[5]Российский посланник в Японии (в нашей реальности с 1899 по 1903 год) [6]Так называли в России в то время вспомогательные крейсера — вооруженные транспортные пароходы [7]Японск. — идиоты, придурки [8]Мой произвол, фамилии старшего офицера «Адзумы» на этот год не нашел [9]Купленный в Германии бронепалубный крейсер «Гефион» (водоизмещение 4275 т, скорость полная 20,5 уз.), перевооруженный на 120 мм орудия Кане. Всего 8х120 мм, 6х47 мм скорострельных орудий, пушка Барановского, 2 450 мм торпедных аппарата [10]Меткие словечки [11]Прозвище российских моряков, появившиеся после затопления Черноморского флота в гавани Севастополя в Крымскую войну 1853–1856 г.г. [12] «И ты, Брут» (лат. поговорка) [13] «Сладко и почетно умереть за Родину» (лат. поговорка) [14]В нашей истории генерал Гернгросс трижды отличился в русско-японской войне, активно атакуя противника. Награжден золотым оружием «За храбрость» и получил досрочно звание генерала от инфантерии «За отличие» [15]Все перечисленные офицеры состояли в экипаже «Сисоя Великого» в 1904 г. Лейтенант Ленин перед отправлением эскадры самовольно покидал корабль, за что был уволен без пенсии. Кроме того, Ленин обещанием жениться выманил у киевской мещанки Богуславской 1600 рублей. Она начала жаловаться во все инстанции. Но на запрос ГМШ по поводу этого дела командир «Сисоя» выдал характеристику, что Ленин женится не может, поскольку является алкоголиком. В.И. Ульянов (Ленин) перед второй эмиграцией имел паспорт дальнего родственника лейтенанта — вологодского помещика Николая Ленина. Паспорт раздобыли через подругу Крупской Ольгу Ленину [16]Первый куплет — оригинальной песни 1902 г., последний — из современного варианта для фильма «Дни Трубиных» [17] «Общество реки Амур», а по чтению иероглифов, составляющих название реки — «Общество черного дракона». Цель общества — изгнание русских из всех территорий Восточной Азии, находившихся южнее Амура. Следуя паназиатским идеям общество финансировало революционеров в Азии, например — Сунь Ят Сена [18]В 1895 г. королева Кореи Мин, проводившая прорусскую политику(точнее, использующая русское влияние против японского), была убита группой японцев, вторгшихся в королевский замок в сопровождении корейских солдат, обученных японскими инструкторами. После этого слабовольный ван (король) Кореи Коджон оказался под японским влиянием. Суд над генерал-резидентом в Корее Миурой Горо, и его подручными, отозванными на родину, прошел в Хиросиме в 1896 г. и полностью их оправдал [19]Естественно, вместо «л» он, как и положено японцу, произносил «р» Когда снаряды рвутся днем и ночью Уми юкаба — Мидзуку кабанэ, Яма юкаба — Куса мусу кабанэ. Окими-но хэ-ни косо синамэ Каэрими-ва седзи[2] Дневник императора Николая II 12-го июля 1902 г. Понедельник. Утром пришло известие о первом столкновении казаков с японцами в Северной Корее — от ген. Мищенко. Наша потеря: 3 казака убито, 4 офицера и 12 казаков ранено. После завтрака осматривал планы … Вечер провели дома — много занимался[3]. Желтое море, конец июля 1902 г. Хитрость русских, спровоцировавших войну, когда японский флот еще не успел подготовиться, внутренне бесила Того. Он отлично понимал, что при сложившемся соотношении сил гарантировать беспрепятственные перевозки армии на континент просто невозможно. Ведь в его распоряжении сейчас всего шесть броненосцев и три броненосных крейсера против пяти броненосцев и пяти броненосных крейсеров русских. Да, два из которых — устаревшие, что не мешает русским использовать их в бою. И такое положение дел сохранится еще как минимум месяц, пока не введут в строй «Якумо». Остальные крейсера вообще придется ждать еще пару месяцев, как и отряд адмирала Идзюина. Так что любая перевозка по морю в такой ситуации — риск. А рисковать Хэйхатиро очень не любил. Но ситуация складывалась так, что надо было рисковать, ввязавшись в бой с порт-артурской эскадрой. Оставалось надеяться, что сообщения агентуры из Владивостока правдивы, и что Небогатов не станет выходить в море, пока не исправят машины на «Варяге» и «Рюрике». А это значит, что весь флот сейчас можно задействовать в Желтом море, не опасаясь обстрелов берега или крейсерских операций русских. И не только можно — необходимо. Потому что иначе войну можно сразу прекращать и отдавать Корею русским. Они, надо признать, пока не спешат вторгнуться в ее пределы. Но и высадившиеся войска Оку тоже далеко не продвинулись из-за невозможности регулярного снабжения. А если русские казаки активизируются или русские снова атакуют транспорты, но теперь уже у берегов Кореи? Кроме того, вторая эскадра русских, чтоб ее утопили морские демоны, медленно, но верно ползет с запада. Если же обе эскадры соединятся, у русских будет подавляющее превосходство. И поэтому сейчас из портов выходили все суда, которые удалось зафрахтовать, нагруженные по самую марку не успевшими отправиться на континент частями армии Оку, а также снарядами, патронами, фуражом, продуктами и еще сотнями вещей, необходимых на войне. Для сопровождения караванов привлекли корабли «домашнего флота», более старые, чем в основной эскадре. Считалось, тем не менее, для того, чтобы в крайнем случае отбиться от пары-тройки бронепалубных крейсеров их должно было хватить. Тем более, что, если все пойдет, как задумано, никаких русских крейсеров они встретить не должны. Потому что чуть позже транспортных конвоев в море вышли основные силы Объединенного флота. А с ними — еще один конвой, из вспомогательных судов, на которые погрузили все необходимое для создания передовой базы на Эллиотах. Планировалось, что первый же конвой, дошедший до портов Кореи, заставит русских выйти в море, как и в прошлый раз, всей эскадрой. Но теперь за ними непрерывно следят все быстроходные легкие крейсера, которые и наведут эскадру адмирала Того на русских. Девятка новых броненосных кораблей, команды которых тренируются до самозабвения, против семерки более старых русских… Как отметил Того в разговоре с флаг-офицером. — Очень хорошие шансы на победу. Главное — перехватить в море и не дать уйти под защиту береговых батарей. На что скептически настроенный начальник штаба Хаяо Симамура ответил. — Похоже на попытку срубить три головы одним ударом меча. — Если меч острый, а рука умела и сильна, Хаяо-сан…, - парировал Того. Поскольку других предложений не было, решили действовать по этому плану. Оттесняя вездесущие разъезды казаков, японские колонны тронулись вперед, очищая место для высадки новых войск и создания магазинов снабжения ближе к границе. Почти одновременно к первой точке подошел конвой и начал выгрузку с кораблей, к Эллиотам подошел караван судов, а эскадра Объединенного флота выдвинулась на траверс Порт-Артура Наконец, до дрейфующей «Микасы» долетел сигнал «искрой» с крейсеров-разведчиков о выходе русских броненосцев в море… За несколько дней до описываемого выше в Порт-Артуре тоже состоялось совещание. На флагманском броненосце «Петропавловск», кроме чинов штаба адмирала Гильтебрандта, присутствовал и Николай. На совещании старший флаг-офицер Свенторжецкий и только что прибывший из Кореи Эбергард, назначенный начальником штаба, одинаково предсказали, что японцы, скорее всего, в ближайшие дни постараются выманить Первую эскадру на бой. — Пока силы Крейсерской эскадры уменьшены неисправностями до трех кораблей, о чем наш противник, полагаю, уже оповещен своими шпионами, — спокойно, словно защищая перед высоким собранием доклад на академическую тему, говорил Андрей Августович, — у японцев есть шанс прийти к нам всем флотом и нанести поражение в бою. — Либо ослабить так, что мы уже не сможем помочь второй эскадре, — подхватил с пылом Свенторжецкий. — Посему предложил бы предусмотреть передовой дозор из нашего быстроходного истребителя «Лейтенант Бураков» у Эллиотов, на которые неприятель, по моему разумению, обязательно будет базироваться. — Не только дозор, — предложил вдруг царь, рассматривавший карту островов. — Заминировать подходы к ним в море и внутренние воды, куда японцы зайдут, ежели там обосноваться решат. Им досада, да и потеряют на минах что-нибудь. И