– Мы прибыли, когда нас попросили о помощи, – уклончиво ответил Эдди. – Не знал, что кто-то запрашивал помощь, – заметил Леви. Он посмотрел на Мерси взглядом, в котором больше не читалось никаких признаков узнавания. – Кофе сегодня за счет заведения. – Спасибо, но мы все же заплатим, – ответил Петерсон, вытаскивая из бумажника купюры и вопросительно глядя на напарницу. Что, черт возьми, здесь происходит? Мерси не могла пошевелиться или вымолвить хоть слово. Пальцы словно прилипли к горячим стаканчикам, которые она все еще держала в руках. – Всего хорошего, – машинально сказала Кейли, протягивая Эдди сдачу. Тот бросил деньги в банку для чаевых: – И вам. Затем взял свой стаканчик из руки Мерси, по-прежнему вопросительно глядя на напарницу. Агент Килпатрик бросила последний долгий взгляд на племянницу, потом на брата. Леви повернулся и скрылся, так и не выказав, что узнал сестру. Мерси вышла вслед за Эдди на холод и села в машину. Она держала стаканчик с кофе обеими руками, не в силах смотреть на Петерсона. – Тот парень явно с тобой знаком, но ничего не сказал, – заметил Эдди. – А поскольку бариста – твоя полная копия – его дочь, то он, как я предполагаю, твой брат? – на последнем слове его голос дрогнул. Килпатрик, кивнув, сделала глоток. Черт побери. Забыла добавить жирных сливок. – Да что ж это за брат, который не признает свою сестру? Хотя и ты ему ни слова не сказала… – пробормотал напарник. – Значит, какие бы ни были проблемы, они касаются вас обоих? Ты знала, что это его кофейня? – Нет. Эдди вздохнул и сделал большой глоток из бумажного стаканчика. – Извини, Мерси. Это не мое дело. – Он замолчал на целых две секунды. – Скажи, ты знала, что это твоя племянница? – Нет. Я начала подозревать, когда ты обратил внимание на сходство, но понятия не имела, кто из моих родственников ее родитель. – Ты же знала, что у твоего брата есть дети, верно? – Один ребенок. – У него нет обручального кольца. Раньше он был женат? – Нет. Когда я уезжала, его девушка не позволяла ему навещать их годовалую дочь. Похоже, ситуация изменилась. – Мерси отставила свой стаканчик и завела машину. – Пора отправляться на место второго преступления, пока не совсем стемнело. Она выехала с парковки задним ходом. Лицо ее полыхало от смущения и маленькой искорки ярости. Пятнадцать лет она не получала ни единой весточки от семьи. Какие еще сюрпризы поджидали ее в Иглс-Нест? 3 Трумэн Дейли чертыхнулся себе под нос. Он следовал за старым пикапом марки «Форд» уже целую милю. Тот петлял и подпрыгивал на ухабах сельской дороги; водитель намеренно игнорировал мигалку и сирену автомобиля Трумэна. Надо быстро принять решение, пока «Форд» не въехал в густонаселенную часть города. Трумэн знал водителя и ожидал получить тот еще нагоняй, когда наконец заставит Андерса Биба съехать на обочину. Он уже получил с полдюжины таких нагоняев за полгода работы в должности начальника полиции Иглс-Нест. Колесо старого «Форда» выехало на обочину, машина вырулила на встречную полосу, затем снова свернула на свою. Андерс, должно быть, пьян. Трумэн принял решение: ускорился и вывел полицейский «Тахо» на встречку, готовясь стукнуть старика по правому заднему крылу и отправить в кювет. Однако он не успел коснуться «Форда»: из-под капота машины Андерса вырвалось огромное облако пара. Она съехала с дороги и остановилась. Трумэн припарковался сзади и мысленно пожалел, что его управление не могло позволить себе видеокамеру – записать неизбежную дурацкую беседу. Он положил руку на рукоятку оружия и приблизился к автомобилю. Оконное стекло опустили изнутри одним рывком. – Андерс? Ты в порядке? – Что, черт возьми, ты сделал с моей тачкой? Слова старика сливались в одну фразу; стоящий в пяти футах Трумэн сразу уловил запах пива. – Как, во имя всего святого, ты умудрился это провернуть? – Я ничего не делал с твоей тачкой. Что-то не так с двигателем. – Нет, делал! У