Мать (качая головой). Этого никогда не будет. Вы просто ребенок, Джим! Джим (смотрит на нее). Кэт. (Пауза). Что случилось? Мать. Я вам сказала. Крис поссорился с Джо. Потом сел в машину и уехал. Джим. Из-за чего они поссорились? Мать. Просто так. Джо… плакал, как дитя. Джим. Они поссорились из-за Энн? Мать (с легким колебанием). Нет, не из-за Энн. Можете себе представить? (Указывая на освещенное окно наверху). С тех пор, как он уехал, Энн не выходит из комнаты. Всю ночь одна, наверху. Джим (смотрит на окно, затем на нее). А что будет делать Джо? Он ему скажет? Мать (перестает покачиваться). Что? Джим. Не бойтесь, Кэт. Я все знаю. Я всегда знал. Мать. Откуда? Джим. Я догадался, уже давно. Мать. Мне всегда казалось, что в глубине души Крис… тоже догадывается. Я не думала, что это будет для него таким ударом. Джим (вставая). Вы не знаете своего сына. Крис не смог бы жить, если бы он это знал. Для лжи нужен особый талант… У вас такой талант есть, у меня тоже. А у него нет. Мать. Вы думаете — он не вернется? Джим. Нет, вернется. Все возвращаются, Кэт. Наши маленькие семейные бунты всегда кончаются ничем. Компромиссом. По-своему Фрэнк прав — у каждого человека своя звезда. Звезда его честности. Вы ощупью ищете ее всю жизнь, но, когда она гаснет, ей никогда уже не зажечься снова. Нет, он уехал недалеко. Ему, вероятно, захотелось побыть одному, чтобы посмотреть, как гаснет его звезда. Мать. Только бы он вернулся. Джим. Я мечтаю, чтоб он не вернулся, Кэт. Несколько лет назад я сорвался с места и отправился в Новый Орлеан. Два месяца я питался одними бананами и изучал болезни. Это было прекрасно. Затем приехала Сью, она плакала. И я вернулся домой. А теперь я живу по-прежнему, в беспросветной тьме. Мне уж не найти себя. Иногда мне даже трудно вспомнить, кем я когда-то хотел стать. Но… я хороший муж… Крис — хороший сын, и он вернется. Келлер выходит на крыльцо в халате и ночных туфлях. Идет по аллее. Джим (подходит к нему). Мне почему-то кажется, что он в парке. Пойду поищу его. Уложите ее в постель, Джо. Ей тут сидеть вредно. (Уходит по дороге). Келлер (подходя к ней). Что ему здесь нужно? Мать. Его друга нет дома. Келлер (хрипло). Мне не нравится, что он вмешивается в наши дела. Мать. Теперь об этом поздно говорить. Он все знает. Келлер (с тревогой). Откуда он знает? Мать. Он давным-давно догадался. Келлер. Это мне не нравится. Мать (с угрожающим смешком). Да ну? Тут нахрапом не возьмешь, Джо. Держи лучше ухо востро. Еще ничего не кончилось. Келлер (показывая на освещенное окно наверху). Что она там делает? Почему она не выходит? Мать. Не знаю, что она делает. Сядь, перестань беситься. Ты хочешь жить? Тогда тебе лучше подумать о том, как жить дальше. Келлер. Она еще ничего не знает, а? Мать. Она видела, как Крис убежал отсюда. Просто, как дважды два, а она умеет считать. Келлер. Может, мне с ней поговорить? Мать. Не спрашивай меня, Джо. Келлер (вспыхнув). Так кого же мне спрашивать! Но я не думаю, что она станет что-нибудь предпринимать. Мать молчит. Я спрашиваю тебя! Что я тебе, чужой? Я думал, что у меня есть семья. Куда делась моя семья? Мать. У тебя есть семья. А вот у меня больше нет сил. Келлер. Нет сил! Приходит беда, а у тебя нет сил! Мать. Джо, ты опять за свое: стоит прийти беде, ты кричишь на меня и думаешь, что этим все можно уладить… Келлер. Что же мне делать? Скажи мне, что мне делать? Поговори со мной! Мать. Джо… если он вернется… Келлер. Он вернется! Почему ты говоришь — если? Он вернется, но что мне тогда делать? Мать. Ты сядешь с ним рядом и… объяснишь ему. Ты понял, что сделал ужасную вещь. (Избегая его взгляда). Если он поверит, что ты понял… Келлер. Какой в этом толк? Мать (с некоторым страхом). Скажи ему, что готов заплатить за то, что ты сделал. Келлер (тихо). Чем я могу заплатить? Мать. Скажи ему… что ты готов пойти в тюрьму. Пауза. Келлер (пораженный, гневно). Пойти в тюрьму?.. Мать (быстро). Тебе не придется туда идти. Он не заставит тебя идти в тюрьму. Но если ты скажешь… если он почувствует, что ты готов это сделать, он, может быть, простит тебя. Келлер. Простит меня?! За что?! Мать. Джо, ты меня понимаешь. Келлер. Я тебя не понимаю! Ты хотела иметь деньги. Я делал деньги. Разве не так? За что меня прощать? Ведь ты хотела иметь деньги? Мать. Я не хотела таких денег. Келлер. Ты думаешь, я хотел именно таких денег? Кому какое дело, чего ты хочешь? Я испортил вас обоих. Мне следовало отдать его в люди, когда ему стукнуло десять, — как сделали со мной, — и заставить самого зарабатывать себе на хлеб. Тогда бы он знал, как в Америке достаются деньги. Он, оказывается, должен меня простить. Сам я мог бы жить на четверть доллара в день, но у меня на плечах семья… Мать. Джо, Джо… Ты сделал это ради семьи, но это ничего не меняет. Келлер. То есть как это — ничего не меняет? Мать. Для Криса есть нечто более важное, чем семья! Келлер. Ничего на свете нет более важного и быть не может. Мать. Для него есть. Келлер. Я все могу простить ему, потому что он мой сын. Потому что я его отец, а он мой сын. Мать. Джо, говорю тебе…