— Кто там так орет? — Дипломат, естественно. Либо муж усопшей, либо ее дружок. Это нам еще предстоит выяснить. Парень потрясен, но уж очень горласт. Так что еще больше ценишь тех, кто страдает молча. Он орет на нас с того момента, как мы вошли. Пытается командовать нами так, словно он Наполеон. — И что ему не нравится? — Он требует, чтобы мы прикрыли голое тело этой женщины. Она совсем голая. Он чертовски разозлился, когда мы сказали, что не прикроем до тех пор, пока вы, парни, не закончите свою работу. — Постой! Что, женщина обнажена? — Голая, как ощипанная сойка. Даже волос на лобке нет. Все гладкое как колено, что говорит… — Лу! — оборвал его Джек. — Это не самоубийство! — Что? — спросил Лу таким тоном, словно не поверил своим ушам. — Ты хочешь сказать, что это убийство, даже не взглянув на место преступления? — Место преступления я еще увижу. Но ты прав: я говорю тебе, что это не самоубийство. Предсмертная записка нашлась? — Предположительно да. Но она на фарси. Поэтому не знаю, что там написано. Дипломат говорит, что это прощальная записка. — Это не самоубийство, Лу, — повторил Джек. Подошел лифт. Джек зашел в кабину и, придержав двери, чтобы не терять связи с Лу, продолжил: — Готов поставить пятерку. Я никогда не слышал, чтобы женщина совершала самоубийство в голом виде. Подобное никогда не случается. — Шутишь! — Ни в коем случае. Дело в том, что женщины, совершая самоубийство, всегда думают о том, как они будут выглядеть, когда найдут их тело. Поэтому начинай действовать и вызывай своих ребят. И ты, естественно, знаешь, что этот горластый дипломат — не важно, муж или друг — является главным подозреваемым. Не позволяй ему сбежать в иранское представительство. Если он смоется, ты его скорее всего никогда больше не увидишь. Дверь лифта закрылась, и Джек спрятал телефон. Он очень надеялся, что за вынужденным изменением вечерних планов не стоит нечто большее. Жизнь Джеку отравляла навязчивая мысль, что смерть, с которой он постоянно имеет дело, может тайком подкрасться к дорогим ему людям и если кто-то из них умрет, то он станет невольной причиной их гибели. Он посмотрел на часы. Двадцать минут восьмого. — Проклятие, — произнес он и от бессилия шлепнул несколько раз ладонью по двери лифта. Может быть, ему стоит все переиграть? Он быстро отыскал велосипед в той части морга, где хранились гробы для неопознанных трупов, открыл замок, надел шлем и выкатил машину на Тридцатую улицу. Кругом стояли фургоны для перевозки трупов. Джек сел на велосипед и выехал на улицу. На углу он свернул на Первую авеню. И все его тревоги сразу исчезли. Привстав на педалях, он бросил велосипед вперед, быстро набирая скорость. Час пик закончился, и автомобили, включая такси, автобусы и грузовики, двигались на вполне приличной скорости. Состязаться Джек с ними не мог, но и отставал не очень сильно. Благодаря почти ежевечерней игре в баскетбол он находился в прекрасной форме. Вечер был просто великолепным. Закат за Гудзоном золотил город. Отдельные небоскребы резко выделялись на фоне пока еще синего, но с каждой минутой темневшего неба. Джек проехал мимо Медицинского центра Нью-Йоркского университета и чуть дальше, к северу, — мимо комплекса зданий Генеральной Ассамблеи ООН. Он старался держаться крайней левой полосы, чтобы свернуть на Сорок седьмую улицу, движение по которой было односторонним. Башни ООН находились почти рядом с Первой авеню. Более чем шестидесятиэтажные сооружения из стали и мрамора упирались в вечернее небо. Перед главным входом, сверкая проблесковыми маячками, стояли машины Нью-Йоркского департамента полиции. Закаленные горожане шагали мимо, не удостаивая их взглядом. Во втором ряду Джек заметил изрядно потрепанный «шевроле», принадлежащий Лу. Рядом стояла труповозка городской Службы здравоохранения. Когда он прикрепил велосипед цепью к столбу со знаком «Парковка запрещена», к нему снова вернулись все его тревоги. Для того чтобы возыметь положительное действие, поездка была слишком короткой. На часах — половина восьмого. Он показал полицейский жетон швейцару в ливрее, и тот направил его на пятьдесят четвертый этаж. Обстановка в квартире оказалась на удивление спокойной. Лу Солдано, Аллен Айзенберг, Стив Марриот и несколько полицейских в униформе расселись в гостиной, как в приемной врача. В комнате царила тишина. — Что мы имеем? — поинтересовался Джек. — Мы ждем тебя и экспертов-криминалистов, — ответил Лу, вставая со стула. Остальные тоже поднялись. На Лу вместо его мятого и слегка поношенного одеяния была прекрасно отглаженная рубашка с неярким галстуком и стильный, хотя и не очень складно сидящий на нем спортивный пиджак в клетку. Пиджак был несколько узковат для его коренастой фигуры. — Должен признать, что ты смотришься щеголем, — сказал Джек. Даже его коротко стриженные волосы были сегодня приглажены, а знаменитая вечерняя щетина исчезла. — Я настолько хорош, насколько это возможно, — сказал Лу и, подняв руки, поиграл бицепсами. — Влез в эту шкуру ради твоего ужина. Успел заскочить домой и переодеться. Да, кстати, по какому поводу сборище? — А где дипломат? — спросил Джек, игнорируя обращенный к нему вопрос. Он заглянул в кухню и в