– Брехня это! – строго сказал Свиридов. – А ты откуда знаешь, что брехня? – А я тогда у воеводы был, когда он с Ряпунина допрос снимал. И Ряпунин, крест поцеловавши, говорил, что сдох и что его под тем Диким камнем закопали. И воевода заковал Ряпунина в железа и отправил в Москву на расспрос. Вот так! А остальное всё брехня! – А почему… – начал было Маркел. Но тут прибежал стрелец, что-то шепнул Свиридову, и они вдвоём ушли. А Маркел остался один, и больше в ту ночь к нему уже никто не приходил. Маркел привалился к спящему слону, который никакой не чёрт, конечно, и быстро заснул. Утром Маркел проснулся от стрельбы. Стреляли наши от Самарской башни. А татары, сказал вчерашний челядин, туда всякий раз подскакивают и пытаются её поджечь. Маркел пошёл на поварню, поел… Нет, даже не успел поесть, как со Свято-Троицкой колокольни крикнули, что берегом идут ещё татары, сабель триста. Маркел, услышав это, гневно чертыхнулся, встал и опять пошёл к Лодыгину. Но в воеводских хоромах Лодыгина не было, а он был в зелейном амбаре, смотрел, как делят порох. Маркел дождался, когда уйдут люди, и опять сказал Лодыгину, чтобы тот его отпустил. – Мы бы, – сказал Маркел, – далеко ушли бы, к тому берегу, и кто бы нас там достал? А там дальше острова, а на островах тем более никто не сыщет. – Нет, теперь уже куда?! – сказал Лодыгин. – Теперь уже поздно! Теперь куда лезешь? А если убьют слона? Маркел молчал. Лодыгин продолжил: – Здесь теперь каждый стрелец на счету! Так что если вы останетесь, мы, может, ещё и отобьёмся. Да и сам подумай, что царю нужнее: слон или Саратов? Если ты слона ему не привезёшь, то это невелика беда для державы: дадут тебе кнута и отпустят. А если я Саратов не уберегу, тогда мне голову отрубят! Маркел на это ничего не ответил. А к Лодыгину пришли Рыжов и Свиридов, и они втроём пошли в воеводские хоромы совещаться. Маркел ходил туда-сюда по крепости, посматривал по сторонам. Везде люди готовились к приступу. Также и татары Саадат-Гирея затаились в поле и к городу пока не подступали. А с колокольни то и дело покрикивали, что второе татарское войско всё ближе и ближе. Потом это войско стало видно уже просто с башен. А после и со стен. Войско и в самом деле было небольшое, а впереди его опять ехал царевич в позолоченной кольчуге. И в чалме с пером! – Ого! – только и сказал Лодыгин. А он тогда опять был на Царицынской башне. И там же были и Маркел, и Рыжов со Свиридовым. Татарин в чалме повернулся, посмотрел на них и подстегнул коня. Конь поскакал быстрее. А после татары пропали втраве. Трава там была очень высокая, слон её очень любил, но в тот день его из крепости не выпускали. Да он и сам бы не пошёл, думал Маркел, слон не дурак, ещё бы. А приезжие татары как пропали, так больше и не показывались, наши не знали, что и думать, спрашивали у колокольщиков, что видно нового, а те отвечали, что теперь им не только нового, но и старого почти не видно, исчезло в траве. Лодыгин уже начал было думать, нет ли тут какой военной хитрости… Но тут вдруг ударили в колокола, а потом из травы показались татары, и опять с десяток, а впереди их, на очень дорогом коне, в чалме с пером, ехал новый царевич. Этот был потолще и постарше первого, и конь под ним шёл не спеша, пританцовывал. Потом этот царевич придержал коня, посмотрел вверх, на башню, увидел там Лодыгина и громко, зычным голосом, по-нашему, сказал: – Эй, ты, боярин воевода бей Лодыгин! Это к тебе пришёл я, племянник хана нашего, царевич Сефер-Гирей. Тут он приложил руку к груди и усмехнулся. – А! – громко сказал Лодыгин. – Вот ты кто! Я рад! – И