время выиграем… После небольшого совещания и внесения нескольких уточнений получился неплохой план. Два минных транспорта, «Амур» и «Енисей», воспользовавшись выходом в море крейсеров, отогнавших японские «собачки» в море, сходили к Эллиотам и ночью осторожно вернулись назад. Кораблей же в дозор решили не посылать, опасаясь, что от японцев им не ускользнуть… Адмирал Того, уверенный, что ему удастся отрезать русских от гавани, повел свой флот к Порт-Артуру. Его не остановили даже следующие две радиограммы, сообщавшие, что подошедшие к Эллиотам силы потеряли один транспорт от мин, и что русские, выслав вперед крейсера, пустившиеся в погоню за разведчиками, не спешат уйти подальше от берегов. Встреча произошла раньше, чем ожидали и Того, и Гильтебрандт. Так как по совершенно житейской случайности оба флота шли примерно одним курсом навстречу друг другу. Едва впередсмотрящий доложил о дымах прямо по курсу, Гильтебрандт приказал увеличить скорость до двенадцати узлов и быть готовым всей эскадре дать ход в пятнадцать узлов. Пятерка броненосцев и два стареньких броненосных крейсера шли прямо на противника. Однако японцы вовсе не собирались драться близко к гавани, стали разворачиваться последовательно, увеличивая скорость хода. На «Петропавловске» внимательно наблюдали за маневрами вражеских кораблей. — А вам не кажется, господа, что они нас заманивают, — проговорил Свенторжецкий. — Весьма возможно, — ответил ему Гильтебрандт, — но пока мы можем обстрелять концевые крейсера, а затем уйти. Впрочем, — обратился он к капитану первого ранга Яковлеву, — прикажите взять два румба влево. Эскадра послушно повторила маневр флагмана, сворачивая в сторону от предыдущего курса и открывая углы обстрела всей колонне русских броненосцев. — Но расстояние пока слишком велико, — возразил Свенторжецкий. И в это время не выдержали нервы у кого-то из артиллеристов идущего мателотом «Севастополя». Раздался грохот залпа и рядом с очередным проходящим точку поворота японским кораблем выросли ясно различимые столбы воды. — А ведь накрытие, — восхитился Гильтебрандт. — Евгений Владимирович, как считаете, попробуем? — Если вы не против, Яков Апполонович, потерять некоторое количество снарядов, — согласился Свенторжецкий. — Только я бы посоветовал бить фугасами, на такой дистанции бронебойные неэффективны. Через несколько минут поднятые на головном корабле флаги были отрепетованы по всей русской колонне. В тоже время ответный огонь попытались открыть и японцы, но им приходилось сложнее, так как они вынуждены были делать второй разворот, в обратную сторону. Поэтому кильватерная колонна эскадры Объединенного флота напоминала сейчас изогнувшуюся гусеницу. Русские же, первым же залпом главного калибра броненосцев сумели попасть в идущий концевым крейсер. После чего сделали второй залп и, увеличив скорость до пятнадцати узлов, развернулись «все вдруг» к берегу. При этом шедшие концевыми броненосные крейсера оказались в голове колонны. Адмирал Гильтебрандт решил пойти на столь сложный маневр, опасаясь, что старые «полуброненосные фрегаты» не выдержат огня японцев. Впрочем, ответный огонь японцев оказался не столь уж и силен. Словил один восьмидюймовый снаряд в кормовую башню шестидюймовых орудий «Петропавловск». Снаряд не разорвался, оставив в пятидюймовой броне небольшое углубление, от которого в обе стороны пошла продольная сквозная трещина. Других последствий, если не считать контузию некоторых артиллеристов из расчета этой башни, не было. Японская эскадра, к удивлению русских, преследовать уходящую к Артуру русскую кильватерную колонну не стала, а развернувшись третий раз, пошла мористее, курсом примерно на Эллиоты. Впоследствии один из наблюдателей уверял, что концевой японский корабль шел странными зигзагами, словно потеряв управление. Если бы адмирал Гильтебрандт знал, что произошло, он немедленно организовал бы преследование. Но судьбе было угодно, чтобы информацию о случившемся русские получили лишь после войны, когда страсти давно улеглись и первая схватка броненосных эскадр давно стала историей. В самом деле, именно в тот момент русские упустили возможность сразу же если не разгромить, то основательно потрепать японский флот. А причина тому — случайность. Один из снарядов, ударившийся о воду с недолетом, исправно взорвался. Масса взрывчатки у русских снарядов заметно уступала таким же японским, и давали они, как отмечал еще Макаров на испытаниях, сравнительно небольшое количество осколков. Однако сейчас этого хватило. Идущий замыкающим крейсер получил ничего не значащую «контузию» и куда более опасное повреждение — силой взрыва деформировало перо руля. Несильно, но теперь повернуть руль не получалось. Конечно, управление машинами еще никто не отменял, однако максимальная скорость крейсера упала на четыре узла. Теперь командующему японским флотом в случае решительной атаки русских оставалось либо бросить неудачливый корабль, либо вступить в бой, не имея уже преимущества в скорости. На ближней же дистанции русские имели серьезное преимущество. Увы, Гильтебрандт не знал об этом, а история, как известно, не знает сослагательного наклонения. Бронепалубные крейсера, также обменялись несколькими залпами с соперниками, уже поджидали возвращающуюся эскадру у берегов. На этом короткое столкновение флотов и закончилось. Однако, как скоро выяснилось, вновь успели отличиться владивостокские крейсера. На этот раз всего три корабля, в их числе слабовооруженный крейсер-купец и, кроме того, один угольщик, прошли через Корейский пролив и атаковали попавшийся им конвой. Один из множества, но, похоже, самый неудачливый. Защищающие его старые крейсера, один типа «Мацусима», и «Сайен» против двух броненосных крейсеров продержались недолго. Тем временем «Светлана» потопила артиллерией и торпедами три судна с армейскими частями. Еще одно, перевозившее боеприпасы, сумел затопить, обстреляв из восьмидюймовок, крейсер «Громобой». Взрыв судна был виден и слышен за несколько миль. Так что этот раунд, несмотря на получение японцами на континенте подкреплений, русские, по признанию мировой прессы, выиграли. Ляодунский полуостров, Порт-Артур, август 1902 г. — Вот бляжьи дети! — выругался, опуская бинокль, царь. Несколько стоящих рядом офицеров сделали вид, что ничего не слышали. Впрочем, они смотрели на море столь же увлеченно, как только что Николай. А посмотреть было на что. С оборудованного на Золотой горе наблюдательного пункта открывался великолепный вид на японскую эскадру и внешний рейд. Японцы, очевидно, пришли проверить, насколько им удалось ночное дело, а заодно и показать, кто в море хозяин. Поэтому они маневрировали довольно лихо, подходя даже на дальность стрельбы главного калибра береговой артиллерии. При этом до вершины горы долетал грохот залпа расположенной на Электрическом утесе батарее одиннадцатидюймовых орудий. Четыре выпущенных ее орудиями снаряда исправно долетали до колонны кораблей и поднимали фонтаны воды. Пока попасть не удалось ни разу, но японцы, не рискуя долго находиться в прицеле, тотчас меняли курс. Впрочем, иногда и они отвечали берегу залпами главного калибра броненосцев. Крейсера молчали… Раздражение Николая было вполне объяснимо — мало того, что японцы столь нагло дефилировали сейчас перед Артуром, они еще и не давали ночью никому выспаться уже несколько дней… Поскольку на прямое столкновение, вне зоны обстрела береговой артиллерии, русские не шли, японцы решили отправить к Порт-Артуру миноносцы и брандеры. Планировалось, что минные корабли ночной атакой отвлекут или уничтожат охрану порта, после чего вперед пройдут брандеры, переделанные из старых судов. Затопив их на узком фарватере и заблокировав выход из гавани, можно будет получить временное господство на море. А пока русские будут поднимать затопленные суда, подоспеют из ремонта броненосные крейсера, и армия наконец форсирует Ялу. Имея же пять-шесть крейсеров, а всего одиннадцать-двенадцать кораблей линии, можно будет одновременно бороться одновременно с русскими рейдерами и с основной эскадрой, везде имея преимущество в силах.