В Главный Геральдический зал Сената набилось множество народа. В высоких креслах восседали сенаторы, все до единого. Во главе собрания сидели четыре Дожа. Пятое кресло сиротливо пустовало без своего хозяина. Боль утраты захлестнула меня с новой силой. Место Первого Дожа Трезарианской республики. Генерала Шрая. Моего друга и названного отца. Со своего места меня приветствовал глава сената Экк Хорт, седой как лунь старец в пурпурной тоге. – Знаешь ли ты, генерал Маас, зачем мы тебя пригласили? – осведомился он добродушно, и морщинистое лицо расплылось в широкой улыбке. «Чтобы арестовать и обезглавить», – подумал я, но промолчал, лишь только передернул плечами. Меня не могло сбить с толку такое приветствие. Сколько подлостей и убийств совершалось с улыбкой на лице… В зале на своем обычном месте сидел Крэн. На долю секунды я встретился с ним взглядом. Слава богам, Лаасе не будет пребывать в неведении о моей судьбе, если меня казнят или отправят на рудники, доступ к которым, по иронии судьбы, открылся благодаря мне и моим солдатам. – Генерал Шрай оставил нам четкие инструкции по поводу своего преемника, – продолжил сенатор Хорт, и дальше последовал довольно обстоятельный панегирик сначала ушедшему генералу Шраю, а затем и мне самому. Старый Экк замолчал всего лишь на секунду, а потом предложил перейти к голосованию. Захлопали крышки открываемых лунок, по желобам покатились шары. Стоявший около сенатора Экка огромный прозрачный куб из полированного архонта, начал наполняться белыми шарами, лишь изредка из отверстия падал красный. Но вскоре красные шары вообще исчезли из виду. Со своего места я видел явное превосходство белых. На электронном табло высветились итоги: двадцать шесть против четырех. Это означало только одно. Мне предстояла пытка славой, как будто мало пели фанфары над моей головой. Но все меркло с предстоящим испытанием, которое растянется на долгие годы и сможет прерваться только моей смертью. Испытание славой и властью, ибо с этого момента мое имя навсегда связано с самой высшей должностью страны. Первым Дожем Совета Пяти. На конституции Трезариана, толстой книге из телячьей кожи, я поклялся в верности Республике и ее гражданам, потом, преклонив колени, позволил водрузить мне на голову черную парчовую шапку – главный атрибут власти в стране. После церемонии, пройдя сквозь расступающуюся толпу, ко мне подошел Крэн. – Хочу украсть тебя, господин Первый Дож, – скупо улыбнулся он и торжественно обнял на правах близкого родственника. – Лаасе вовсю готовится к балу в твою честь. Правда, времени у нее в запасе слишком мало. И я обещал привести тебя после инаугурации, – предупредил он, чтобы я не вздумал удрать. – У меня нет желания праздновать, – поморщился я. – Только что умер мой старый друг. Пепел в урне едва остыл. – Я старался сохранять спокойствие, хотя прекрасно понимал, что граждане Республики уже забыли о прежнем Первом Доже, им интересен новый, хочется праздника. И семья моей сестры не исключение. Крэн кивнул соглашаясь. – Мне жаль Шрая. Его смерть обезглавила Республику. Хорошо, что Отто успел назвать своего преемника. И хвала Богам, что не началась свара за кресло Первого Дожа. Это и нужно отпраздновать, равно как и твое назначение. Поехали, Матео. Лаасе мне не простит, если ты сейчас сорвешься с крючка. Перед балом у тебя будет время отдохнуть и принять ванну. В твоем доме сейчас идет уборка и все перевернуто вверх дном. Я стоял, пребывая в оцепенении. Слишком быстро развивались события. И за всеми навалившимися событиями этого долгого дня я совсем упустил из виду, что у меня есть собственный дом в Алленчаазе, построенный Крэном рядом с дворцом Брао, в оплату кула-тау за мою сестру. – Если себя не жаль, то хоть коня пожалей. Все-таки потомок моего Друма, – привел последний довод Крэн. – Ладно, – нехотя согласился я. – Смыть с себя дорожную грязь не помешает. – Генерал Шрай оставил нам четкие инструкции по поводу своего преемника, – продолжил сенатор Хорт, и дальше последовал довольно обстоятельный панегирик сначала ушедшему генералу Шраю, а затем и мне самому. Старый Экк замолчал всего лишь на секунду, а потом предложил перейти к голосованию. Захлопали крышки открываемых лунок, по желобам покатились шары. Стоявший около