Вдоль дороги зеленели только гвардейские сосны и страж-деревья — все лиственные рощи оделись в золотой и красный наряд или вовсе сбросили листву, воздев к небесам голые бурые ветви. Каждый порыв ветра взметал над дорожными колеями вихри палых листьев. Они шуршали у ног гнедой кобылы, которую дал Бриенне Джейме Ланнистер. Найти в этой круговерти один-единственный лист столь же легко, как пропавшую в Вестеросе девочку. Быть может, это поручение — всего лишь жестокая шутка с его стороны? Быть может, Сансу Старк как соучастницу в убийстве короля Джоффри уже зарезали, обезглавили и зарыли где-нибудь в безымянной могиле. Как же лучше скрыть ее смерть, чем послать на ее розыски большую дуру с острова Тарт? Нет, Джейме не мог поступить так, говорила она себе. Он дал мне меч и назвал его Верным Клятве. И даже его обман ничего бы не изменил. Бриенна поклялась леди Кейтилин вернуть домой ее дочерей, а клятвы, данные умершим, святы. Младшей давно уже нет в живых: Джейме уверяет, что девочка, которую Ланнистеры отправили на север, чтобы выдать за незаконного сына Русе Болтона, — не Арья. Осталась только Санса, и долг Бриенны — найти ее. Ближе к сумеркам она увидела у ручья костер. Двое мужчин жарили на огне форель, сложив оружие и доспехи под деревом. Один старый, другой чуть помладше, хотя тоже немолодой. Именно он поднялся Бриенне навстречу. Из-под шнуровки его засаленного кожаного кафтана выпирало объемистое брюшко, косматая борода отливала старым золотом. — Милости просим, сир, — рыбы у нас на троих хватит, — радушно пригласил он. Далеко не в первый раз Бриенну приняли за мужчину. Она сняла шлем, и ее волосы рассыпались по плечам — желтые, как грязная солома, и почти столь же сухие. — Благодарю, сир. Межевой рыцарь, не иначе как близорукий, прищурился. — Леди? В броне и при оружии? Боги праведные. Глянь-ка, Илли, до чего здорова. — Я тоже думал, что это рыцарь, — признался старший, поворачивая форель над огнем. Бриенна, крупная даже для мужчины, для женщины была просто огромна. Всю жизнь она только и слышала о своем безобразии. Плечи широкие, бедра еще шире, толстые руки и ноги. Грудь скорее мускулистая, нежели округлая. Ладони большие, ступни громадные. Лицо лошадиное, конопатое, зубы во рту не помещаются. Нет нужды напоминать ей об этом — она и так знает. — Сиры, — начала она, — не встречалась ли вам девица тринадцати лет? Глаза голубые, волосы как червонное золото. Ее мог сопровождать дородный краснолицый мужчина лет сорока. Близорукий рыцарь поскреб голову. — Не припомню. Червонное золото — это как? — Рыжевато-каштановые, — пояснил старший. — Нет, мы ее не видали. — Не видали, миледи, — повторил младший. — Вы бы сошли с коня — рыба почти изжарилась. Проголодались небось? Ей действительно хотелось есть, но она колебалась, памятуя пословицу: «Межевой рыцарь и разбойник — две стороны одного меча». Эти двое, однако, не казались ей особо опасными. — Могу я узнать ваши имена, сиры? — Я имею честь называться сиром Крейтоном Длинный Сук, о котором слагают песни, — заявил пузатый. — Вы, может статься, слышали о моих подвигах на Черноводной. А моего спутника зовут сир Иллифер Бессребреник. Если о Крейтоне Длинный Сук в самом деле слагали песни, Бриенна их не слыхала. Их имена говорили ей не больше, чем их гербы. Зеленый щит сира Крейтона носит лишь коричневый полукруг в верхней части да вмятину от чьего-то боевого топора. Щит сира Иллифера поделен на доли из золота и горностая — явно единственные золото и горностай, которые он видел в жизни. Лет ему никак не меньше шестидесяти, узкое сморщенное лицо выглядывает из-под капюшона пестрого домотканого плаща. Кольчугу веснушками испятнала ржавчина. Бриенна на голову выше их обоих, а лошадь и все вооружение у нее намного лучше. Если уж таких бедолаг бояться, то проще сразу сменять меч на вязальные спицы. — Благодарю вас, добрые сиры, — сказала она. — Охотно разделю с вами трапезу. — Бриенна спешилась, расседлала кобылу, напоила ее, стреножила и пустила пастись. Оружие, щит и поклажу она сложила под вязом. Тут и форель поспела. Сир Крейтон подал Бриенне рыбину, и она, поджав ноги, уселась на землю. — Мы держим путь в Синий Дол, миледи, — сообщил ей Длинный Сук, поедая собственную форель при помощи пальцев. — Вы поступите мудро, если поедете с нами. На дорогах неспокойно. Бриенна могла бы многое порассказать ему об опасности на дорогах. — Благодарю, сир, но в вашей защите я не нуждаюсь. — Я настаиваю. Истинный рыцарь должен