У меня будет нормальный компьютер! А с ним можно подумать о том, чтобы протянуть себе академическую сеть. Всё же, что-то люди из цифровых технологий оставили, пусть и постаравшись сделать порог входа очень высоким. Из того, что я читал, сеть не очень-то и дружелюбная. Легко там всё не настроить, и пользуются ей, в основном, люди из науки. Но хотя бы так уже будет большим подспорьем. На базе пришлось провести ещё четыре дня, практически не выходя из комнаты. Мне приносили еду, книги, чтобы совсем не заскучал. Теоретически, я бы мог и погулять, но зачем искать лишних приключений? Мне и так хватило. На пятый день я вместе с бледным, оправляющемся от ран пилотом доспеха, вошёл во врата, ведущие в один из крупных городов на Титане. Нас практически моментально окружил отряд военных с оружием в руках, а рядом опустилась машина скорой помощи. И если пилота, с которым мы даже не перекинулись и словом, моментально уложили на кровать, то меня просто посадили в кресло. Спустя десяток минут скорая влетела в заново открытый портал, и мы оказались на родной планете. Машина опустилась, каталку с пилотом повезли в больницу, а я сидел и не отсвечивал. И, вообще, жалел, что не умею становиться невидимым, уж очень много народу — преимущественно, журналистов — ждало нас на месте прибытия. Впрочем, вся эта толпа ломанулась за несчастным раненым, и я осторожно выскользнул наружу, стараясь смешаться с толпой и оглядываясь вокруг. К счастью, долго искать не пришлось, меня обняли женские руки, и, сквозь слезы радости, выступившие на глазах, бабушка пробормотала: — Жив! Ты жив! — Да что со мной станется, ба, — смущённо обнял я в ответ родственницу. — Давай уйдём отсюда? Не хочу внимания. Успел уже выхватить несколько любопытных взглядов пишущей братии, явно заинтересовавшейся, что тут делает один из пропавших без вести при нападении повстанцев. И хорошо, что родственница не решила спорить, а, крепко взяв меня за руку, повела в сторону, где на парковке нас ждал мой тренер по фехтованию, поблёскивая лысиной из окна своего аэрокара. — Удивительный ты ребёнок, Гор… — протянул мужчина, открывая дверь. — Неприятности к тебе так и липнут. — Главное, что всё хорошо заканчивается, Игорь Никодимович. — Не думаю, что всё закончилось, — хмыкнул он, поднимая машину в воздух, когда мы расселись внутри. Конечно, он оказался прав. Только мы прилетели домой и я едва успел пообедать, как на пороге дома нарисовался невысокий мужчина в тёмных очках, шортах, шлёпанцах и разноцветной рубашке. Лениво продемонстрировав чёрный жетон с золочёным орлом, он убрал его обратно в сумку на плече и представился: — Иванов Алексей Геннадиевич. Служба Имперской Безопасности. Я могу войти? — Вам нужен Гор? — поинтересовалась бабушка, отступая в сторону. Он вошёл внутрь, цепким взглядом окинув гостиную, хотя вслух благодушно бросил: — Именно. Я же, тем временем, стоял немного позади бабушки, пытаясь собрать обратно сломанный шаблон. Кроме одежды, безопасник щеголял ещё и длинными светлыми волосами, скреплёнными в хвост розовой резинкой. Вроде не так должен выглядеть сотрудник одной из самых могущественных спецслужб… Родственница указала на диван напротив телевизора, поинтересовавшись: — Может, вам чаю? Службист благосклонно кивнул: — Кофе, если можно, меня к вам выдернули прямиком из отпуска, долго летел. Усевшись на диван, он снял тёмные очки, положив их на стол, наблюдая, как я устраиваюсь на кресле сбоку. Глаза у него оказались серые, выцветшие до белизны глаза человека, который видел много всякого говна. Неприятный взгляд, совсем не вязавшийся с его расслабленным видом. Порывшись в своей сумке, он достал видеокамеру и два переносных микрофона. Надев один на воротник рубашки, он протянул мне второй на длинном проводе, с которым я сделал тоже самое. — Пока запись не включена, предупреждаю об ответственности за предоставление ложных сведений. — Так сразу запись? — удивлённо вскинул брови я. — Я спрошу, если что будет неясно или не получится вспомнить сразу. Чем быстрее начнём, тем скорее ты освободишься. Безопасник поблагодарил бабушку, принёсшую кофе, и поинтересовался: — Ты готов? — Давайте, — вздохнул я. Он включил камеру, одновременно загорелись огоньки на микрофонах. — Накадзима, Святогор Михайлович, десять полных лет. Верно? — Да. — Как вы оказались на площади Озёрска в день нападения? — Ждал автобус домой после тренировки по планеризму — в нашем городе такой секции нет — вот я и зашёл пообедать по дороге назад. — В какое именно заведение зашли? Кто руководитель секции планеризма? Я ответил. Он продолжил спрашивать. Как выглядела официантка, её отец, сколько раз у них обедал, чем хорошо заведение. И дальше уже непосредственно про бой. Пришлось рассказывать, и рассказывать правду. Безопасник заставлял вспоминать каждый нюанс, где стояла официантка, как выглядели повреждения после выстрела, в каком состоянии был доспех пилота и сам пилот. Особенности боя, как я оказался в кабине один и так далее. Давно кончилось его кофе, мы трижды останавливали запись, а допрос всё продолжался, заставляя бабушку охать, а иногда и противиться вопросам, если они казались слишком личными или жестокими. Я и не думал, что так много помню, вплоть до стёртых эмблем на доспехе Содружества. Изначально я хотел скрыть свою роль в бою. Однако слишком уж въедливо он спрашивал, уточняя каждый нюанс, возвращаясь к ним, переспрашивая потом. Я очень-очень хотел обойти момент, кто именно убил пилота Призрака. И не смог. Если бы у меня нашлась пара дней, чтобы лучше продумать историю, зная, как именно будет проходить «беседа», если бы имелся опыт подобного допроса, я бы смог составить непротиворечивую схему, как-то обойти эту тему. Но вот так сразу… К тому же, если совсем ничего не рассказывать, возникнут вопросы, когда мне привезут обещанное Йованом. Одно тянет за собой другое, и враньё потихоньку начинёт рассыпаться. Увы, как обходить нежелательные моменты в таких «интервью» меня никто никогда не учил. Допрос закончился после полуночи. Я в очередной раз выпил воды, спасая саднящее горло, когда специалист выключил камеру, в которой пару раз менял кристаллы, и убрал микрофоны обратно в сумку. — Спасибо за сотрудничество. В течение недели, если возникнут дополнительные вопросы, я заеду ещё. — Что со мной будет? — хрипло спросил я. Он устало потёр глаза и поднялся с дивана, собираясь на выход. — Если в показаниях всё верно, то с нашей стороны ничего. Но вопросы и уточнения, скорее всего, точно будут. Закинув сумку на плечо, он неспешно вышел на крыльцо, бросив взгляд на ожидающую машину с дремлющим внутри водителем. За время допроса машину перегнали внутрь, да и водитель пару раз заходил в туалет. — Всего доброго, — хмуро кивнул безопасник, размещаясь в аэрокаре. — И вам, — я протяжно зевнул. Машина поднялась в воздух, разогнав окружающую темноту ярким огнём медиаторов. Что удивило меня в допросе, так это что специалист полностью игнорировал мой возраст. Не было ни шуток, ни сочувствия или жалости. Прилетел и отработал допрос без всяких скидок. Бабушка заикнулась, что, дескать, «пожалей ребёнка», но он на неё всего лишь очень выразительно посмотрел, и больше она не спорила. В целом, судя по всему, отправили ко мне весьма опытного дознавателя. — Что же теперь с тобой будет, внук… — тихо пробормотала подошедшая женщина. Я, сквозь очередной, длинный, протяжный зевок, пробормотал: — Не думаю, что он лгал, когда говорил, что всё будет хорошо. Бабушка грустно усмехнулась и покачала головой. — Если попал в поле зрения Службы, легко тебя не выпустят. Они составят досье, опишут твои сильные и слабые стороны, возможность и условия для применения. И однажды, тем или иным образом, используют подобный актив, просто чтобы ресурсы, потраченные на всю эту работу, не пропали впустую. Я легкомысленно отмахнулся. — Не будут же они использовать ребёнка… — Они подождут, — поморщилась она, а затем, смерив меня тяжёлым взглядом, неожиданно добавила: — Если не поймут, что ты с того момента, когда очнулся после гибели родителей, перестал быть обычным ребёнком, Святогор. Я напряжённо замер, но она развивать тему не стала, глухо проговорив: — Отправляйся спать. Тебе нужно отдохнуть. Я не спорил, глаза действительно закрывались. А за спиной усталая женщина продолжила сидеть на улице, подняв глаза в тёмное небо. Лишь поблёскивали в свете звёзд и планет слёзы на щеках. Смотря на неё из окна своей мансарды, сглотнул комок в горле. Меня впереди может ждать много всего, но нужно помнить, что я последнее, что осталось в жизни у этой женщины. И хотя бы ради неё стоит выжить. Невзирая на кровь на руках и кошмары по ночам. Однако, кажется, вся эта эпопея дала мне необходимый толчок и опыт, понимание, чем бы я хотел заниматься в новой жизни. Слишком незабываемое ощущение дарит пилотирование мощной машины и особенно бой в ней. Я буду пилотом. Так или иначе. Глава 6