Он разлил виски. По чуть-чуть. Посмотрел на Владимира, на виски. И поставил стакан на стол. Фризе тоже не стал пить. Даже не притронулся к стакану. Банкир глянул на него одобрительно и поднялся из-за стола: — Подышим свежим воздухом. На палубе Неквас проверил, взял ли с собой ключи. Ключи были на месте — в кармане легких шелковых брюк. Он захлопнул дверь в салон яхты, подергал ее. Они пошли по длинному причалу, и Петр внимательно разглядывал ошвартованные вдоль причала яхты. Всюду было тихо и безлюдно. Лишь еле-еле плескалась волна о гладкие, тугие борта яхт. Таких больших яхт, как у Некваса, в затоне не было. Банкир молчал, а Фризе наслаждался свежим воздухом, легким запахом смолы, красок и доносившимся откуда-то аппетитным запахом мяса. Где-то жарили шашлыки. На середине затона была видна моторная лодка с заглушенным мотором. На ней сидел рыбак с длинной удочкой. Неквас многозначительно посмотрел на Владимира. Еле слышно сказал: — Видишь? Фризе пожал плечами. — Ну, рыбак… И, что? — Не гуди ты так, Володя. Всю рыбу ему распугаешь. «А он трусоват, мой соспонсор. — подумал сыщик. — Как это у Петюнчика достало решимости приговорить свой многочисленный коллектив?» — Я покажу тебе мою яхту с берега. Картинка. Здесь чужие посудины ее напрочь заслонили. Но когда они пошли по берегу, Неквас и не вспомнил о своей «картинке». — Володя, мой тебе совет: не ходи на встречу в Администрацию. Уезжай от греха подальше. Обдерут как липку. — Во-первых, меня туда больше не приглашали… — Пригласят. — Во-вторых, я туда идти и не собираюсь. Я мальчик самостоятельный. Он вспомнил про подсунутое под дверь письмо. Тоненький листок бумаги, на котором было написано: «Штирлиц, по твоему следу пустили убийцу. Будь осторожен. Бумажку сожги». — Дурак ты, Володя, а не самостоятельный мальчик, — неожиданно зло сказал Неквас. — Все самостоятельные или в тюрьме сидят, или обосновались в фешенебельном районе Лондона, — сострил Фризе. — Или собираются туда… — Откуда ты… — вздрогнул Неквас, но понял, что этим возгласом выдал себя. — Да ниоткуда. Интуиция подсказывает. Ты же не хочешь в тюрьме сидеть? Значит, на берега Альбиона собрался? — Умный? — спросил банкир. — Догадливый. — Ты, Володя, придержи, пожалуйста, свои догадки при себе. Ладно? — Я не болтливый. Своих коллег, спонсоров, не закладываю. Честно говоря, ты меня, Петя, озадачил. Он вспомнил, как настороженно вел себя банкир Антонов, как выспрашивал, не продал ли он свое дело в Германии. — Думаешь, мне жаль свои капиталы? Бог дал — Бог взял. Только к кому они попадут? — К тому, к кому следует, и попадут. Без задержки. — А тебе моя недвижимость не нужна? Недорого возьму. — Свою не знаю, кому загнать. И тоже недорого. Не найти покупателя. Фризе вздохнул: — Не было у бабы печали, завела она порося. — Жирного хряка она завела, — засмеялся Неквас. К нему вернулось хорошее настроение. — Спокойно живет только тот, кто делится с властью. Мы все составили себе состояния с ее помощью и теперь вынуждены делиться. Кто не отстегивает, тот сидит. В тюряге сидит, — уточнил банкир. — Или, как ты говоришь, гуляет по «фешенебельным» районам. Парижа, Мадрида, Вены… Далее везде. Кто был никем, тот станет всем… Откуда, ты думаешь, эти слова? Из Интернационала? Они их взяли из Библии. — По лондонским улицам, я сказал! — Неважно. Главное, вдали от отечества. «Горе вам, богатые, ибо вы положились на ваше богатство, и вы лишитесь богатства, так как вы не думаете о Всевышнем во дни своего богатства. Вы творили хулу и неправду и приготовили себя ко дню кровопролития, и ко дню мрака, и ко дню Великого суда». «Что он мне святые тексты читает? — подумал Фризе. — Время пришло замаливать грехи? Скажи — ведь обидится». Но не удержался. Спросил с усмешкой: — Ты эти библейские истины мне зачем цитируешь? Чтобы показать свою эрудицию? Или ерничаешь? — Смеешься? А я боюсь. Все это ерунда, досужие вымыслы, а вдруг? «Знайте, что вы будете преданы в руки праведных; они перережут вам шеи, и умертвят вас…» — Что, так плохо? — Хуже некуда. Ты думаешь, чистеньким ничего не угрожает? Доберутся. Можно сказать, уже добрались. «Ваши неправедные речи будут прочитаны…» — Да ты начетчик, Петя! У тебя библейские цитаты с цифрами доходов не путаются? — У меня