сенатора Экка огромный прозрачный куб из полированного архонта, начал наполняться белыми шарами, лишь изредка из отверстия падал красный. Но вскоре красные шары вообще исчезли из виду. Со своего места я видел явное превосходство белых. На электронном табло высветились итоги: двадцать шесть против четырех. Это означало только одно. Мне предстояла пытка славой, как будто мало пели фанфары над моей головой. Но все меркло с предстоящим испытанием, которое растянется на долгие годы и сможет прерваться только моей смертью. Испытание славой и властью, ибо с этого момента мое имя навсегда связано с самой высшей должностью страны. Первым Дожем Совета Пяти. На конституции Трезариана, толстой книге из телячьей кожи, я поклялся в верности Республике и ее гражданам, потом, преклонив колени, позволил водрузить мне на голову черную парчовую шапку – главный атрибут власти в стране. После церемонии, пройдя сквозь расступающуюся толпу, ко мне подошел Крэн. – Хочу украсть тебя, господин Первый Дож, – скупо улыбнулся он и торжественно обнял на правах близкого родственника. – Лаасе вовсю готовится к балу в твою честь. Правда, времени у нее в запасе слишком мало. И я обещал привести тебя после инаугурации, – предупредил он, чтобы я не вздумал удрать. – У меня нет желания праздновать, – поморщился я. – Только что умер мой старый друг. Пепел в урне едва остыл. – Я старался сохранять спокойствие, хотя прекрасно понимал, что граждане Республики уже забыли о прежнем Первом Доже, им интересен новый, хочется праздника. И семья моей сестры не исключение. Крэн кивнул соглашаясь. – Мне жаль Шрая. Его смерть обезглавила Республику. Хорошо, что Отто успел назвать своего преемника. И хвала Богам, что не началась свара за кресло Первого Дожа. Это и нужно отпраздновать, равно как и твое назначение. Поехали, Матео. Лаасе мне не простит, если ты сейчас сорвешься с крючка. Перед балом у тебя будет время отдохнуть и принять ванну. В твоем доме сейчас идет уборка и все перевернуто вверх дном. Я стоял, пребывая в оцепенении. Слишком быстро развивались события. И за всеми навалившимися событиями этого долгого дня я совсем упустил из виду, что у меня есть собственный дом в Алленчаазе, построенный Крэном рядом с дворцом Брао, в оплату кула-тау за мою сестру. – Если себя не жаль, то хоть коня пожалей. Все-таки потомок моего Друма, – привел последний довод Крэн. – Ладно, – нехотя согласился я. – Смыть с себя дорожную грязь не помешает. Довольный сенатор Брао ткнул меня локтем в бок и повел к своему рутьеру. Во дворце царил переполох, в котором Лаасе чувствовала себя превосходно, словно наслаждаясь каждым мигом суеты сумасшедшего дома. В бальном зале слуги и рабы устанавливали помост для музыкантов и обтягивали ограждения балкона парчовыми лентами. Вокруг сновали люди. И как заправский дирижер моя сестра руководила всей этой суматохой. Увидев меня из другого конца зала, Лаасе разулыбалась, на щеках появились ямочки. Я степенно прошествовал к ней, а хотелось подбежать, крепко обнять и закружить. – Соскучился по тебе, – выдохнул я вместо приветствия. – И поэтому почти восемь лет не приезжал к нам? – Лаасе посмотрела с укором и сама бросилась мне на шею. Я прижал ее к себе. Единственного родного человека во всем Трезариане. – Иди отдыхай, пока есть время, – прошептала сестра. – Твоя комната уже готова, ванна тоже. Или сначала хочешь поесть? Я мотнул головой. – Настоящий солдат, – сказала Лаасе и, подмигнув, добавила: – Тут еще помнят твои привычки. Я довольно хмыкнул, догадавшись, и отправился в спальню, где меня ожидали горячая вода в ванной, кровать с жестким волосяным матрасом и мягкая податливая девушка скрасить часы, отведенные на сон. Не дойдя до своей комнаты несколько шагов, я увидел ее. Она стояла около окна эркера и задумчиво смотрела на подвесной мост, связывающий между собой Северную и Южную башни замка. Залюбовавшись, я остановился. Длинные каштановые волосы, высокая грудь – по моим меркам девушка уже казалась прекрасной, хотя я еще не видел ее лица. На звук шагов она повернулась. Настоящая красавица. Я в полшага преодолел расстояние между нами, подошел почти вплотную и сразу обнял, прижимая к стене. Она задохнулась от неожиданности, попыталась отстраниться. Но я не дал ей такой