вас, полиции, какие-то новые штучки, которыми вы незаконно останавливаете граждан… Сколько денег налогоплательщиков власти потратили на это? – Можешь выйти из машины, пожалуйста? – попросил Трумэн. Он знал, что старик в целом безобиден, но никогда раньше не встречал его в пьяном виде и держался настороже. – Я отказываюсь! – завопил Андерс. Служитель порядка уже подошел достаточно близко, чтобы разглядеть пустые пивные банки на сиденье «Форда». – Сколько ты сегодня выпил? – Я отказываюсь! Законы и уставы не имеют юридической силы, если я не даю согласия! Трумэн вздохнул. Даже пьяным Андерс твердо придерживался убеждений суверенного гражданина[8]. – Андерс, твоя машина сегодня уже никуда не поедет. Давай я подвезу тебя, а потом кто-нибудь займется ее тех-осмотром. Бледно-голубые воспаленные глаза не выдержали взгляда полицейского. Морщины на лице старика пролегали глубже обычного, а седые волосы под шляпой торчали во все стороны. – Я не желаю создавать с тобой объединение. Трумэн прикусил язык. У сторонников движения суверенных граждан имелся целый молитвенник фраз псевдоюридического характера, которыми они сбивали с толку госслужащих при каждой встрече. Когда кто-то в первый раз заявил Трумэну, что не желает объединения с ним, у того чуть не слетело с языка, что он и не просил секса. – Андерс, я тоже не желаю создавать с тобой объединение, но помогу добраться обратно в город. Идет? – Я свободный человек[9] в свободной стране, – пропел тот. – Андерс, мы все свободные люди. Почему бы тебе не выйти? Посмотрим, что стряслось под капотом. По крайней мере, старик больше не вопил. Зато непрерывно раскачивался на сиденье. Трумэн сомневался, что Андерс в состоянии передвигаться пешком. Вероятно, поэтому решил прокатиться… Дверца «Форда» со скрипом открылась. Андерс попытался встать, но споткнулся и упал прямо на руки Трумэну. – Я держу тебя. – Полицейский отвернулся: в лицо бил запах алкоголя и немытого тела. – Сейчас помогу сесть ко мне машину. Трумэн довел старика до задней дверцы «Тахо» и натренированным движением проверил на наличие оружия. – Я не желаю создавать с тобой объединение, – пробормотал Андерс, пока Трумэн обшаривал его выцветший джинсовый комбинезон. – Значит, в этом мы едины, – ответил полицейский. В салоне «Форда» сзади лежали две винтовки, однако при себе у Андерса ничего не оказалось. Трумэн надел на него наручники, усадил на заднее сиденье и вернулся проверить «Форд». Вытащил оружие, закрыл окно, выдернул ключи из системы зажигания и запер машину. Затем вернулся к своему автомобилю и обнаружил Андерса храпящим. Тем лучше. Суверенные граждане предпочитали сражаться на словах. С точки зрения Трумэна, вся их болтовня – полная чепуха. Но, как он знал, суверенные граждане свято верили, что могут избежать стандартных юридических обвинений, делая вслух различные заявления. Они могли говорить на своем извращенном юридическом языке часами, а бесконечные споры утомляли. Слушать храп Андерса по дороге обратно в город Трумэн счел за благо. * * * Он доставил Биба в небольшой полицейский участок и как раз устраивал его в одной из трех камер, когда Ройс Гибсон просунул голову внутрь и наморщил нос. – О, Господи, что это за запах? – Обычная смесь алкоголя и немытого тела, – ответил Трумэн, вышел из камеры и запер дверь. – Привет, Андерс, – поздоровался Ройс. – И когда же ты мылся в последний раз? Трумэн смерил его взглядом. У молодого полицейского хватило совести смутиться. – Я свободен от налагаемых правительством ограничений и не подчиняюсь законам Соединенных Штатов, – пробормотал Андерс. – В таком случае считай это безопасным убежищем. Переждешь здесь, пока не сможешь ходить без посторонней помощи, – предложил Трумэн. Старик кивнул, лег на койку и снова захрапел. – И никакого объединения, – весело резюмировал Дейли. – Понятия не имею, что он имеет в виду, – заметил Ройс. – Я такое просто игнорирую.