнице где-ж тебе ещё быть, слишком жёсткая была посадка, ты разве не помнишь? Отец улыбнулся, так и не опустив мою руку, присел на стоящий рядом стул. — А мама с сестрами ждут в холле, их не пустили к тебе. – Мама? А разве она не умерла? Я снова закрыл глаза. Боль. Где-то в груди боль острым ножом резанула по нервам. Блин, я же умер, поэтому и тело целое и отец такой до странности, молодой, и мама живая. – Сынок ты чего, ты всегда её мамой называл. Тебе же два года было, когда твоя мать умерла, а Ми Сук пусть и мачеха тебе, но для неё ты самый настоящий сын. Нет, я конечно понимаю, что ты семь лет прожил в России, но всё-таки ты даже по телефону всегда Ми Сук мамой называл. Ланка с Линкой так тебя ждали, календарь специальный повесили, дни зачёркивали, Ланка такой ужин приготовила к твоему приезду, а оно видишь как, сразу в больницу. Я же, так и не открыв глаза, заплакал. Слезы текли сами по себе, оставляя мокрые дорожки на моих щеках. Как же так, как же это? Я ведь уже поверил, что здоровье ко мне вернулось, а это всё обман моего сознания, как же так? Какая мать? Какие сёстры? Детумнямним, сигани да татиосенида. Таньшине-а атурегинэм тумага пьюнерида, курэй туна-а дже си-о. (господин президент, время вышло, вашему сыну нужен покой, пожалуйста оставьте его) Произнёс чей-то явно женский голос. А я вдруг понял, что этот голос сказал, и на каком языке. – Хорошо (гуенчана), ответил на корейском отец, и уже мне – Юра, отдыхай сын, набирайся сил, а я пойду с твоим лечащим врачом пообщаюсь. До завтра сын. Он ушёл, я вслушивался в его удаляющиеся шаги. Женщина явно осталась рядом, она обошла кровать, чем-то пощёлкала, потом поправила на мне одеяло и прижала к моей груди, что то холодное, а меня от этого ощущения снова накрыла эйфория удовольствия от того, что я — чувствую. Но глаз я так и не открыл, лежал и не шевелился, ждал, когда же она уйдёт. Женщина ещё, что-то делала, чем-то шуршала, а я ждал.