Моему мужу, с любовью – и с самой большой благодарностью за эту книгу. – Уж я сумею за себя постоять, будьте уверены! – Не люблю держать пари. К тому же, если вас убьют, кто отдаст мне выигрыш? Агата Кристи, «Десять негритят» © Михалкова Е., 2014 © ООО «Издательство АСТ», 2014 Глава 1 Чайки носились вокруг корабля и свирепо орали, будто намеревались атаковать его. «Самая что ни на есть пиратская птица – это чайка, – подумал боцман. – Чайка, а вовсе не попугай! Наглая, крикливая, жадная и берет не умением, а числом». Он покосился на туристов, высыпавших на набережную. Почти у всех в руках поблескивали телефоны: люди торопились запечатлеть «Мечту» до того, как она уйдет в открытое море. Боцман перевел взгляд на вновь прибывших, теснившихся на баке, и усмехнулся. Вид у них был ошарашенный. Само собой, все они видели фотографии на сайте. Каждый был уверен, что хорошо подготовился к предстоящему плаванию. Да только к такому подготовиться нельзя. На «Мечту» попадали и зеленые новички, у которых самым ярким туристическим событием был сплав на плотах по мелководной речке в Турции, и многоопытные путешественники, профессиональные ловцы впечатлений. Последних боцман легко узнавал по тени пресыщенности на лицах. «Ну-ка, ну-ка, – говорили их глаза, – чем попытаетесь удивить нас, видавших столько чудес, что вам и не снилось?» Боцман, втайне любивший сшибать спесь с человеков, каждый раз торопился мысленно схватить это выражение и подсчитать, сколько секунд уйдет на очередного зазнайку. Больше трех не выдерживал никто. Снисходительность сползала с их лиц, будто старая грязная пленка, обнажая чистое изумление и детский восторг. Как у мальчишки, впервые севшего на свой собственный гоночный велосипед. Как у девочки, подбежавшей к зеркалу в сверкающем новогоднем платье. Как у взрослого, впервые увидевшего бригантину «Мечта». Маша незаметно взглянула на мужа, боясь обнаружить ставшую привычной уже маску: усталость и плотно сжатые губы. Но Сергей, широко раскрыв глаза, смотрел на мачты, и лицо его светилось искренней радостью – первый раз за несколько месяцев. И самой Маше сразу стало радостно и спокойно, она принялась крутить головой и рассматривать все-все-все, чтобы впитать в себя и никогда не забыть. Море было безудержно синего цвета, и этой ярчайшей избыточной лазурью оно щедро делилось с миром. Голубые лодки качались у причала, подслеповато синели окна старого здания порта, отражая воду. Причал был заляпан пятнами густых, точно пролитая гуашь, теней от пришвартованных яхт. Белыми были лишь чайки, облака и паруса бригантины. В сложенном виде они напоминали смятые крылья бабочки, которая только что вылупилась из кокона. «Полетит, – подумала Маша, – скоро полетит! И мы вместе с ней». – Здравствуйте, товарищи курсанты! Вся группа непроизвольно вытянулась. К ним подходил, широко улыбаясь, статный красавец в белоснежной рубашке. «Ай да капитан! – мысленно ахнула Маша. – Хорош, каналья». Девушка рядом с Машей восхищенно присвистнула совершенно по-мужски. – Старший помощник капитана Артем Диких, – отрекомендовался красавец. – Поздравляю с прибытием на борт «Мечты»! Вокруг зашумели нестройные приветствия. – Сейчас мы с вами спустимся в кают-компанию и познакомимся с экипажем, – продолжал старпом. – Прошу за мной. – А почему мы – курсанты? – тихо спросила Маша у мужа. – Наверное потому, что учиться будем, – вполголоса ответил Сергей. В кают-компании новоиспеченные курсанты расселись за большим круглым столом с бортиками. Напротив Маши оказался немолодой худощавый мужчина в очках, длинноволосый, с тонким интеллигентным лицом. «Писатель? – попыталась угадать она. – Музыкант?» На его запястьях болтались браслеты из кожаных шнурков и бусин. Все напряженно выжидали. Никто не лез за фотокамерой, не отправлял эсэмэсок, не ерзал у окна, выбирая удачный ракурс. Группа как будто ждала сигнала. «Итак, нас восемь. Мы сидим вокруг деревянного стола и с любопытством поглядываем друг на друга. Все это напоминает собрание анонимных алкоголиков, как его показывают в фильмах. Ну, знаете, когда со стула поднимается помятый мужчина с одутловатой физиономией и сообщает, что его зовут Джон и он – алкоголик. А у нас собрание любителей приключений. Что бы сказал каждый из нас, если бы был совершенно откровенен? Давайте начнем с меня. Здравствуйте, сказала бы я, меня зовут Катя, и я собираюсь убить одного человека. Я здесь именно для этого. По усмешкам на ваших губах я вижу, что вы мне не до конца верите. И правильно делаете. Я пошутила. Меня зовут вовсе не Катя». Дверь кают-компании наконец распахнулась. Кряжистый мужчина с обветренным до красноты лицом, вида крайне внушительного и сурового, обвел всех взглядом без улыбки. На белом кителе хищно сверкнули золотые пуговицы. – Викинг! – прошептал кто-то. – Капитан! – веско поправил вошедший. – Илья Ильич Муромцев. Как называют капитана на корабле? – Первый после бога, – не задумываясь, ответил носатый очкарик в браслетах. – Верно. А почему? – Потому что на судне у вас безграничная власть. – И снова правильно, – кивнул Муромцев. Жесткий его взгляд, скользнув по группе, остановился на Маше, и она ощутила непреодолимое желание спрятаться за мужа. Слишком грозный им достался капитан. – Ой, я вас умоляю! Такая уж и безграничная… – прогнусавил кто-то. В первый момент Маша решила, что ее подвел слух. Но увидев, как резко разворачивается всем корпусом свирепый Муромцев, поняла, что не ослышалась. – Кто посмел перечить капитану? – тихо и угрожающе осведомился Илья Ильич. – Не перечить, зачем же перечить! – Субтильный человечек с косматой бороденкой и блестящими черными глазами выбрался из-за спин команды. – Я просто излагаю факты. Он запустил пятерню в бороду и ожесточенно почесал. Борода приобрела полное сходство с заброшенным вороньим гнездом. – Вздернуть на рее, – холодно и просто распорядился капитан. Несколько секунд испуганной Маше казалось, что команда без рассуждений бросится исполнять приказ. Но никто не двинулся с места. – Вот, – его бесстрашный оппонент поднял палец. – Именно об этом я и говорил. Можно вздернуть меня на рее? Никак нет. Запрещено законом. – Что за время! – с горечью посетовал капитан, оборачиваясь к группе. – Ни тебе механика вздернуть, ни кока выпороть. – Трудные условия, – поддакнул нарушитель спокойствия. – Хотя насчет кока я бы не зарекался.