— Оля, привет. Оргулов. Что там с нашими пациентами? — Черненко очень плох. В сознание не приходил. — Шансы есть? — Очень мало. Мы делаем все, что можно. — Оля, пойми, если он умрет, у нас будут большие неприятности. — Я понимаю. Делаю все, что можно. — Что со спецназовцами? — Майор пришел в себя, попробовал покачать права, так Вяткин и Строгов его быстро на место поставили, а второй тяжелый. — Шансы есть? — У этого есть, молодой, выкарабкается. — Понятно. Дай трубочку Вяткину. Небольшая пауза и в трубке раздался голос Вяткина: — Старшина Вяткин у аппарата, товарищ майор. — Фрол Степанович, ты посмотри за этим резвым майором. Он не простой, может натворить дел. — Сделаем, товарищ майор. Мы его тут наручниками приковали, буйствовать начал. — Лихо вы. Строгов помог? — Так точно, вовремя его с ног сбил. — Молодцы, вы его там контролируйте, но сильно не прессуйте. Он еще может пригодиться. В этот момент в помещение ввели прапорщика, которого в сопровождении конвоя привел Васильев. Я, держа в руках трубку, кивнул Чеботаеву на стул, услышал подтверждение, что в госпитале все будет тихо, закончил разговор и смог уделить все внимание нашему гостю. Передо мной сидел высокий, светловолосый, сухощавый человек лет тридцати. Потертый камуфляж, в который он был одет, сидел на нем как влитой, несмотря на его поджарую фигуру. Мелочи, вроде ушитой по фигуре формы и потертостей от постоянного ношения ремня и кобуры, выдавали в нем бывалого вояку, которого очень редко можно увидеть в гражданской одежде. Он спокойно и мрачно смотрел на меня, пару раз чуть скосив глаза, изучая расположение охранников. Я решил не терять времени. «Боже, как спать хочется, когда же это все закончится. Сейчас еще этому прапору и его бешеному майору придется доказывать нашу невиновность. Никогда не мог даже представить, что буду вот так выяснять отношения со своими бывшими сослуживцами» — Ну что, товарищ прапорщик. Времени у нас мало, ситуация выходит из-под контроля, и очень бы хотелось узнать о целях вашего визита в Крым, с учетом того, что минимум два ваших человека бродят в окрестностях нашего убежища. Их уже обнаружили, и наши снайперы их держат под контролем. Если попытаются предпринять какие-либо не нравящиеся нам шаги, они будут уничтожены. Теперь на вас, товарищ прапорщик Чеботаев, лежит ответственность за их судьбу и судьбу вашего командира. Он хмуро меня слушал, уперев взгляд в корзинку на столе, где лежали несколько нарезанных кусков свежего хлеба. — Что вы от меня хотите? — Состав группы, цели, кто отдал команду и организовывал встречу с полковником Черненко. Кто курирует операцию со стороны вашего руководства и откуда вообще пришла команда. — Вы думаете, я буду вам все рассказывать? — Вам придется. Ликвидировать вас никто не собирается, мы не враги. Да и то, что вас слили и подставили под татар, говорит о том, что ваша группа стала пешкой в политической игре, направленной на нашу дискредитацию. Я даже могу предположить, что ваше подразделение считается не самым лояльным к киевскому режиму. Он молчал, уставившись на хлеб. Что ему придется идти на контакт, мы понимали оба, только в данной ситуации главной проблемой было время. — Хорошо. Как вас зовут? — Роман Григорьевич. — Вот что, Роман Григорьевич, давайте попробуем поговорить конструктивно. Я, Оргулов Сергей Иванович, майор российской морской пехоты, хотя служил и в украинских Вооруженных силах, тоже в морской пехоте, так что в некотором роде мы коллеги, и у нас должны быть обязательно общие знакомые. Поймите, сейчас на кону стоит нечто большее, чем судьба вашего подразделения и наши жизни. Если ситуация выйдет из-под контроля, без всяких разговоров будет применено тяжелое вооружение. И, поверьте, мы в состоянии это сделать. Поэтому давайте не будем устраивать войну в угоду людям, которые уже раз ввергли эту страну в гражданскую бойню и, как пушечное мясо, подставили вас. Он поднял глаза на меня, устало хмыкнул и спросил: — Какие вы можете дать гарантии нашей безопасности в случае сотрудничества? — Я даю свое слово, что если вы не будете предпринимать ничего, ведущего к угрозе людей, за безопасность которых я отвечаю, ни вам, ни вашим сослуживцам ничего не будет угрожать, и когда ситуация стабилизируется, вам будет возвращено снаряжение, оружие и оставшиеся на ходу транспортные средства. Он недоверчиво, даже иронично, смотрел на меня, не веря ни единому слову. Тут уже я не сдержался, так надоели эти шпионские игры и постоянное состояние хождения по лезвию ножа. — Слушай, прапорюга, уже достал корчить из себя тут партизана на допросе у эсэсовцев. Пока ты тут строишь из себя целку, мои ребята держат на прицеле твоих друзей. Если они думают, что передатчики с плавающей частотой не позволят их запеленговать, то сильно ошибаются. Это первое. Второе, когда начнется штурм большого бункера в Перевальном, их уничтожат, чтобы наша маневренная группа смогла спокойно, без приключений выйти на помощь и ударить в спину татарам, которые повылезали из всех дыр и обложили убежище. Ты хоть понимаешь, что вас, как баранов, послали на убой? Он думал секунд тридцать и, когда я уже собрался вставать и уходить, начал говорить: — Спрашивайте, что смогу — отвечу. — Состав группы. — Десять человек. — Группа — единое подразделение или его сформировали перед самым выездом? — Костяк — из спецназа ВМСУ, но четверых прикомандировали перед самым выходом. — Задачи группы. — Не знаю. Увидев мое недовольство, он убежденно подтвердил: — Точно не знаю. Командир в курсе, говорите с ним. — Тебе не показалось, что в группу включили людей, скажем так, не испытывающих особых симпатий к киевскому руководству? Он снова задумался. А я внимательно наблюдал, как у него сжались губы и изменился взгляд. Но и тут он держал марку. — Я подумаю над этим вопросом. Я вздохнул и устало высказался: — Вот трудно с тобой. Ну что мне каждое слово из тебя тянуть? Не можешь нормально все рассказать? Ты так до сих пор и не понял, что вас втянули в историю, в которой вы выжить по определению не должны были? — Понимаю, но у меня есть командир, все вопросы к нему. — Как хоть его зовут-то? Он вроде очнулся, правда буянить начал, пойду с ним разговаривать. — Майор Дегтярев. Вот это я удивился. — Кто? Чеботаев поднял голову, удивившись моему тону. — Майор Дегтярев. — Его случаем не Олегом зовут? — Да. Олег Владимирович. — Вот ведь хрень, я же Олежку уже давно похоронил. Тут в кают-компанию ворвалась моя жена. — Сережа, ты знаешь, что у тебя в госпитале Олег Дегтярев, прикованный наручниками к кровати, буянит? — Да я сам только что узнал про него. — Он меня узнал и сам обалдел. Спросил про тебя, я сказала, что ты тут главный и сейчас же дашь команду его расковать, а то Вяткин отказался, ссылаясь на твой приказ. — Правильно сделал, иначе он там бы все разгромил. Чеботаев с интересом слушал наш разговор, уже поняв, что его командира я знаю лично. — Знаете Дегтярева, товарищ майор? — Естественно, знаю этого обалдуя. Вместе в училище учились, в казарме койки рядом стояли, и вместе к девкам в общагу Севастопольского приборостроительного института бегали. Тут уже возмутилась моя жена: