— Да, что-то не очень. Слишком много людей гибнет, и, к сожалению, тут вина лежит теперь только на нас. Со своей стороны вы все делаете безупречно, даже при угрозе щадили наших бойцов. Моему руководству это известно и соответственно оценено. — Цену знаете? — Да. Вы потеряли убитыми трех человек. — Поверьте, для нас это очень много, с учетом того, что большинство остальных ранены. Но давайте поговорим более конструктивно. — Конечно, я для этого лично и прилетел, бросив все дела. — О самолете вы уже побеспокоились? Судоплатов ухмыльнулся. — Да. Как я понял, вам нужно срочно попасть на вашу базу, а это возможно только через окно в районе Борисполя. — Не совсем, можно попробовать и через окно в районе Нежина или Фастова. Но эти окна находятся на территории, уже захваченной противником, хотя вероятность словить шальную пулю под Борисполем намного выше. Тут зависит от обстановки на территории, окруженной группировки. Надеюсь, вы запросили сводку? — Да, но связь работает с перебоями, поэтому информация будет ближе к вечеру. — Хорошо. Но у вас, как у профессионала, какие идеи по поводу порядка доставки? Одиночная заброска или группой? — Да, группа, конечно, предпочтительней, но лучше бы разыграть бориспольский вариант. И вам привычнее, и мне поспокойнее. — Ну, вам виднее. А теперь давайте вернемся к нашим баранам. Вы начали разбирательства по поводу недавних инцидентов? Судоплатов немного изменился в лице, прекрасно понимая всю серьезность ситуации. — Павел Анатольевич, понимаете, каково оно нам? Открытая диверсия с нападением на нашу базу. Скажем так, с нашей стороны вы в последний раз находите понимание сложившейся ситуации. Я не буду обсуждать и странную утечку информации к немцам, и возможные дерганья английской и американской разведок, тут до конца не все понятно, хотя прослеживается одна очень неприятная закономерность. В общем, с моей стороны будет предложение… — Я вас внимательно слушаю. — В ваше время методики психокодирования и противодействия детектору лжи еще неизвестны, поэтому мы и выловили сразу несколько ваших агентов, которых вы завербовали среди бывших пленных. Думаю, ваши оппоненты тоже не в состоянии что-то противопоставить в этой области, поэтому наше условие таково: все, кто допускается до работы с нами, имеет доступ к реальной информации о нас, будут проверяться нашими специалистами на детекторе лжи по методикам нашего времени. Причем такая проверка будет проводиться несколько раз и без всякой определенной периодичности. — Ну, в принципе, я не думаю, что это вызовет несогласие моего руководства, но есть пара вопросов. — Задавайте. — Где гарантии того, что ваши специалисты не загипнотизируют наших людей, и впоследствии они станут вашими марионетками? Это первое. Второе: почему проверки будут проводиться несколько раз и без всякой периодичности? — Ну, на первый вопрос могу ответить прямо. Даже в наше время таких методик программирования людей еще не наработано. Что-то эпизодически мелькало, но так, на грани слухов. Если б мы это умели, то не заморачивались бы контактами с вами, а просто запрограммировали несколько человек из вашей организации и работали, не афишируя вообще свое присутствие. Или так же с германцами. Берем какого-нибудь оберлейтенанта Ганса, берем на контроль, дальше полковника, и к концу месяца в генштабе вермахта половина людей были бы нашими агентами, которые были бы уверены, что работают добровольно. Судоплатов слушал меня очень внимательно, и на миг его взгляд затуманился. Видимо, главный специалист по спецоперациям представлял, как будет обставлять Гитлера и Черчилля своими людьми, и в нужный момент они просто придушат этих монстров политики. Но тут он прекратил мечтания и продолжил разговор: — Да, жаль. А по второму вопросу? — Ну, тут вы не хуже меня знаете, что такое профилактические проверки. Где гарантия того, что человек, прошедший сегодня проверку, не будет завтра завербован. А так будут бояться, тем более если напустить тумана про наши возможности, то трижды будут бояться. — Да, в этом есть смысл. — Конечно. Когда я был в Москве, вы проигнорировали мое предложение, и результат — утечка стратегической информации к противнику. Да и самого чуть