оберегать слабый пол. — Вот мой защитник, сир. — Бриенна тронула рукоять своего меча. — Что пользы от меча, если к нему не прилагается мужчина. — Я им неплохо владею сама. — Как вам угодно. С леди спорить неучтиво. Однако втроем ехать все-таки лучше, чем в одиночку. Мы выехали из Риверрана втроем, но Джейме лишился руки, а Клеос Фрей — жизни. — Ваши лошади не угонятся за моей, — заметила она, бросив взгляд на Крейтонова бурого ревматического мерина и заморенного одра сира Иллифера. — Мой скакун отменно послужил мне на Черноводной, — возразил сир Крейтон. — Я изрубил там дюжину врагов и заработал хороший выкуп. Вы, быть может, знавали сира Герберта Боллинга? Больше вы его не увидите. Я убил его на месте. Когда мечи начинают звенеть, сир Крейтон Длинный Сук всегда в первых рядах. — Брось, Крей, — хмыкнул старик. — Таким, как она, мы с тобой ни к чему. — Таким, как я? — Бриенна не совсем понимала, о чем он. Сир Иллифер показал скрюченным пальцем на ее щит. Краска на дереве облупилась, но черная летучая мышь на поделенном серебряно-золотом поле виднелась достаточно хорошо. — Вы носите ложный щит, на который не имеете права. Последнего из Лотстонов убил дед моего деда. С тех пор никто не смеет появляться прилюдно с нетопырем, черным, как дела его хозяев. — Этот щит сир Джейме взял из оружейной в Харренхолле, а Бриенна нашла его на конюшне вместе с кобылой, седлом, уздечкой, кольчугой, шлемом, двумя кошельками — с золотом и серебром — и пергаментом, более ценным, чем оба из них. — Свой щит я потеряла, — объяснила она. — Истинный рыцарь — вот единственный щит, в котором нуждается дева, — провозгласил сир Крейтон. — Босой ищет себе сапоги, — будто не слыша их, продолжал сир Иллифер, — а озябший — плащ. Но кто же станет одеваться в позорное рубище? Этот герб носили лорд Лукас Сводник и сир Манфред Черный Колпак, его сын. Я спрашиваю себя: кто захочет взять его себе, если не тот, чей грех еще более тяжек… и более свеж? — Он обнажил свой неказистый кинжал из дешевой стали. — Женщина, не по-людски большая и сильная, скрывающая собственную эмблему… Перед тобой, Крей, Тартская Дева, перерезавшая горло королю Ренли. — Ложь. — Ренли Баратеон был для нее больше чем королем. Она полюбила его с тех самых пор, как он заехал к ним на Тарт, празднуя свое совершеннолетие. Ее отец устроил пир в его честь и приказал ей быть за столом — иначе она забилась бы в свою комнату, как раненый зверь. В ту пору она была не старше Сансы и боялась издевок пуще мечей. «Они узнают о розе, — сказала она лорду Сельвину, — и посмеются надо мной». Но Вечерняя Звезда настоял на своем. А Ренли Баратеон держал себя с ней учтиво, точно не замечая, как она безобразна. Даже танцевал с ней. В его руках она чувствовала себя грациозной и будто парила над полом. Другие кавалеры, подражая ему, тоже стали просить ее на танец. С того дня она мечтала лишь об одном: быть рядом с лордом Ренли, служить ему, защищать его. Но в конце концов она его подвела. Ренли умер у нее на руках, хотя она не повинна в его смерти — но эти межевые рыцари ее не поймут. — Я с радостью отдала бы жизнь за короля Ренли, — сказала она. — Я не причиняла ему вреда — клянусь в том на своем мече. — На мече вправе клясться лишь рыцарь, — сказал сир Крейтон, а сир Иллифер велел: — Поклянитесь Семерыми. — Хорошо. Клянусь Матерью, что не причиняла вреда королю Ренли. Не знать мне ее милосердия, если я лгу. Клянусь Отцом, да рассудит он меня справедливо. Клянусь Девой и Старицей, Кузнецом и Воином. Клянусь Неведомым — пусть заберет он меня, если я солгала. — Крепкая клятва для девицы, — признал сир Крейтон. — Ну что ж, — пожал плечами сир Иллифер. — Если она сказала неправду, боги покарают ее. — Он спрятал кинжал обратно. — Первая стража ваша. Рыцари улеглись спать, а Бриенна расхаживала по маленькому биваку, слушая, как потрескивает костер. Лучше бы мне ехать дальше, думала она, — но не бросать же этих, пусть даже чужих, людей без охраны. По дороге даже ночью ездили всадники, а в лесу слышались шорохи: кто знает, совы это, лисы или что-то другое. И Бриенна несла свой дозор, не отнимая руки от меча. Ее стража прошла спокойно — хуже стало потом, когда сир Иллифер, проснувшись, сменил ее. Бриенна разостлала одеяло и легла, говоря себе, несмотря на усталость: не стану спать. В присутствии мужчин она всегда один глаз держала открытым. Даже в лагере лорда Ренли ей грозило насилие. Она хорошо усвоила этот урок под стенами Хайгардена и особенно после, когда