тут же насмешливо спросил, по-прежнему ли жив и здоров славный Казы-Гирей, хан перекопский. – Жив и здоров, – сказал Сефер, – а как же! Чего и твоему господину, московскому князю Феодору мы все здесь желаем. А ещё вот что: мой младший брат Саадат говорит, что он вчера своими собственными глазами видел, как к вам в крепость заскочил однорукий шайтан, злой колдун кызылбашский, а наш дядя кызылбашей очень не жалует. Поэтому отдайте нам шайтана, говорит мой брат, и мы убьём его! Лодыгин глянул на Маркела. Маркел кивнул, и Лодыгин ответил: – Нет у нас никакого однорукого шайтана кызылбашского, а есть только четырёхногий буйвол с длинным носом. Сефер спросил: – Кызылбашский? – Нет, индейский, – ответил Лодыгин. – Покажи! – А ты заезжай! Один! – сказал Лодыгин и махнул рукой. Ворота стали понемногу открываться. Царевич Сефер обернулся на своих людей, потом дождался, когда ворота отворились во всю ширь, и въехал в крепость. Там, вокруг ворот, на площади, стояли свиридовские стрельцы с пищалями наизготовку. Сефер не спеша сошёл с коня. Лодыгин спустился с башни. – Давно не виделись! – сказал Сефер. – Славная тогда была потычка! – ответил Лодыгин. Они оба улыбнулись. Потом Лодыгин кивнул стрельцам, те расступились. Лодыгин повёл Сефера дальше в крепость. Свиридов велел всем стоять на месте. Все стояли. А Лодыгин, как было видно, вёл царевича к своим хоромам. Потом они поднялись по крыльцу и вошли в дверь. Потом их некоторое время видно не было. Маркел уже даже подумал, не случилось ли чего. Но тут они опять вышли на лестницу и пошли обратно вниз. Потом пошли по крепости к воротам. Лодыгин улыбался, Сефер тоже. И ещё: у Сефера шуба с правого бока была как-то странно оттопырена. О, только и подумал Маркел, но дальше думать не стал. А Лодыгин и Сефер уже вернулись к воротам. Сефер громко, чтобы всем было слышно, сказал: – Какой славный зверь индейский! А какой весёлый! Лодыгин тотчас же прибавил: – У кызылбашей такие не водятся! – Это верно! – прибавил Сефер. – Поеду, скажу брату, пусть не беспокоится. И придерживая оттопыренную полу, он сел на коня. Ворота стали открываться. Сефер выехал в ворота к своим людям, и они уже все вместе поскакали в поле. Ворота стали опять закрываться. Лодыгин посмотрел по сторонам, заулыбался и сказал: – Ну вот и всё, отвоевались. – Потом повернулся к Маркелу и сказал ему отдельно: – А ты можешь идти дальше. Вельяминову от нас поклон. И развернувшись, пошёл обратно к хоромам. Также и все стоявшие на площади начали расходиться кто куда. А к Маркелу подошёл Рыжов и сказал, что если прямо сейчас начать собираться, то уже через час можно будет выступать в дорогу. Маркел сказал собираться, и Рыжов ушёл. А Маркел ещё немного постоял, подумал, а после тоже пошёл в крепость. Там он прошёл мимо воеводских хором, подошёл к тамошнему заднему двору и постучал в ворота. Открыл их вчерашний челядин. Маркел вошёл. На заднем дворе, как всегда, было пусто, только в ближнем углу, возле колодца, стоял слон и чесался об тын. Тын скрипел. Маркел подошёл к слону, слон наклонился, Маркел начал чесать ему за ухом. Слон заурчал от удовольствия. И так они ещё долго стояли, чесались. Потом Маркел достал из-за пояса верёвку, повязал её слону на бивень и повёл слона прочь. Челядин, забежавши вперёд, придержал ворота. Маркел и слон вышли на площадь и уже повернули к пристани, как их вдруг окликнул Свиридов и сказал, что Лодыгин зовёт. Маркел велел Свиридову присмотреть за слоном, а сам без особой охоты пошёл обратно. Когда Маркел вошёл к Лодыгину, тот сидел за столом и что-то писал. Увидев