не грохнули. — Ну, Сергей Иванович, кто старое помянет… — Это проходит на бытовом уровне, а у нас сейчас очень непростая ситуация. Кстати, когда мы выходили на вашу сторону, натолкнулись на разведгруппу противника, что там с ней, не успели ли они прокукарекать своим? — Хм. Я об этом в первый раз слышу. Хорошо, что сказали. Видимо, местные товарищи меня еще не успели известить. — Ага. А вы что, нашу подборку не читали относительно Нефедова? — Да как-то не хватило времени. — Зря. — Он что, предаст? — Фактически — да. Как только доберусь до базы, сделаю вам заново подборочку материалов. — Да-а-а-а. Мне что, его прямо сейчас арестовать? — Не спешите, время еще будет. — Обрадовали. А вот насчет немецкой разведгруппы — это интересная информация. Я проверю. — Вот и хорошо. Тогда ждем информацию из окруженной группировки и готовим вылет. Кстати, а что вы там подготовили? — Знакомый вам Р-5. — Так это только для меня любимого. — Что-то посерьезнее, типа «Дугласа», физически не успеваем подготовить до вечера. Это не Москва, к сожалению. — А особые полномочия? — Сергей Иванович, вы действительно считаете НКВД таким уж всесильным? — Грешен, подвержен стереотипному мышлению. — Ну, тогда давайте лечитесь, а я ближе к вечеру к вам заеду. — Будете искать Лебедева, заговор и прикрывать тыл своего начальника? Судоплатову не понравились мои намеки, он немного скривился, но не потерял спокойствия и коротко ответил: — Да. — Ну, тогда до встречи. Кстати, вы могли бы организовать мне разговор с моими людьми, которые находятся в Подмосковье? — Сейчас это трудно, сами понимаете, система связи нарушена, но я постараюсь. — Хорошо, до вечера. Еще одна просьба. — Да, Сергей Иванович. — Было бы неплохо снабдить всех моих людей реальными документами и формой сотрудников органов государственной безопасности, с определенными полномочиями. — Разумно. Организуем. Еще что-то? — Павел Анатольевич, согласитесь, что местные ваши коллеги дискредитировали себя, может, заменить охрану краснофлотцами? — Вы так думаете? — Это просьба. — Это решаемо. Я распоряжусь. Я решил подбодрить и немного пригрузить важного гостя. — Если удастся восстановить окно в окрестностях Севастополя, то здесь можно будет организовать перевалочную базу. Но для нормальной работы город нужно будет вычистить от немецкой агентуры. Тут как раз и понадобятся помещение, явочные квартиры, местный транспорт, оперативное сопровождение и так далее. — Вас не пугает, что город должен пасть? — Нисколько. Даже при самом неблагоприятном развитии ситуации, как в нашей истории, город продержался до середины лета сорок второго года и то из-за того, что противник сумел пресечь поставки боеприпасов в осажденную крепость, и то потому, что тут, в Крыму, Мехлис накрутил. А так и мы поможем, и поучаствуем, все-таки Севастополь и для нас родной город, так сказать, связь времен… — Сергей Иванович, как говорят в вашем времени, меня такая ситуация немного напрягает. У вас есть возможность организовать точку выхода так, чтоб она была на достаточном удалении от линии фронта, и нам не приходилось бы постоянно что-то выдумывать? — Пока это будет очень трудно сделать. Возможность есть, но не ранее чем через полгода. — Н-да. Вы хотите использовать Севастополь в качестве точки воздействия и кардинального изменения хода войны? — В некоторой степени — да. Не падет Севастополь, немцы не смогут начать планомерное наступление на Кавказ, соответственно Южный фронт забуксует. И кто будет начинать мощное наступление, имея под боком серьезную боеспособную группировку с аэродромами, флотом и крупными массами пехоты? Плюс наши технические возможности: связь, перехват и подавление немецкой связи, ночные корректировки артогня, в крайнем случае силовая танковая поддержка, но это уж на самый крайний случай, да и рельеф здесь не сильно подходящий для стремительных танковых прорывов. Судоплатов молча меня слушал. Создавалось такое впечатление, что он скрупулезно фиксирует или даже стенографирует весь наш разговор в памяти, делая заметки на будущее. — Вам так не терпится повоевать? — Да нет, навоевались мы уже по самое не могу. А вот помочь — почему бы и нет. — А что там насчет ночных корректировок?