– Что за бред! – прорычал Мастерсон. – Это легко проверить, – предложил Эрп. – Нед Бантлайн как раз оснастил нашу тюрьму решетками из сверхпрочной латуни. Запрем тебя в камере часа за два перед закатом, и если ты останешься собой после захода солнца – отпустим сразу и на месте. Если же нет, то утром освободим, однако станем запирать тебя в клетке всякую ночь, пока не придумаем, как быть. Если ты в обличие вампира проголодаешься, а поблизости не окажется годной скотины, ты можешь наброситься на человека. Тебя придется убить. – В жизни так не бывает, – пробормотал Мастерсон. – Нализался я, и точка. Холидей достал из кармана сюртука платок и протянул его Мастерсону. – Это еще зачем? – Я подумал, ты захочешь утереть кровь с подбородка, – ответил дантист. 8 – Ты ему веришь? – спросил Эрп. Они с Холидеем так и сидели в задней комнате в «Ориентале», уминая состряпанные барменом сэндвичи. – Джеронимо обманывать нас прока нет, Уайетт, – ответил Холидей. – Этот старый дьявол мог посмотреть нам прямо в глаза и сказать: «Да, это я приказал своим людям напасть на Эдисона», – и что бы мы тогда сделали? – Римский Нос? – вслух подумал Эрп и тут же покачал головой. – Нет, он, черт его задери, слишком далеко отсюда. – Я бы не спешил списывать его со счетов, – предупредил Холидей. – Тебе что-то известно? – Нет, но речь идет о человеке, который не дает Соединенным Штатам перейти Миссисипи, который может спалить город за сотни миль от своего становища… Так почему бы не он, не Римский Нос? Он вроде как самый сильный из шаманов. – С этой стороны я на вопрос не смотрел, – хмуро согласился Эрп. – И потом, Римскому Носу необязательно было посылать на преступление соплеменника. Он мог сговориться с белым или местным мексиканцем. – Всякое возможно, – признал Холидей. – Ты не замечал, что после покушения на Эдисона чьи-то дела вдруг резко пошли в гору? Эрп немного подумал, глядя в пустоту. – В паре миль от города есть несколько ранчо. Они снабжают нас говядиной, а кое-кто – конями. Так вот, последние могут быть очень недовольны успехом «Бант лайн». Думаю, это зацепка. – Тогда почему стреляли в Эдисона, а не в Бантлайна? – Нед изобрел легкую пуленепробиваемую латунь, которой без электричества Тома грош цена. Если убить Неда, кто-нибудь другой займет его место, заново придумает чудо-латунь или железо, но убей Тома – и самоходные экипажи не сдвинутся с места. – Значит, никто из коневодов не прольет и слезинки, если Эдисон умрет, – заключил Холидей. – Следующим делом надо будет выяснить, у кого из них дела идут лучше, чем следует. – Что ж, начало расследованию положено, – сказал Эрп. – Кое-кто не станет говорить с законником, – напомнил Холидей, откладывая в сторону недоеденный бутерброд. – Так что пока я здесь, порасспрашиваю людей. – Только без стрельбы, Док, – предупредил его Эрп. – Пристрелить человека – это слишком быстро, – улыбнулся Холидей. – Лучше я тех, кто отпирается, буду сажать в зубоврачебное кресло и работать с ними не спеша. – Напомни не обращаться к тебе с больным зубом. Холидей хохотнул и уже хотел выйти из комнаты, но в дверях остановился. – Уайетт? – обернулся он. – Да, в чем дело? – Где Бэт? – Пошел покупать себе новые шмотки, – ответил Эрп. – Потом, наверное, вернется в отель. – На твоем месте я бы надолго не упускал его из виду. Он же не верит, что после заката станет вампиром, а тебе тут не нужна кровожадная летучая мышь весом сто семьдесят фунтов. – Я велел Бэту явиться в тюрьму за полчаса до заката, – сказал Эрп. – Сам запру его в камере и посмотрю: работает ли заклятие. – Я же сказал – оно действует. – Подействовало один раз, в лагере Джеронимо. Посмотрим, сработает ли здесь, в Тумстоуне. – Если верить Джеронимо, оно сработает где угодно, пока жив сам Бэт. – Ну, раз так, устроим его в камере поудобнее и станем искать способ снять заклятие. – Там, где удобно человеку, не обязательно будет удобно летучей мыши, одолеваемой жаждой крови, – предупредил Холидей. – Если решетки Бантлайна не сдержат Бэта, будь готов пристрелить его – пока не погиб кто-то из горожан. – Не перегибай палку, Док, – успокоил его Эрп. – Даже если Бэт раз обратился вампиром – хотя я в это не верю, – то необязательно обратится им снова. – Может, и так, – глухо проговорил Холидей. – Посмотрим, что ты завтра скажешь. 9 За следующие несколько часов Холидей обошел с полдюжины салунов, безуспешно пытаясь выяснить, кому есть выгода от смерти Эдисона. Наконец он решил вернуться в «Ориентал» и срезал через переулок между Второй и Третьей улицами. На полпути дорогу ему преградила змея футов пятнадцати в длину: угольно-черная, с рубиново-красными глазами, она смотрела прямо на Холидея. Он опустил ладонь на рукоять револьвера в кобуре и произнес: – Нечего на меня так пялиться. Вот возьму и прострелю тебе башку. – Знаешь, кто я? – прошипела змея. – Нет, – признался Холидей. – Зато знаю, кем ты не являешься, и кто тебя подослал. Змея собралась кольцами и обернулась воином апачей. – Гоятлай велел передать тебе кое-что, белоглазый[5], – сказал он. – У меня глаза налиты кровью, – ответил Холидей. – Они уже несколько лет как не белые. – Все вы белоглазые. – Ладно, все так все. Что тебе велено передать? – Гоятлай говорит, что ты человек чести, раз не попытался застрелить ни его самого, ни его воинов, когда он навещал прóклятого человека-мышь. Гоятлай вернул ваше оружие и одежду человека-мыши. – Где наши вещи? – В повозке без лошадей. – Поблагодари за меня Джеронимо. Я заберу пожитки, как только узнаю, зачем ты пришел, – он пристально смотрел на краснокожего. – Говорить, где наши вещи, было необязательно. Любой, кто станет разгружать повозку, увидит трость и револьверы Бэта и сразу поймет, чьи они. Посланник улыбнулся. – Гоятлай предупреждал, что ты так и скажешь. – Тогда к делу, – поторопил его Холидей. – Зачем искал меня? Позади внезапно раздался визгливый смех, и Холидей обернулся: из каркасного дома показались две девицы из местного салуна и ступили в переулок, направляясь куда-то по своим делам. Холидей снова взглянул перед собой, но воина как не бывало – вместо него шелудивый пес обнюхивал кучу мусора. Девицы, не переставая щебетать и хихикать, прошли мимо. Холидей, уступив дорогу, коснулся полей шляпы. Когда девицы наконец свернули за угол вправо, пес обернулся индейцем. – Пронесло, – сказал Холидей. – А если бы тебя заметили? Что бы ты делал? – Я? – переспросил воин. – Ничего. – Ладно, позволь сказать иначе: что бы сделал Джеронимо?