Вошли в бетонный сумрак, отгородившись от зимы. Наоки выпустила в пустоту облачко пара. Тейн уверенно двинулся мимо гнутых почтовых ящиков с оторванными дверцами к площадке первого этажа. Девушка последовала за ним. — А как вы понимаете друг друга? — Наоки задала вопрос, терзавший ее последние минут двадцать. — В смысле, все же из разных слоев и стран. Кто-то говорит по-русски, кто-то — из Японии или там Франции, например. Скинхед в исполнении Тейна казался неповоротливым шкафом, но это — на первый взгляд. Каждое движение выверено, отточено. Так профи скользят по краю бытия, мимоходом сворачивая головы и расправляясь со всеми, кто стоит на пути. — Эспер, — пояснил бритоголовый мужик, остановившись перед дверью с номером «2». Наоки уже знала, что все межсрезовые обменники прячутся в квартирах под этим номером. Не перепутаешь, не забудешь. Дверь была металлической. С охранными надписями. Тейн позвонил. — Эспер, — тупо повторила Наоки. — Да. Сокращение от «эсперанто». Все его учат под гипнозом, чтобы не терять время попусту. Некоторые — без. На эспере, чтоб ты знала, говорит не только весь профсоюз, но и обычные странники. Наоки кивнула. И поставила себе очередную отметку в планах на будущее. Дверь отворилась. — Заходите. Они оказались внутри длинного коридора. За спиной раздался щелчок — квартира заперла себя без помощи человека. — Вперед и налево. Наоки не сразу сообразила, что голос звучит у нее в голове. Точно, валютчики — они же еще и телепаты. Сканируют всех по принципу «свой/чужой». Комната, в которую их направили, резко выламывалась из общего контекста. Вместо гостиной или кухни Наоки увидела шикарный банковский офис, утопающий в мягком дневном освещении, монументальном спокойствии кафеля, блеске хромированных и позолоченных вставок. Толстое стекло, несколько боксов. — Первая касса, — сообщил голос. И заткнулся. Из-за стеклянной перегородки на них смотрела улыбчивая девушка. Внешность европейская, костюм-тройка, каштановые волосы собраны в пучок на затылке. Никаких бейджей. Эту фишку Наоки тоже усвоила — имена в профсоюзе не имели значения. Договора, чеки, квитанции, корпоративные карты, личные кабинеты, соцпакет… Бессмысленные звуки. Забудь надежду, всяк сюда входящий. — Слушаю вас. Голос, направлявший клиентов, принадлежал той самой девушке, которая выжидательно смотрела на визитеров. — Нам нужно поменять деньги, — сказал Тейн. — Почему в офисе посторонняя? — задавая этот вопрос, кассирша даже не поменяла выражение лица. — У вас есть специальное распоряжение, — отрезал Тейн. — Наоки Вада находится под моей протекцией до вступления в профсоюз. Девушка уставилась в пространство перед собой невидящим взором. Казалось, она ведет с кем-то мысленный диалог. — Всё верно. Что меняем? Голос дежурно потеплел. Тейн посторонился, уступая место своей спутнице. Наоки шагнула к окошку кассы и тихо произнесла: — У меня карта. — Иены? — Да. — На что хотите поменять? Тейн подсказал из-за плеча: — Рубли Федеративных Территорий. Утопия. — Сколько? — Всё, что есть, — улыбнулась Наоки. Честно говоря, было там немного. Примерно треть месячной зарплаты. Еще должны перечислить выходное пособие, но это — через неделю. Соответственно, с деньгами можно попрощаться. Кассирша выдвинула через окошко бесконтактный ридер. Наоки провела пластиком над считывающей панелью. Перед мысленным взором выскочили цифры обменного курса и сумма, которая имелась в наличии. На карте висели сто двадцать тысяч иен. Вместо положенных тридцати. К обмену — восемьдесят три тысячи четыреста семнадцать рублей. И пять копеек. Наоки, обернувшись, встретилась глазами с Тейном. — Пришлось нажать несколько рычагов, — последовал ответ на невысказанный вопрос. Ага. Интересно, какие рычаги надо жать, чтобы рядовому штурмовику «Альфы» разрешили взять с собой весь служебный арсенал. Автомат, пистолет-пулемет и нож. Да еще впустили вместе с чужаком из параллельного мира в ангар с десантным катером и милостиво разблокировали боковой люк салона. — Меняем? — уточнила кассирша. — Да, — спохватилась Наоки, — конечно. В меню дополненной реальности пришло уведомление о совершенной транзакции. Наоки хмыкнула — если верить электронному чеку, она сейчас просто обналичивает иены. — Не переживайте, — улыбнулась кассирша. — Мы называем это процессинговой конспирацией. — Имеем налоговую, — весело добавил Тейн. — Креста на вас нет, — послышался голос нового персонажа. Наоки обернулась, но человек уже скрылся за матовой перегородкой соседнего бокса. — Ефимыч, — Тейн погрозил в пустоту пальцем. — Сам не святой. — Акстись, — добродушно буркнули в ответ. — Занимайся своими шекелями. — Почем опиум для народа? — не удержался Тейн. — Я на свечной заводик коплю, батенька. Скинхед заржал, и перепалка прекратилась. Дальнейший разговор Наоки не интересовал. Из проема под окошком выехал лоток с деньгами. Купюры и блестящая монета. Девушка сгребла их в охапку и отступила назад, чтобы пересчитать. Сунула во внутренний карман пуховика, где уже хранилась карта, застегнула молнию. И потянула Тейна за рукав — мол, проходи. Бессмысленный треп оборвался. В операционном зале обнаружились мягкие кресла, диванчик и журнальный столик. Наоки забилась в угол, поближе к панорамному окну и радиатору отопления. Стоп. Панорамное окно? Снаружи — обычная панелька. Ничего такого в глаза не бросается. Надо полагать, магия. Любопытство взяло верх, и девушка достала из внутреннего кармана монетку. Принялась рассматривать. На советский пятак не похоже. Металл серебристый, на аверсе — профиль усатого мужика в очках. С выбритыми висками и торчащим на голове ирокезом. Мощно. Реверс почему-то с двуглавым орлом и отчеканенным на дореволюционный манер номиналом. Монетка юркнула в карман. С купюрами — еще веселее. Наоки доводилось держать в руках банкноты советского образца. Там — сплошной Кремль, вожди пролетариата и улыбающийся Борис Волынов — первый человек в космосе. Федеративные Территории, чем бы они ни были, предпочитали размещать на своих деньгах достопримечательности. Например, Казанский собор в Ленинграде. Или Останкинская телебашня. Другие объекты девушка видела впервые — что, впрочем, не говорило об отсутствии этих локаций в ее реальности. Встречались номиналы по пять тысяч, что говорило о приличном уровне инфляции. В своем мире Наоки смогла бы обменять сто двадцать кусков максимум на пятьсот советских рубликов. Впрочем, иена укрепляется… А вишенка на торте — цвет денег. Федеративные рубли были преимущественно зелеными. Как доллары. Есть в этом своеобразная ирония судьбы. Тейн устроился в кресле напротив. Когда Наоки оторвалась от созерцания купюр, то встретилась с насмешливым взглядом ликвидатора.