А на кровле Гайаваты Каркал Кагаги, Царь-Ворон, Бился в ярости бессильной, И на всех соседних елях Раздавались, не смолкая, Крики черных мародеров. «Уг!» – с улыбкой отзывались Из-под темных сосен старцы. Письмена «Посмотри, как быстро в жизни Все забвенье поглощает! Блекнут славные преданья, Блекнут подвиги героев; Гибнут знанья и искусство Мудрых Мидов и Вэбинов, Гибнут дивные виденья, Грезы вещих Джосакидов! Память о великих людях Умирает вместе с ними; Мудрость наших дней исчезнет, Не достигнет до потомства, К поколеньям, что сокрыты В тьме таинственной, великой Дней безгласных, дней грядущих. На гробницах наших предков Нет ни знаков, ни рисунков. Кто в могилах, – мы не знаем, Знаем только – наши предки; Но какой их род иль племя, Но какой их древний тотем — Бобр, Орел, Медведь – не знаем; Знаем только: это предки. При свиданье – с глазу на глаз Мы ведем свои беседы; Но, расставшись, мы вверяем Наши тайны тем, которых Посылаем мы друг к другу; А посланники нередко Искажают наши вести Иль другим их открывают». Так сказал себе однажды Гайавата, размышляя О родном своем народе И бродя в лесу пустынном. Из мешка он вынул краски, Всех цветов он вынул краски И на гладкой на бересте Много сделал тайных знаков, Дивных и фигур и знаков; Все они изображали Наши мысли, наши речи. Гитчи Манито могучий Как яйцо был нарисован; Выдающиеся точки На яйце обозначали Все четыре ветра неба. «Вездесущ Владыка Жизни» — Вот что значил этот символ. Гитчи Манито могучий, Властелин всех Духов Злобы,