возможности. Мой язык уже раздвигал ее губы и вторгался в рот. Я провел пальцами по изящной шейке, огладил ключицу и двинулся дальше, убирая в сторону мешавшуюся ткань сорочки. Тяжелая белая грудь полностью поместилась в моей ладони. Девушка не пыталась помочь и била маленьким кулачком. Это заводило еще сильнее. Я подмял ее юбки из серого сукна и со страстью завоевателя устремился к заветной цели, обеими руками проведя по покатым бедрам. Легким движением коснулся живота. Округлого и тугого. Живота беременной женщины. Я отстранился, понимая, что обознался. Моя сестра не могла прислать ко мне эту красавицу. В замешательстве мы пару секунд смотрели друг на друга не отрываясь. Затем тонкая ладонь, описав дугу в воздухе, со всей силы ударила мне по щеке. Женщина вырвалась и побежала. – Не беги, госпожа, – крикнул я в след. – Я не стану тебя преследовать. Понимала ли она, что только что влепила пощечину Первому Дожу Республики? «Хорошее начало первого дня правления», – подумал я и, тихо посмеиваясь, направился в отведенную мне спальню. Глава 3. Ирриче Ирриче От подвесной галереи до колоннады в центре дворца я бежала со всех ног. Только недалеко от лестницы Южной башни, где располагались мои покои, остановилась и перевела дух. Погони не было. Мне удалось отдышаться и неторопливым шагом пройти в свою спальню. И хотя внешне я выглядела спокойной, внутри каждая поджилка тряслась от страха. Еще немного и случилась бы беда. Огромный незнакомец с грязными черными волосами напал на меня около переходной галереи подвесного моста. И не где-нибудь на улице, а в доме моих родителей. Хорошо, хоть поняв, что перед ним замужняя дама, отпустил. Сказать родителям, мужу? Будет скандал. Даже Плунге говорить нельзя. Старая медведица возьмет топор и с ревом побежит искать моего обидчика. Я попыталась отвлечься от омерзительной сцены, участницей которой только что стала. Но, как ни силилась представить Плунге убивающую незнакомца, ничего не получалось. Мысли предательски переносились к рукам воина, его поцелую. Я отогнала от себя видения и, почувствовав сильную тошноту, наклонилась к серебряному тазу. Видимо, кто-то из слуг заметил, что мне нездоровится, и доложил моей матери. Лаасе, словно Друм, влетела в мою спальню. – Что случилось, милая? – Матушка с беспокойством присела рядом на кровать. – Ничего страшного, – я попыталась ее успокоить. – Просто вырвало. Полежу немножко, к торжеству все пройдет. Прости, что побеспокоила, у тебя сейчас столько хлопот. – Матео приехал, – радостно воскликнула матушка. И не слишком довольно добавила: – И его свита. Брат матери, генерал Маас, воюя в дальних странах, редко радовал своими визитами. Последний раз он заезжал повидаться, когда прибыл в столицу для доклада Первому Дожу, и провел в нашем доме менее часа. Помню, как меня вызвали с занятий в кабинет отца. Генерал разговаривал с родителями, и почти не обращал на меня внимания. – Здравствуй, Ирриче, – рассеянно проговорил он и снова вернулся к разговору. Будучи самым младшим и любимым ребенком в семье, я наивно полагала, что меня должны любить все без исключения. Но в данном случае даже мне стало понятно, что боевому генералу не о чем разговаривать с двенадцатилетней девочкой. Матушка окинула меня внимательным взглядом, пытаясь понять причину внезапного недомогания. – Я велю найти твоего мужа, – ласково предложила она, погладив меня по руке. – Пусть его любовь облегчит твои страдания. – Он играет в роли-поли с Принсом и Гвеном, – недовольно заметила я. – Хорошая идея позвать его ко мне. Пока он не проиграл все наличные. Через пять минут прибежал Эшт, мой супруг. – Может пригласить врача? – нахмурился он. – Я слетаю туда и обратно. Сейчас же велю запрячь коня. Я посмотрела в его красивое лицо. На лбу залегла глубокая поперечная складка. Муж явно встревожился. – Не нужно, я не заболела, – остановила я его. – Просто побудь рядом. Эшт не стал спорить, плюхнулся на кровать и, крепко обняв, прижался ко мне сзади. – Твои братья снова обыграли меня в роли-поли, – тихим шепотом пожаловался он моему уху. – Не играй с ними. Принс – математический гений. В любой игре, требующей вычислений, он просчитывает ходы наперед и никогда не проигрывает, – недовольно пробурчала я не оборачиваясь.