– Его рубили, точно мясную тушу, – сказал патологоанатом. – И это произошло не здесь, не на путях. Где-то в другом месте. Судя по состоянию ран, они все прижизненные. Он был жив, когда его вот так чудовищно… – Четвертовали? – спросил полковник Гущин. – Выглядит похоже. Смотрите на его левом запястье. – Патологоанатом рукой в перчатке коснулся руки убитого, растер что-то в пальцах. – Следы клейкой ленты. Возможно, он был связан по рукам и ногам. Потом скотч убрали. Одежда, что на нем… темные брюки, голубая рубашка… Остатки галстука – часть его отсутствует. Отрублена, когда убийца наносил раны топором по корпусу. – Викинги так орудовали секирой, – сообщил громко Макар. – Прием был боевой у них – сначала противнику отрубали руку, в которой он держал щит. Затем наносили удар по колену. Сваливали его с ног. Потом уже лежачему могли отрубить и вторую ногу. А в конце били секирой по туловищу наискось – удар Тора. Перерубали пополам. – Потерпевшего пополам не перерубили. Правда, две раны очень глубокие, задет позвоночник. Одна из ран и стала причиной его смерти, – констатировал эксперт. – При таких ранах кровь льется рекой. Но на рельсах следов крови нет. Я думаю, мы не найдем этого и в образцах почвы. – То есть четвертовали в другом месте, а привезли уже обрубок и бросили здесь, выдав за инцидент на путях? – уточнил Гущин. – Не бросили. Аккуратно положили на спину. И я бы все же не сказал, что кто-то хотел что-то инсценировать. Это нечто иное. Из другой оперы. Гущин огляделся – за тупиком пустырь, заросший травой. Его осматривала сейчас транспортная полиция. На удалении у вагонов группа полицейских опрашивала свидетелей – тех, кто обнаружил тело. Рабочих железной дороги в оранжевых жилетах. Над вагонами кружила стая черных птиц – галки или вороны. На станции Сортировочная через динамики переговаривались диспетчеры. – Пять дней тело никто не находил, – сказал Гущин. – На железной дороге такое возможно? – Тихое место, – ответил патологоанатом. – Как и то… в лесу. Они глянули друг на друга. Патологоанатом вместе с экспертами остался у трупа. А полковник Гущин зашагал к полицейским и работягам в жилетах. Мамонтов и Макар за ним. – Откуда про викингов знаешь? Про их боевые приемы? – коротко спросил Гущин Макара. – Я в исторической реконструкции в Англии участвовал. Книги читал по боевым искусствам. Ну, и сам тоже практиковался в бойцовском клубе. – И что, секирой вот так можешь? – Мы покупали свиные и бараньи туши. И тренировались на них. – Макар оглянулся. – Я перерубал с первого удара. Человек, что орудовал топором, не обладает боевой техникой, но силы у него есть, или это ярость, боевой экстаз, исступление. – Потерпевшего опознали, – объявил Гущину старший опергруппы транспортной полиции. – Он работал на станции. – Свидетели опознали, которые на тело наткнулись? – уточнил Гущин, глядя на работяг. – Нет, нет, что вы… это не мы… Мы сразу на станцию побежали. Сказали диспетчеру. – Работяги в жилетах переполошились. – А в станционном офисе был менеджер от «Лоджик», они и по ночам дежурят, когда груз срочный идет транзитом, мы стали им говорить, что на путях, какой ужас! А он спрашивает: мужик в летах? А это не наш ли Громов? Он уже неделю, как на работу не выходит. И на связь тоже – не звонил. Может, он под поезд угодил? А мы и не знали! Он стал начальнику своему звонить – поднял его с постели. Они переговорили с ним. Потом менеджер с нами пошел туда, в отстойник. Он его и опознал. – Да, у нас такие же сведения, – доложили Гущину транспортники-полицейские. – Потерпевший опознан как Илья Ильич Громов, сотрудник транспортной фирмы «Лоджик» – перевозка грузов и логистика, у них офис прямо на станции. И там их торговая демонстрационная площадка – они до карантина дома готовые продавали из бруса. Илья Громов занимал должность заместителя директора фирмы. А директором у них Петр Смоловский. – А как зовут менеджера? – Хохлов Павел. – Я сам с ним переговорю. Старший группы транспортников позвонил по мобильному. – Он с нашими сотрудниками в офисе на станции. Они его показания записывают в протокол. Там и Смоловский уже приехал, их директор, и еще один – то ли знакомый, то ли клиент их. Его фамилия Сперминов. – Мы сейчас подъедем к офису на станцию. – Гущин кивнул Макару, как главному «водиле», и молчаливому Клавдию Мамонтову. – Я хотел вас еще вот о чем спросить. – Он опять повернулся к старшему опергруппы. – Вы ничего странного при осмотре прилегающей территории не находили? – Странного? Нет. Следы транспортного средства. Судя по всему, внедорожника – на поле в одном месте, где почва глинистая. – Полицейский кивнул в сторону пустыря. – Мы все зафиксировали как полагается. А вы что же – дело у нас это хотите забрать под свою юрисдикцию? – Возможно, – заявил полковник Гущин. – А останков какого-то животного вы поблизости не видели? – Животного? – полицейский поднял брови. – Надо же… А почему вы спросили? – Так вы нашли что-то? Где? – На путях. – Полицейский кивнул в сторону «новых рельсов», по которым в тупик гнали вагоны. – Метрах в двухстах. Какие-то клочки кровавые, шерсть. Поезд зверюшку переехал – кошку бродячую, кажется. – Где? Покажите точно. – Гущин направился по рельсам. Все за ним. Полицейский-транспортник показывал. Они прошли метров двести. На гравии между шпалами – клочки черной шерсти. И еще какая-то субстанция. Вроде кровь запеклась. – Мы и значения не придали, – признался транспортник. – Это же железная дорога, здесь по три раза за день такое. – Все тщательно собрать, подключите ваших экспертов. И на исследование. Я хочу знать – что это конкретно за животное. И как и когда оно погибло. Они смотрели на эти – вторые останки. Не пойми кого. Глава 13 Транспортная контора – Идите в офис, попросите менеджера Хохлова и владельца фирмы Смоловского выйти сюда. Я здесь с ними поговорю, – произнес полковник Гущин, когда они из железнодорожного тупика переехали на станцию Сортировочная к складам и офисам. Возле кирпичного здания без всяких вывесок на обширной площадке – потемневшие от дождей и непогоды разборные дачные дома из бруса – образцы на продажу. Все гнилое и непрезентабельное. Клавдий Мамонтов и Макар зашли в офис – самый обычный. Но внутри все кипело и клокотало. Громкие мужские голоса доносились из кабинета. – Да какая, к черту, авария, что, я аварий на железной дороге не видел? В кабинете пятеро – двое в полицейской форме, сотрудники транспортного отдела. А кроме них грузный мужчина за пятьдесят в замшевом бомбере за столом – в медицинской маске. Мужчина помоложе в брюках и рубашке с короткими рукавами – тоже в медицинской маске. И третий – полный, рыхлый бородач в дорогом синем костюме – без маски, на толстых обвисших щеках багровые пятна. – Ты что этим хочешь сказать, Хохлов, а? Ты что, спятил? Это произнес бородатый толстяк в костюме. И обернулся на фразу Мамонтова – «Полиция. Свидетелей прошу покинуть офис. У нас к вам долгий разговор». – Вы наш офис обыскивать будете? – хмуро спросил грузный мужчина в маске. – Возможно. – Клавдий Мамонтов окинул взглядом кабинет – самая обычная транспортная контора. На столе рядом с компьютером и принтером он увидел маленькую темную статуэтку. Единственное украшение кабинета, не считая аляповатого календаря на стене – розы и сирень. Они все вышли на улицу. Мужчина в маске и тот, второй, помоложе спустились с крыльца и подошли к полковнику Гущину. Бородач остался на крыльце, достал из кармана «гавану», откусил кончик и затянулся дымом. Клавдий Мамонтов заметил, что Макар смотрит на бородача. Тот прищурился и… вдруг кивнул ему, словно знакомому. И удивленно поднял брови. Макар не поприветствовал его в ответ. Полковник Гущин снова повторил ритуал «представления» и попросил собеседников тоже назвать себя. Мужик в маске и замшевом бомбере представился Петром Смоловским – владельцем компании «Лоджик». И сам сообщил фамилию и имя своего менеджера, типа в рубашке с короткими рукавами – Хохлов Павел. Тот суетливо кивнул полицейским и с облегчением сдвинул маску на подбородок. – Вы опознали в человеке, найденном нами на заброшенных путях, сотрудника вашей фирма Илью Громова? – спросил полковник Гущин. – Да, да, это он, – закивал Хохлов. – Как рабочие в диспетчерскую прибежали, как сообщили нам с диспетчером, я сразу подумал – а вдруг это Илья? Меня как в сердце что-то толкнуло. Предчувствие. И я пошел с ними туда. Я его увидел. Да, это он. – Вы в тот момент посчитали, что он стал жертвой наезда поезда? – Я так предположил сначала. Но потом, когда я увидел его… этот ужас… я не знаю. – Хохлов страдальчески сморщился. – Мне чуть плохо не стало на путях. – А вы ходили в тупик? Смотрели на тело? – спросил Гущин Смоловского. – Нет. Мне Павел в шестом часу утра позвонил. Сказал – так и так. Я не знал, что думать. Я сразу приехал сюда, и Павел мне описал все в деталях… Я позвонил в полицию, приехали ваши сотрудники. Сам я в отстойник для вагонов не ходил. Голос у Смоловского был сиплый. Он говорил с паузами. Его мучила одышка. Свою медицинскую маску он так и не снял. – А ваша как фамилия, имя? – громко спросил Клавдий Мамонтов бородача, что наблюдал за ними с крыльца, куря «гавану». – Это Василий Сперминов собственной персоной, – заметил Макар. – Ба! Какие люди. И в таком месте. – Да, моя фамилия Сперминов, – важно ответил толстяк. Со своей бородой и прямым пробором в жидких кудрявых волосах он напоминал «купчика» с полотен Кустодиева. Однако носил моднейший синий костюм и стильный галстук. – Я клиент транспортной фирмы. Я приехал сюда так рано по делам – мы ждем груз по железной дороге. Он должен прибыть вот-вот. – Мы – это кто? – осведомился Макар. – «Царьградский городовой» или «Трехглавый» этот, как его, черта… или «Славянский союз»? Полковник Гущин поднял руку – тихо. Вопросы здесь задаю я. А Клавдий Мамонтов ничего из слов Макара не понял. Уразумел лишь, что Макар может об этом Сперминове-купчике порассказать немало. – Нам известно, что ваш сотрудник Илья Громов пропал несколько дней назад, и вы не знали, где он и что с ним. – Гущин снова обращался к Смоловскому. – Совершенно верно. Он не вышел на работу шесть дней назад. А перед этим получил здесь у меня, точнее у бухгалтера, жалованье за два месяца. Мы вынуждены были задерживать зарплату во время карантина, потому что были закрыты. Когда он не вышел на работу, я подумал: ну, мало ли… может, выпил сверх меры… Я попросил Павла Хохлова ему позвонить. Телефон Громова не отвечал. Мы решили – может, уехал? Домой в Челябинск? Хотя там у них карантин продолжается, но мало ли? – Громов не здешний? Из Челябинска? – Там его родители – старики. У него прежде была собственная логистическая фирма. И он долгое время был нашим партнером по бизнесу, держал весь Урал, – объяснял Петр Смоловский, борясь с одышкой. – Но затем он свой бизнес потерял, обанкротился. Перебрался в Подмосковье. Купил частный дом в Расторгуеве. Так как мы в нашей фирме его хорошо знали по прежней работе, я предложил ему должность старшего менеджера. И он согласился. Работал очень добросовестно. Никаких нареканий – все эти три года. Я повысил его до заместителя директора фирмы. – Это он? – Полковник Гущин показал ему мобильный. Снимки. Оказывается, он сфотографировал останки на путях. Когда успел? Клавдий Мамонтов не помнил, чтобы Гущин что-то там фотографировал. Или он сам был так потрясен жутким зрелищем, что даже не обратил внимания?