комнату, служившую столовой. Кроме тех, кто собрался в гостиной, в квартире никого не было. — Слинял из курятника, — ответил Лу. — Рванул, как только я положил трубку. При этом угрожал нам тяжелыми последствиями. — Тебе не следовало его отпускать, — заметил Джек. — А что, по-твоему, я должен был делать? — возразил Лу. — Ордера на арест у меня не было. — Разве ты не мог задержать его до моего прихода, чтобы я задал ему несколько вопросов? — Пойми, капитан направил меня сюда, чтобы не осложнять дело и не раскачивать лодку. Если бы я задержал его, лодка раскачалась бы так, что мало не покажется. — Что ж, — сказал Джек, — в конце концов, это твоя проблема. Давай взглянем на тело. Лу, словно хозяин дома, гостеприимным жестом пригласил судмедэксперта проследовать в спальню. — Личность женщины смог установить? — спросил Джек. — Пока нет. Смотритель сказал, что она живет здесь меньше месяца и плохо говорит по-английски. Прежде чем подойти к телу, Джек оглядел комнату, где уже витал легкий запах тлена. В декоре чувствовалась рука профессионала-дизайнера. Стены и ковер на полу были абсолютно черными, потолок зеркальным, а драпировка, разнообразные украшения и мебель — белоснежными. Так же как и постельное белье. Обнаженное тело лежало поперек кровати, и ноги свободно свешивались с ее левого края. При жизни женщина была смуглой, но сейчас ее кожа на фоне постельного белья казалась пепельной, если не считать нескольких синяков на лице, включая и черный кровоподтек под глазом. Женщина лежала на спине с раскинутыми ладонями вверх руками. В правой полураскрытой ладони находился пистолет, и указательный палец касался спускового крючка. Голова ее была слегка повернута влево, а глаза широко открыты. В верхней части правого виска — небольшое отверстие, а под головой на белой простыне расплылось огромное кровавое пятно. Слева от жертвы на простыне были пятна крови и небольшие фрагменты ткани. — Похоже, что некоторые из этих ближневосточных парней довольно скверно относятся к своим женщинам, — заметил Джек. — Я тоже слышал об этом, — откликнулся Лу. — Как ты считаешь, эти ушибы и синяк под глазом — результат пулевой раны? — Сомневаюсь, — ответил Джек и, повернувшись лицом к Аллену и Стиву, спросил: — Тело сфотографировали? — Да, — ответил стоявший у дверей Стив. Джек натянул латексные перчатки и, чтобы изучить отверстие, осторожно разделил темные, почти черные, волосы женщины. На коже под волосами он обнаружил звездообразную ссадину, говорившую о том, что ствол во время выстрела был прижат к голове. После этого Джек осторожно повернул голову женщины набок, чтобы рассмотреть выходное отверстие от пути под левым ухом. — Вот еще одно доказательство, — сказал он, распрямляя спину. — Доказательство чего? — спросил Лу. — Что это не самоубийство, — ответил Джек. — Пуля прошла под углом сверху вниз. Так выстрелить в себя невозможно. Джек приложил указательный палец правой руки к виску. — Когда люди в себя стреляют, пуля летит почти горизонтально или чуть отклоняется вверх. Вниз — никогда. Это было убийство, которое пытаются выдать за самоубийство. — Ну удружил, большое тебе спасибо, — проворчал Лу. — А я так надеялся, что твое первое умозаключение, связанное с ее наготой, окажется ошибочным. — Прости, — сказал Джек. — И как давно она, по-твоему, мертва? — Пока не знаю. На первый взгляд недавно. Выстрел кто-нибудь слышал? Тогда мы смогли бы установить точное время. — К сожалению, нет. — Лейтенант, — сказал стоящий в дверях полицейский, — прибыли парни из криминалистической лаборатории. — Скажи им, чтобы они волокли свои задницы сюда, — бросил через плечо Лу. Затем, обращаясь к Джеку, он спросил: — Ты закончил? — Да. К утру у нас будет больше информации. Я лично проведу вскрытие. — В таком случае я тоже постараюсь. За время многолетней службы Лу понял, как много сведений можно получить о жертве во время аутопсии. — В таком случае все, — сказал Джек, стаскивая с рук перчатки. — Меня здесь больше нет. Он посмотрел на часы. Было семь пятьдесят две. Пока он не опаздывал, но опоздает обязательно. Путь до ресторана займет больше восьми минут. Он посмотрел на Лу, который, наклонившись, внимательно изучал небольшой разрыв на простыне в паре футов от тела. — Что там у тебя? — Как ты думаешь, что это такое? Похоже на то, что пуля попала в матрас. Джек подошел к нему и взглянул на дырочку длиной чуть более сантиметра. — Мне тоже так кажется, — сказал он. — По краю отверстия едва заметный след крови. Лу распрямился. В комнату вошли нагруженные оборудованием эксперты-криминалисты. Лу приказал им найти пулю, и они заверили лейтенанта, что сделают все, что в их силах. — Когда ты сможешь слинять отсюда? — поинтересовался Джек. — Я не вижу причин, чтобы не отбыть вместе с тобой, — пожал плечами Лу. — После того как дипломат выпал из картины, мне здесь делать нечего. Я тебя подброшу. — У меня велосипед. — Ну и что? Сунь его в мою машину. Так мы доберемся быстрее. Кроме того, машина существенно безопаснее, чем твой велик. Не могу поверить, что Лори все еще позволяет тебе гонять по городу. Особенно после того, как через ваши руки прошло такое количество посыльных, расплющенных тяжелыми грузовиками.