Справа и слева сцена окаймлена высокими, густо посаженными тополями, которые создают атмосферу уединения. В глубине сцены — задняя стена дома и открытая веранда, которая выступает и сад метра на два. Дом двухэтажный: в нем семь комнат. В начале 20-х годов, когда этот дом строился, он обошелся владельцу тысяч в пятнадцать долларов. Теперь он заботливо окрашен, выглядит комфортабельным, но тесноватым. В саду зелено от дерна и растений, которые уже отцвели. Около дома — асфальтовая дорога, уходящая за тополя. На переднем плане, в левом углу виден обломанный ствол молодой яблони высотой примерно в метр. Верхушка ее с ветвями лежит рядом, на ветвях еще висят яблоки. На переднем плане (справа) небольшая беседка в форме раковины, увитая зеленью. С выступающей вперед крыши свисает затейливая лампочка. Вокруг беседки в беспорядке расставлены садовые кресла и стол. Недалеко от веранды стоит ведерко для мусора и рядом — проволочная печка для сжигания листьев. Раннее воскресное утро. Джо Келлер сидит на солнышке, читает объявления в воскресной газете. Остальные листы газеты аккуратно сложены на земле. Келлеру лет под шестьдесят. Это тяжелый, неповоротливый и несколько туповатый человек. Он бизнесмен вот уже много лет, но в нем все еще проглядывают черты мастерового и мелкого предпринимателя. Он читает, говорит и слушает с напряженной сосредоточенностью необразованного человека, для которого многие общеизвестные вещи все еще удивительны; суждения его медленно кристаллизуются из опыта и мужицкого здравого смысла. Он лучше чувствует себя в обществе мужчин. Доктору Джиму Бэйлиссу около сорока лет. Это хорошо владеющий собой человек. Он любит поговорить, но оттенок грусти окрашивает его мягкий юмор. Когда занавес поднимается, Джим стоит слева и разглядывает сломанное дерево. Он выбивает о ствол трубку, шарит в карманах. Джим. Где у вас табак? Келлер. По-моему, на столе. Джим медленно входит в беседку, находит на столе кисет и, сев на скамью, набивает трубку. Ночью будет дождь. Джим. Что, в газете об этом написано? Келлер. Ага, вот тут. Джим. Ну тогда дождя наверняка не будет. Справа, в просвете между тополями, появляется Фрэнк Льюби. Ему тридцать два года, но он уже лысеет. Это приятный, но неуступчивый человек, не очень уверенный в себе, склонный раздражаться, когда ему противоречат, но всегда желающий, чтобы все обошлось мирно и по-добрососедски. Он входит не спеша, прогуливаясь, как праздный человек. Фрэнк (не замечая Джима, Келлеру). Эгей! Келлер. Привет, Фрэнк. Что слышно? Фрэнк. Да ничего. Прогуливаюсь после завтрака. (Глядит на небо). Вот так погодка! Ни облачка. Келлер (подняв голову). Да. Хороша. Фрэнк. Эх, если бы все воскресные дни были такие! Келлер (указывая на газетные листы около себя). Хотите газету? Фрэнк. Зачем? Там одни неприятности. Что стряслось сегодня? Келлер. Понятия не имею. Я не читаю больше последних известий. Отдел объявлений куда интереснее… Фрэнк. Хотите что-нибудь купить? Келлер. Нет, читаю любопытства ради. Чего только людям не нужно! Вот, например, один парень ищет двух ньюфаундлендов. Ну скажите, на что ему два ньюфаундленда? Фрэнк. Смешно. Келлер. А другой интересуется… старыми словарями. Обещает хорошо заплатить. Подумайте, зачем человеку старый словарь? Фрэнк. А как же? Может, он собирает книги. Келлер. Неужели он думает на этом заработать? Фрэнк. И не он один. Келлер (качая головой). Подумать, какие теперь пошли заработки. В мое время человек был либо адвокатом, либо доктором, либо мастеровым. А теперь… Фрэнк. Вот я когда-то собирался стать лесником. Келлер. В мое время ничего такого не было. (Просматривает страницу и отбрасывает ее). Берешь в руки газету и только удивляешься, до чего же ты темный. (Тихо, с удивлением). Ну и ну!.. Фрэнк. Эге, что это с вашим деревом? Келлер. Ужас! Ночью, видно, сломало ветром. Слышали, какой ночью был ветер? Фрэнк. Да, у меня в саду он тоже натворил бед. (Подходит к дереву). Ай-ай-ай, какая жалость. Что скажет Кэт? Келлер. Они еще спят. Вот и я думаю, что она скажет? Фрэнк. Странно… Келлер. Что? Фрэнк. Ларри родился в августе. Этой осенью ему было бы двадцать семь лет. И вот его дерево сломано ветром. Келлер (растроганно). Неужели вы запомнили день его рождения, Фрэнк? Фрэнк. Я ведь составляю его гороскоп. Келлер. Как вы можете составлять его гороскоп? Ведь это о том, что с ним будет, не так ли? Фрэнк. Понимаете, в чем тут дело… Вам сообщили, что Ларри пропал без вести двадцать пятого ноября, правда? Келлер. Ну? Фрэнк. Если предположить, что он был убит именно двадцать пятого ноября… Кэт ведь хочет… Келлер. Это Кэт попросила вас составить его гороскоп? Фрэнк. Да. Она хочет узнать, было ли двадцать пятое ноября благоприятным для Ларри днем. Келлер. То есть как это — благоприятным днем? Фрэнк. Благоприятный день — это счастливый день, если так сулит ваша звезда. И человек не может умереть в свой счастливый день. Келлер. А двадцать пятое ноября было для Ларри счастливым днем? Фрэнк. Это я и стараюсь определить. Но мне нужно время. Вот в чем штука: если двадцать пятое ноября было для него действительно счастливым днем, то вполне возможно, что он жив, потому что… Мне кажется, это возможно. (Замечает Джима. Тот смотрит на него как на полоумного. С неловким смешком). А вас я и не заметил. Келлер (Джиму). Есть в этом какой-нибудь смысл? Джим. Смысл? У него? Он просто не в своем уме, вот и все. Фрэнк. Беда ваша в том, что вы ни во что не верите. Джим. А ваша беда в том, что вы верите во всякую чушь. Вы не видели сегодня моего мальчугана? Фрэнк. Нет. Келлер. Подумайте! Он куда-то смылся с отцовским термометром. Стащил прямо из чемоданчика. Джим (вставая). Вот незадача. Стоит моему сыну увидеть девочку, как ему тут же хочется измерить ей температуру. (Подходит к дороге). Фрэнк. Парень будет доктором. Голова! Джим. Через мой труп! Впрочем, труп — неплохое начало для врачебной профессии. Фрэнк. А что?! Вполне почетное занятие. Джим (устало взглянув на него). Фрэнк, когда вы исчерпаете ваш лексикон прописных истин? Келлер смеется.