даже цифры с цифрами не путаются! Когда речь идет о доходах. По математике я всегда был на голову выше остальных. А Библия… Это «конфетки — бараночки»! Похоже, Неквас прошел основательную подготовку в какой-нибудь религиозной школе. Святые тексты он шпарил без запинки. Но Фризе не стал его об этом спрашивать. КАК ПРОВОЖАЮТ ПАРОХОДЫ… Фризе и Рамодин всегда строго следовали правилу: встречаясь неожиданно, при обстоятельствах, которые не были заранее оговорены, не подавать виду, что знакомы. Они не удостаивали друг друга ни кивка, ни улыбки. Даже легкого движения век посторонний бы не заметил. А на тот случай, если одному из них требовалась помощь или информация, ради чего приятель оказался в том месте и в тот момент, когда другой ведет здесь расследование, у них была разработана особая система информации. Секретной информации, о которой не знала ни одна живая душа. Кстати, и мертвая, тоже. Что в нашем случае имеет некоторый смысл. Когда, распрощавшись с Неквасом, Фризе слонялся по предпортовой территории, он заметил своего бывшего друга полковника Рамодина. Евгений вышел из подъезда «Столичной Судоходной компании» и направлялся к серой «Волге», стоявшей в тени. У Фризе было, как минимум, две причины не подать виду, что он знаком с этим крупным мужчиной в легком светлом костюме и дорогих ярко-желтых штиблетах. Фризе ненавидел ярко-желтые штиблеты, но давно уже потерял всякую надежду влиять на вкусы полковника. А с некоторых пор ему было наплевать на то, во что одет Евгений. Пускай напялит на себя даже бордовый пиджак с позументами, как у Киркорова. Не рассчитывая на результат, скорее по привычке, сыщик все же подал Рамодину условный знак: сунул правую руку в карман. Это означало, что через два часа неплохо бы встретиться в Университетском саду на Ленинских горах. Полковник прошел мимо Фризе, как мимо осветительного столба. Он его просто не заметил. Столбов на территории ОАО имелось предостаточно, а полковник, по всей видимости, спешил. Владимир поплелся дальше, к причалу, где намытые, сверкающие белизной, возвышались готовые уйти в рейсы-банкетоходы». «Вот и гадай теперь, — размышлял сыщик, — этот оболтус так гордо прошел мимо меня по причине своей глубокой обиженности или в “штатном режиме”. Так хотелось бы узнать, каким ветром занесло его на территорию моих интересов». Времени, чтобы добраться до традиционного места встреч, у него было в обрез. Расстояние немалое, да и пробки в этот час нешуточные. Но так уж получилось, что сегодня все как сговорились помешать его желанию «потоптаться» в речном порту. В том месте, где они обычно встречались с Рамодиным, когда-то стояло несколько простых, некрашеных лавок. Редкие посетители парка заглядывали в этот глухой уголок. А сейчас там расположились по периметру зеленой лужайки добротные и удобные скамейки со спинками. Все они были заняты мамами и бабушками, держащими под прицелом пеструю ораву разнокалиберных детишек. «Тут не посекретничаешь, — подумал Фризе. — даже если бы господин полковник соблаговолил явиться на рандеву». Он развернулся, чтобы пройтись по главной аллее, и столкнулся нос к носу с Рамодиным. Повинуясь внезапному порыву, они неловко, но крепко обнялись, чего не делали никогда раньше. И хором выпалили: — Привет, старик! Несколько минут они шагали молча по аллее, бросая друг на друга быстрые, пытливые взгляды и пытаясь угадать, чем закончится эта встреча: парой холодных деловых реплик или… Они опять «выступили» одновременно: — Какого черта… И расхохотались так громко, что заслужили пару укоризненных взглядов, отдыхающих на скамейках стариков. Все-таки долгие годы общения не проходят бесследно: у близких людей реакция на одни и те же события становится предсказуемой. — Чего ты там высматривал, у «пиратов» больших и малых рек? — спросил Рамодин, закончив смеяться. — Хотел убедиться, не проржавел ли у них флагманский «банкетоход». — Неужели поддался на рекламу? — удивился Евгений. — Хочешь пообедать на речных просторах? Фризе понял, что полковник все еще не забыл про их стычку «на финансовой основе», и лучше бы увести разговор подальше от больной темы. Но тогда от былой доверительности не останется и следа. И, поболтав о том о сем, они разойдутся с этой встречи чужими людьми.