– Накорми меня, Ваня. Так плотно, так высококалорийно, как сможешь. Я хочу знать, чего ты в действительности хочешь, и понять, смогу ли дать тебе это. – Хорошо, – сухо согласился повар. Пройдя следом за ним в эту жуткую комнату, я разделась, стала в позу «служить» и принялась ждать, пока он закончит с готовкой. – Я скормлю тебе шесть блюд, а ты будешь их считать, – холодно и властно проговорил Ваня, проводя меня к столу, сплошняком заставленному едой. – Поняла? – Да, шеф, – прошептала я одними губами. – Тогда начнем. Взяв огромное блюдо с закусками, Ваня грубо открыл мой рот и принялся запихивать их в него! Я жевала и глотала очень быстро, жадно, не в силах преодолеть желание сожрать всю эту вкусноту. – Один, – выдохнула я, проглотив последний кусочек. Довольно кивнув, Ваня поднес к моему рту первое – огромную тарелку борща, которую принялся буквально вливать в него. И мне, чтобы не пролить ни капли, приходилось очень быстро, практически не жуя, заглатывать. – Два, – проговорила я, ощущая переполненность в животе, а заодно чувствуя себя конченой обжорой! Но миллиардер даже не думал останавливаться. Вместо того он принялся запихивать в мой рот ложки салата оливье, жареную картошку, запеченное мясо, а в конце – огромный торт «Наполеон»! Это чувство… мерзкое, гадкое чувство переедания, подсчет всех проглоченных калорий. – Ну, вот и все, Аня, – прошептал повар, когда я, проглотив последний кусок торта, сидела в трансе на прежнем месте. Заботливо подойдя ко мне, он накинул на мои плечи халат и обнял… – Не прикасайся ко мне, козел!!! – в истерике закричала я, отскочив от него, как от огня. – Аня… – Так вот какой ты хочешь видеть меня?! – всхлипывая, заорала я, хватаясь пальцами за появившиеся на животе складки. – Жирной, обжирающейся, мерзкой, потной и в растяжках?! – Послушай… - Я ведь люблю тебя! – в отчаянии воскликнула я, направив на него свой фирменный жалостливый взгляд. - Нет… - задыхаясь, пробормотал Ваня. – Ты не можешь любить кого-то вроде меня. Это неправильно… – Не смей приближаться ко мне! Видеть тебя больше не желаю! – зарыдала я в голос и со всех ног выбежала из комнаты. Забежав в душ, я поспешила смыть со своей кожи остатки еды, а после – переодеться в чистую одежду. Проклятье, как же я могла быть такой дурой?! Он же просто раскормит меня. А потом, когда я стану жирной и уродливой бабой – бросит и найдет себе новую худышку для откормки. Я же… я останусь одна, снова никому ненужная и страшная. Снова в таком виде, что ни один мужчина – а тем более богатый – на меня не позарится! Нет уж, не позволю, не бывать этому! Стремительно выбежав из комнаты со своей сумочкой, я направилась к лифту. – Аня, погоди! – взмолился Ваня, вскочив с дивана. – Ты что… – Да, я ухожу, прощай, – проговорила я пересохшими губами. – Прости меня… – Ты никогда не откажешься от перекармливания, – перебила я. – Ну, а я никогда не смогу дать тебе того, в чем ты нуждаешься. Мы просто несовместимы. – Я не могу тебя отпустить! – в панике выдохнул миллиардер. – Придется. – Нет, не горячись, Аня! – заговорил он, со всех ног побежав следом за мной. – Ваня, стой! – Послушай, я… – Стой! – скомандовала я, но повар продолжал приближаться. Я не могу, просто не вынесу его прикосновения. – Стой! КЕТЧУП! Остановившись как вкопанный, он смотрел на меня несчастным, опустошенным взглядом побитого щенка, брошенного хозяевами. – Аня!.. – выдохнул миллиардер, сжимая кулаки. – Ваня… – горько прошептала я за миг до того, как дверь лифта закрылась. – И это все, что ли?! – внезапно прозвучало со всех сторон. – Нет. Я пойду домой, лягу на диван, свернусь в клубочек и буду долго пускать сопли в салфеточку из-за того, что на квартиру в центре Москвы насосать так и не успела. Но все это останется за кадром, – буркнула я в темную пустоту, по которой поползли титры. – А-а-а-а, ясно. Ну, я ж говорил тебе, Мань, что лучше было на Губку Боба идти… – разочарованно пробурчал голос из ниоткуда. КОНЕЦ… НАВЕРНОЕ