они с Джейме попали в лапы Бравых Ребят. Земляной холод, просачиваясь сквозь одеяло, пробирал до костей, сводил мускулы от челюстей до пальцев ног. Быть может, Санса Старк, где бы она ни была, тоже страдает от холода. Санса — нежная душа, говорила леди Кейтилин, она любит лимонные пирожные, шелковые платья и песни о рыцарских подвигах. Но ей довелось видеть, как упала с плеч голова ее отца, а после ее насильно выдали замуж за одного из убийц. Если хотя бы половина россказней о нем правда, этот карлик — самый лютый из всех Ланнистеров. Если Санса в самом деле отравила короля Джоффри, ее рукой водил Бес. При дворе у нее не было ни единого друга. Бриенне удалось разыскать в Королевской Гавани некую Бреллу, одну из горничных Сансы. Та рассказала ей, что нежных чувств между Сансой и карликом не замечалось. Возможно, она бежала не только от подозрения в убийстве, но и от него тоже. Проснулась Бриенна на рассвете, и сны, если они ей и снились, развеялись без следа. Ноги на холодной земле застыли, как деревянные, но никто на нее не покушался, и ее поклажа осталась нетронутой. Рыцари уже поднялись. Сир Иллифер готовил на завтрак белку, сир Крейтон стоял лицом к дереву, орошая его неспешно и с удовольствием. Межевые рыцари, старые, тщеславные, толстые и близорукие — однако порядочные. Отрадно знать, что на свете еще есть порядочные люди. Они поели жареной белки, кашицы из желудей и соленых огурчиков. Сир Крейтон при этом поведал, как сразил на Черноводной дюжину грозных рыцарей, о которых Бриенна никогда не слыхала. «Что за бой был, миледи, — говорил он, — настоящая кровавая баня». Он признавал, что Иллифер тоже сражался храбро. Сам Иллифер большей частью помалкивал. Когда пришло время отправиться в путь, рыцари поместились по обе стороны от Бриенны, как охрана, сопровождающая какую-нибудь знатную даму, хотя дама возвышалась над ними на целую голову и снаряжена была не в пример лучше. — Когда вы караулили ночью, кто-нибудь проходил мимо? — спросила Бриенна. — Вроде тринадцатилетней девицы, голубоглазой и с золотистыми волосами? Нет, миледи, никто не проходил, — ответил сир Иллифер, а Крейтон сказал: — Я видел кое-кого. Проехал крестьянский парень на пегой кляче, а час спустя прошли с полдюжины пеших с кольями и серпами. Они увидели наш костер и долго пялились на наших коней, но я показал им свой клинок и велел проваливать подобру-поздорову. Дюжие ребята и с виду отчаянные, но даже самые отчаянные остерегаются связываться с сиром Крейтоном Длинный Сук. Где уж там, подумала Бриенна, пряча улыбку. Крейтон, к счастью, был так занят повестью о своей битве с Рыцарем Красных Кур, что ничего не заметил. Хорошо ехать с попутчиками, даже с такими, как эти двое. В полдень за голыми деревьями послышалось пение. — Что это за звуки? — осведомился сир Крейтон. — Молитва. — Бриенна знала этот напев. Они молят Воина защитить их, а Старицу — осветить их путь. Сир Иллифер придержал коня и достал свой видавший виды клинок, поджидая поющих. — Они близятся к нам. Молящиеся, наполнив лес громом своих голосов, вышли впереди на дорогу. Процессию возглавляли нищенствующие братья, заросшие, в грубых рясах и сандалиях, а кто и вовсе босиком. Следом шли около полусотни оборванных людей — мужчины, женщины, дети, — пятнистая свинья и с пяток овец. Несколько мужчин несли топоры, остальные — большие дубины и палицы. Посередине катилась ветхая деревянная тележка, наполненная доверху черепами и разрозненными костями. Поравнявшись с рыцарями, братья остановились, и пение смолкло. — Да благословит вас Матерь, добрые рыцари, — сказал один. — И тебя, брат, — ответил сир Иллифер. — Кто вы? — Бедные люди, — сказал здоровяк с топором. Несмотря на прохладную погоду, он шел без рубашки, и на груди у него была начертана семиконечная звезда. Андальские воины, переплывшие Узкое море и покорившие владения Первых Людей, вырезали когда-то такие звезды на своем теле. — Мы идем в город, — добавила высокая женщина, шедшая за тележкой. — Чтобы отвезти эти святые мощи к Бейелору Благословенному и просить помощи и защиты у короля. — Поезжайте с нами, друзья, — предложил щуплый человечек в потертой одежде септона, с кристаллом на шее. — Вестеросу каждый меч пригодится. — Мы направляемся в Синий Дол, — сказал в ответ сир Крейтон, — но могли бы, пожалуй, проводить вас в Королевскую Гавань. — Если у вас найдется чем заплатить, — вставил сир Иллифер, даром что бессребреник. — Воробьям золото ни к чему, — сказал септон.