– Мне тут скинули доклад экспертного совета… – Забудьте! Намечается сокращение инженерного корпуса и смена площадок, что неминуемо приведёт к падению производства. У главных наших машиностроителей и авиапроизводителей либералы просто отнимают земли, чтобы построить торговые центры под соусом «оптимизации производственного цикла и сокращения численности управляющих кадров». А уволят в первую очередь тех, кто действительно нужен отрасли. Анатолий Павлович недоверчиво посмотрел на собеседника. – Откуда тебе это известно? – Или я не директор Службы безопасности? – усмехнулся Козодоев. – Вы же работали в нашей системе… – Это было давно и неправда. Кстати, мне хотелось бы побеседовать с вашим координатором. – С Мараевым? – Мы встречались на отчётных собраниях Думы, и он произвёл на меня благоприятное впечатление. – Повремените со встречей. – Почему? Козодоев замешкался, не готовый к объяснению причин своих предчувствий. Михаилу Модестовичу он, конечно, доверял всецело, однако в связи с последними событиями: передислокация «Призрака», отказ Ланина сообщить координаты новой штаб-квартиры (адрес базы, принадлежащей ГРУ, разумеется, был липовым), а также заявления полковника о наличии «крота» в рядах КЗО, – рисковать здоровьем, а то и жизнью президента не казалось разумным. – У нас назревает реформация личного состава и смена приоритетных задач. – Реформация? – поднял брови Анатолий Павлович. – И вы туда же? Не жизнь, а сплошная оптимизация. – Комитет – живая система, а не закостенелый чиновничий аппарат. Жизнь меняется быстро, и мы не должны отставать. Тем более имея такое оружие. Президент ещё раз вытер влажный лоб платком. – Слиперы… да, если бы не они месяц назад… – Вас бы уже не было – как личности. Убивать вас не собирались, планировали запрограммировать. И эта работа продолжается. Вот почему я предлагаю прошерстить круг ваших советников и уволить ненадёжных. Ведь к советнику Долгому у вас не было претензий? – Он казался мне… государственником. – А ведь мы давали вам материал по советникам. Долгий тоже был в списке нечистых на руку людей наряду с разработчиками ЕГЭ и разрушителями медицины. А они до сих пор у вас в фаворе и служат, горя не зная. Анатолий Павлович нахмурился. – Я не Господь Бог, – по губам президента скользнула кривая ухмылка, – и даже не слипер, чтобы оценивать людей по их мыслям. – Мы же предлагали вам помощь слиперов. – В качестве ментальных томографов? – Анатолий Павлович покачал головой. – Эдак придётся просвечивать весь состав правительства. – Почему бы и нет? Я бы так и сделал, – боднул воздух лбом Иван Егорович. – Неэтично? Безнравственно? Зато эффективно и с гарантией того, что нас не подставят и не предадут. – Не знаю, мне это не по душе, хотя и я не ангел во плоти и не раз ошибался в людях. Да и слиперы ваши вряд ли согласятся стать секретными копателями в чужих душах. – Не все, но кто-то согласится ради наведения должного порядка. – Кто же, если не секрет? Этот ваш новый спец? Фамилия у него интересная… – Безоружный. – Вот-вот, прямо как специально подчёркивается, что он очень даже вооружён. – Он-то как раз против, мы предлагали. – Мне он понравился, да и его спутница тоже. Что они могут ещё, кроме чтения мыслей? – Даже я не знаю всех способностей паранормов. Они не только могут проникать в мозг человека, но и контролировать его поведение, производя жёсткую кодировку сознания на какое-либо действие. – Какое? – Да любое, вплоть до отключения сердца или программирования на террористический акт, насилие и даже убийство. С этого, собственно, и началась их история. Во всём мире с начала Великой Отечественной войны до сегодняшних дней были известны лишь чуть больше десятка слиперов. Один из них засветился ещё в тысяча девятьсот сорок третьем году – Мустафа Инхум, использованный немецкой спецслужбой «Аненэрбе». Он родился в тысяча девятьсот двадцать девятом в семье артистов бродячего цирка. А вообще это длинная история, которая стала известна КГБ после изучения архива «Аненэрбе». В общем, он недолго поработал на гитлеровцев, сошёл с ума к концу войны. – Убийца? – Скорее, разведчик и гипнотизёр. С его помощью немцы хотели завербовать известного тибетского ламу, чтобы тот сообщил им координаты базы летающих тарелок. – Но ведь базу не нашли, насколько мне известно. – Не буду раскрывать вам наши секреты, меня тоже предупреждали, чтобы я помалкивал, но уже тогда гитлеровцы знали о том, что за нами наблюдают пришельцы. Однако суть не в этом. Наши слиперы в корне отличаются от западных, потому что наша ментальность иная, мы изначально, в глубине коллективного бессознательного, не убийцы. Президент прищурился. – Иная цивилизация? – Совершенно верно, кто бы что ни говорил. И война нынче ведётся не между отдельными государствами, а между тремя разными цивилизациями: русской, восточной и западной. Американцы – лишь её филиал. – Под восточной ты имеешь в виду китайскую? – Жёлтую расу, весь этот восточный конгломерат цивилизаций – китайцев, японцев, вьетнамцев и тайцев. – А Индия? – Как ни странно, индийцы – потомки гиперборейцев, как и мы, русские, и славяне вообще. Просто они ассимилировались с арабами и южными племенами жёлтой расы. – Ты так уверенно рассказываешь об этом. – Так ведь я военный историк по образованию, – смущённо сказал Козодоев. – Ладно, историк, держи меня в курсе событий. Плохо, когда тебя окружают враги и ни на кого нельзя опереться. – На меня можно, – серьёзно проговорил Иван Егорович. В Кремле он не задержался, спеша на Лубянку (как всегда ждала куча дел), но уже в машине директора потревожил звонок. Звонил Мараев: – Иван Егорович, появилась острая нужда обсудить одну важную проблему. Сможешь подъехать ко мне в Марьино? – Что за проблема? – У меня появились подозрения, что один из слиперов «Призрака» работает на… скажем так: на другую сторону баррикад. Стало жарко. Козодоев ослабил галстук. – Кто? – Молодой. – Безоружный? Не может быть! У меня нет на него никаких сведений. – Приезжай, помозгуем. – Сейчас не могу, я у президента, только вечером, где-то после восьми. – Хорошо, буду ждать. Лицо Мараева в глубине очков растаяло. Козодолев сбросил очки, слепо посмотрел на обернувшегося с переднего пассажирского сиденья своего помощника, полковника Симонова. – Бред! – Что случилось? – спросил Симонов. – Кто звонил? – Модестович. Симонов кивнул, будучи в теме: он помогал директору во всём, что касалось деятельности Комитета защиты Отечества. – Что он сказал? – Наш новый слипер – шпион.