Маркела, Лодыгин, не переставая писать, протянул к Маркелу свободную левую руку. Маркел вложил в неё подорожную. Лодыгин расписался в ней. Маркел забрал её, но продолжал стоять на месте. – Ещё чего-нибудь? – спросил Лодыгин. Маркел в душе перекрестился и сказал: – Ты татарину дачу поднёс. Так это или нет? Лодыгин усмехнулся и сказал: – Да, это так. А если бы не поднёс, на сколько здесь татары бы сожгли? На тысячу? А перебили скольких бы? Где мы столько баб возьмём, чтобы они столько новых нарожали? Маркел молчал, насупившись. Лодыгин снова усмехнулся и продолжил: – Знаю, знаю! Думаешь, я оробел перед ними. Поумнел я, а не оробел. Давно! А раньше такой же был, как ты, горячий. И как сейчас Вельяминов! Да-да, – уже совсем насмешливо продолжил Лодыгин. – Вельяминов – это вам огонь! Вельяминов их так бы не отпустил! Пол-Саратова бы сжёг, не пожалел бы, а с Гиреевичами бы посчитался! Или бы не посчитался, это уже как жребий бросится. Да у него жребий каждый день бросается. Ты к ним сейчас приедешь, а там война. Да там всегда война! И он только и знай гонцов в Москву гоняет, просит: царь-государь, пришли стрельцов, пришли ещё стрельцов… Вот так! – сказал Лодыгин, отложив перо. – Можно и так жить, а можно и сяк. Но когда будешь дальше идти, то если никого по дороге не встретишь, то вспомни меня. А когда встретишь, вспоминай Вельяминова. А теперь ступай, не отвлекай меня, я занят! И он опять взялся писать бумагу. Маркел поклонился и вышел. А когда он выходил из воеводских хором, то с колокольни как раз прокричали, что татары выступили на берег и теперь идут вниз по течению вдоль Волги. Значит, надо поминать Лодыгина, подумал Маркел и усмехнулся. Глава 32 Собирались они быстро. Прибежал Гаврила Меньшой, тамошний приказный дьяк, с людьми, и люди натащили всякого добра любого, и не забыли брюквы. А Свиридов поделился порохом. А таможенный голова Серафим, Маркел опять забыл его фамилию, не стал у них ничего проверять, а только махнул рукой, сказал: везите, чёрт с вами, и они отчалили. День тогда был свежий, с ветерком, но, правда, не попутным. И как заладило, так после всю неделю он такой дул – не попутный. Гребцы умаялись, часто менялись. Рыжов ходил мрачный, посвистывал. Маркел просил не свистеть, но Рыжов как не слышал. Один слон был весел! И так ведь всегда и раньше было: мачта стоит – он зол, мачту уберут – он рад. А тут целую неделю мачты не было! Слон стоял на её месте и по сторонам поглядывал, похрюкивал, совал хобот в воду, набирал воды и брызгался. Народ сердился, но молчал. Маркел тоже помалкивал. А потом, сентября в 16-й день, на великомученицу Евфимию Всехвальную, они вышли к Самарской Луке, к её Пасечному повороту, а там пошли ещё вёрст пять, это всё вдоль низкой луговой стороны, и увидели два корабля у берега – один струг, второй коломенка. Коломенка была здоровенная, длиннющая, и от неё издалека воняло рыбой с солью, а струг был обычный, есаульный. – Это они на Низ идут, – сказал Рыжов, – порожние. А зачем им тогда струг? – И на всякий случай велел брать влево, к стрежню. На кораблях сразу забегали, а со струга даже стали махать шапками. – Вроде как свои, – сказал Маркел. Рыжов тяжко вздохнул и приказал причаливать. Гребцы снова провернули к берегу. На тех кораблях пошло движение. И сколько там было людей! И все кто с пищалями, кто с пиками, а кто ещё с чем! Рыжов перекрестился и велел гребцам придерживать. И тут с коломенки крикнули: – Эй, на реке, что везёте? Маркел усмехнулся и зычно ответил: – А вы кто такие? – Как? – грозно крикнули с коломенки. – Ты что, не узнал меня, Косой?