– Ничего себе! Почти площадь дворца Брао! – Ошибаешься, – вкрадчиво добавил Принс. – Наш дворец занимает пятьдесят восемь эльдов. И это сам дворец и все вспомогательные постройки. А тут только один ангар. – Альма когда-нибудь ездила к Антею и Цейне? – поинтересовался я, словно сбиваясь с темы. – Ну конечно ездила. Лурд был очень дружен с братом. Только после исчезновения Альмы они разругались и не разговаривают друг с другом, – начал объяснять мне Принс и осекся. Я видел, как на глаза сурового мужчины навернулись слезы, а губы сжались в тонкую нитку. – Ты намекаешь, что наша Альма пострадала из-за звездолета? – предположил Принс, справившись со своими эмоциями. – Думаю, мы должны проверить и эту версию. Расспросить жителей имения Антея. Может, кто-нибудь что-нибудь видел, – решил я. – Я отправлю туда своих дознавателей, – буркнул Принс. – Во главе с Гвеном. – Если звездолетов больше одного, то нужно искать еще ангары, – кивнул я. – Или нечто похожее. Большое, и у всех на виду. Один ангар еще можно оправдать причудами хозяина. Но второй такой же вызовет подозрения. Должен быть свободный доступ, возможность подъехать в любое время. – Под твое описание, Матео, подходит только гора Ирриче, – удрученно усмехнувшись, предположил Принс. – Только гора Ирриче! Почему же мы сразу не догадались?! – Подожди, Принс. Где-то здесь должны быть старые карты. Командор Маас нарисовал несколько штук. – И ты никогда их не рассматривал? – изумилась моя жена, удивленно вскинув брови. – Конечно, рассматривал, – буркнул я. – Но не сравнивал с современными. Я аккуратно ссадил жену с колен и бросился к одному из походных ящиков, стоящих около стены. Мои помощники еще не успели их разобрать. Я отпер ключом железный замок, покоящийся на скобах, и заглянул внутрь. В узком деревянном лаковом футляре лежали все доставшиеся мне в наследство от прадеда карты. Звякнул тяжелый замок, и я осторожно достал тонкие листы пергамента. Аккуратно развернул свою реликвию. Все разом приникли к рисунку. Скорее всего, у моего предка имелся талант к топографии. Черными точными линиями Аллен начертил весь ландшафт будущего города Аленчеаазе и его окрестностей. С топографической точностью нарисованы рифы, гейзеры и лес. Правильно расставлены стороны света относительно Роа и Артауса. Все располагалось на своих местах и легко угадывалось. Гряда из двенадцати рифов, а между ними, словно живые, били гейзеры. Все находилось на привычном месте, кроме черной базальтовой горы. Вместо нее на карте значилось пологое широкое жерло невысокого вулкана. На второй карте уже угадывалась первоначальная территория города. Появились первые дома, здание больницы, общественные купальни. А в стороне возвышалась трехгранная пирамида Ирриче. Только не такая высокая, как сейчас. Скорее всего, потом достроили вершину – Кажется, мы нашли и второй ангар, – задумчиво протянул Принс. – А почему ты раньше не задумывался, что гора рукотворная? – Мне казалось, на первой карте Аллен ее просто не дорисовал по каким-то своим соображениям, или забыл. Когда специально не ищешь, ничего в глаза и не бросается. Я посмотрел на часы. Триш задерживался. На него совсем не похоже. Я понимал, что путь не близкий. Предстояло лететь над ядовитыми болотами, кишащими всякими пресмыкающимися, потом над каменной пустыней, огромным архонтовым плато, переливающимся в лучах Роа и Артауса такими яркими бликами, что одного взгляда вниз достаточно, чтобы ослепнуть. Пусть Боги уберегут любого, кому приходится летать над этими враждебными территориями. Ибо упав в болото, путешественника ждала мгновенная смерть, а на плато Архонта – медленная. Ни воды, ни живности. Только сияющие блики прозрачного минерала. Дальше начиналась территория стреттов: покрытые травой холмы, голубая гладь океана. Но и тут таилась опасность, приходилось лететь на максимальной высоте, чтобы выпущенная из лука стрела не достигла цели. А в стреттских степях немало найдется охотников заполучить летающего коня и обобрать мертвого всадника. Разгоняя мои страхи, внизу хлопнула входная дверь. Раздался радостный вопль Стэна, затем на лестнице послышались шаги. Явился «блудный сын». Глава 9. Ирриче Дверь в кабинет распахнулась, пропуская внутрь странную фигуру, замотанную в покрывала. Сзади, виновато улыбаясь, маячил усталый и пыльный Триш. Матео удивленно посмотрел на вошедшего, словно никак не ожидал его увидеть. Потом быстро подскочил и раскрыл объятия, радостно приветствуя незваного гостя. Принс во все глаза смотрел на церемонию приветствия, пока Матео не метнул на него предостерегающий взгляд. Брат все истолковав по своему, быстро пересел поближе ко мне, готовый дать отпор, если потребуется. Мой супруг лично помог гостю снять с себя часть накидок. И я увидела маленького человека с раскосыми черными глазами и тонким носом с горбинкой. Слишком худого, жилистого. Кожа его оказалась коричнево-матовой. Впалые щеки и тонкие губы делали лицо гостя неприступным. Матео приветствовал незнакомца на непонятном наречии. Принс старался держаться спокойно, но я видела, как у моего старшего невозмутимого брата на скулах играют желваки. Шутка ли, во дворец Первого Дожа пожаловал стретт. И хотя между нашими народами наступило перемирие, ни один стретт пока не появлялся в Аленчаазе по собственной воле. Я смотрела на напряженную фигуру мужа и могла дать голову на отсечение, что ему тоже это не нравилось. Триш не должен был привозить в наш дом такого человека. И человек ли это? – Он решил, что ты в нем нуждаешься, – начал оправдываться Триш. – Боялся, что ты без него не справишься... Матео махнул рукой, прерывая объяснения помощника. – Так и сказал? – переспросил он и то ли заговорил, то ли закашлял. Человек радостно закивал, прикладывая руку к груди. Тюрбан на голове смешно закачался. Заколыхались покрывала, облегающие маленькую фигурку стретта. – Это Лей Кхрато-ан, – словно прокашлялся супруг, представляя нам с братом гостя. – Князь стреттов. «Как будто мы сами не поняли», – в сердцах подумала я, желая удалиться к себе в комнату. – Он никому не причинит вреда, – предупредил Матео. – Лей наш союзник и друг. Попрошу поприветствовать его, и так же помнить, что он хорошо понимает на трезарианском. Хоть это неофициальный визит, но мы принимаем в своем доме особу королевской крови. И обязаны оказать Лею все почести, которые он заслуживает. Стретт замахал руками, явно давая понять, что церемонии ни к чему. Затем повернулся к Матео и что-то проговорил с присвистом. – Оказывается, Лей приехал поговорить с Ирриче, – воскликнул Матео, всплеснув руками, сам до конца не понимая, что происходит. Князь стреттов близко подошел ко мне и заглянул в глаза. То, что у нашего народа считалось неприличным, у стреттов наоборот являлось показателем дружбы. Ты открываешь другому свои глаза, и только другу дозволено разглядеть все твои тайны. С минуту-другую мы играли с ним в гляделки. У меня не хватило сил отвести взгляд, казалось, черные глаза Лея проникают внутрь меня. Первым не выдержал Матео. – Эй, Лей. Ты пугаешь Ирриче, а ей волноваться не следует. Лей нехотя отвел взгляд и кивнул, соглашаясь с Матео. Потом указал на мои меховые туфли, подаренные мужем, и обратился ко мне серьезным тоном. – Если окажешься в беде, госпожа, прикажи им защитить себя. – Как приказать? – изумилась я, силясь не рассмеяться. Туфли будут меня защищать? – Просто прикажи, как приказываешь любому в твоем доме. – Они живые? – не поверила я, но понимала, что Лей не шутит. – Нет, это боевые игрушки, – заверил меня Лей. – Если окажешься в опасности, просто скажи им «Къёхль». Можешь потренироваться. Они понимают команды. Тренироваться я не собиралась, поэтому вежливо поклонилась, решив удалиться, но непонятное слово, похожее на кашель, постаралась запомнить. Лей жестом попросил меня задержаться. Он улыбнулся мне, если такой оскал считать улыбкой, а затем проговорил уверенно: – Твои дети родятся здоровыми, не беспокойся, госпожа. Но я пришлю повитуху, на всякий случай. – Дети? – удивилась я. – Да, – подтвердил Лей, – две дочки. Я не поняла, что он сказал про повитуху, но даже думать об этом побоялась. Еще не хватало, чтобы стретты помогали мне во время родов. Мысль эта показалась мне настолько гадкой, что я, сославшись на плохое самочувствие, покинула кабинет мужа. – Поехали смотреть гору, – предложил Лей, когда за моей женою закрылась дверь. – Вы что, читаете мысли? – изумился Принс. – Скорее всего, тапки Ирриче служат слабеньким ретранслятором, – небрежно бросил я, зная, что все стретты обладают телепатическими способностями. Когда рассаживались по коням, и я усадил Лея в свое седло, он погладил тонкими пальцами рыжую гриву Турна, моего коня, и прошептал: – Иии, мой хороший. Принс, уже сидевший верхом на Окке, тоже потомке Брума, посмотрел с улыбкой на Лея, явно довольный увиденным. Похоже, ему начинал нравиться маленький князь. Гора встретила нас безмолвием. Ни одного человека поблизости. Никто не молился и не приносил жертвы. Мне стало не по себе, когда я подумал, что случилось бы со всеми нами, если бы Крэн, в минуту отчаяния или безумия, принес Ирриче в жертву. Я бы даже не узнал, что могу быть счастлив, заключив контракт. Лаасе осталась бы одинокой девицей, а Крэн… Я представил, как вот так же в сумерках он сидел на вершине горы. О чем думал Крэн, оставалось только догадываться, ибо эта ночь в жизни сенатора Брао так и осталась тайной. Для всех, кроме Альмы. Альма! Как же я сразу не догадался? Я повернулся к своим спутникам. Лей осторожно передвигался по базальтовой поверхности, постукивал ногой, словно прислушивался к чему-то. А Принс стоял около самого края и глядел по сторонам. – Смотри, – он взмахнул рукой, – эта пирамида обращена гранью к городу, а заднюю стену не видно ни с какой стороны. Если предположить, что она отодвигается, то ночью корабль может беспрепятственно вылетать прямо у нас под носом. И никто ничего не заметит. – А как же радары? – поинтересовался я, все еще не веря, что мы нашли ангар. – Скорее всего, кто-то из заговорщиков работает в республиканской гвардии и передает коды. Даже когда отец летит на своем рутьере, наземные службы слежения запрашивают у него пароли. – Твой отец или Альма ничего не говорили о той ночи? Принс сразу понял, о какой ночи идет речь. Гримаса боли исказила его лицо – Мне до сих пор страшно вспоминать о том дне, – тихо сказал он. – Но ни отец, ни Альма словом не обмолвились.