(Ведьма озера — 3) Перевод: Kuromiya Ren Чувствую, ночи тянутся В тысячу раз дольше дней, Пока все не сойдется на тьме, Где все во мне от предков. ЭННИ ФИНЧ «САМАЙН» (1997) ГЛАВА 1 Темный шепот шипел секреты, скользя по руке Бригиды до ее уха змеями. «Еще один, — шептал он. — Еще один прибыл». Очередной. С гримасой она отложила пестик и собрала в мешочек листья малины, бальзам из лимона и чай из ромашки для последнего пациента, а потом сняла фартук и закатала рукава. Черная метка-полумесяц на ладони пульсировала, ее тьма и шепот сочились из ее кожи как дым. Она сжала кулак, напрягла его и пошла по домику Аниты к своему алтарю, где Коса Матери висела на двух крючках. Она взяла ее. Встав напротив алтаря, Бригида слушала — внимательно — сжимая рукоять косы, закрыв глаза. «Говори со мной». Может, в этот раз она что-то ощутит… Но в ее ладони было мертвое дерево, а вокруг — тишина. Голоса предков Аниты не говорили с ней, пока что, но она не оставляла надежды. Может, еще одного прирученного демона хватит. Может, сегодня она успокоит лес, и он уснет. Снаружи солнце поднималось за деревьями, и длинные тени сплелись на поляне между домиком и лесом. Ее пациент придет в полдень, и ей нужно было поспешить. Матоха, сжавшись в тени, ждал ее, красные глаза сияли. Его тело было как у козла, но на этом сходство с чем-то природным заканчивалось. У него была жесткая шерсть на позвоночнике, острые когти, длинный черный хвост, задумчиво покачивающийся. Он всегда ждал, следил за ней. Она подошла к деревьям, он встал в полный рост, грозные длинные рога задели свисающие ветви. — Вернулся? — спросила она. Матоха открыл пасть, оскалил острые зубы в жуткой улыбке. «К нам прибыл еще один», — заговорил он в ее разуме. — Это я слышала, — она прижала ладонь к ближайшему дубу, закрыла глаза, пытаясь слушать голоса леса. Но она слышала только шипение демонов, следящих из теней. Они не оставляли ее надолго. «Я могу отвести тебя туда», — сказал Матоха. Было заманчиво пойти за ним к демону, но, если она собиралась соединиться с лесом, исцелить его, ей нужно было оставаться верной себе. Она подняла косу, тряхнула головой и пошла в лес. Слава Мокоше, мама научила ее искать след, а недавние весенние дожди оставили землю мокрой. Глубокие следы в грязи вели к центру леса, и она следовала за ними. Матоха сопровождал ее в тенях. Роща только начинала оживать, и свет пронзал ее, озаряя мягкую землю, где новые ростки папоротника пробивались из темной почвы. Прошли месяцы, и, хоть она одолела всех демонов, что прибывали на эти земли, они не останавливались, а лес был беспокойным. Она не слышала его голос, но ощущала его, и волоски на шее вставали дыбом. Ветка дерева треснула. Бригида развернулась. Рогатое существо с длинными когтями и коровьим хвостом откинуло голову и взревело. Леший. Он бросился к ней. Ее ладонь потянулась к сосуду с водой озера на шее, но слова заклинания умерли на языке. Она не могла использовать гнев крови. Леший был слишком близко, и она отскочила в сторону, прокатилась по новому папоротнику. Он остановился и повернулся, впился когтями в землю, готовый напасть. Полумесяц на ее ладони болел, из него выскользнуло немного тьмы. Она подняла ладонь, призывая силу в метке. Тьма вылетела густым черным дымом к лешему. Тот встал на дыбы, нависая над ней, их взгляды пересеклись. Он вдохнул черный дым, раздувая ноздри, и застыл. Теперь она им повелевала. Она подняла ладонь, он ждал ее приказа, будто ее часть. Она опустила руку, и он лег на землю, глядя на нее. «Это было близко», — отметил Матоха. Она не слушала его, те советы не помогали. Матоха явно знал, как успокоить лес — иначе почему он преследовал ее неделями? — но он отказывался отвечать ей, хотя она много раз пыталась узнать ответ. Она прочла гримуар Аниты от корки до корки, делала много подношений демонам и Мокоше, но ее силы не вернулись. Матоха поднял голову, уши козла дрогнули. Леший поднял голову в сторону дома. «Человек. Человек пришел. Человек пришел на твою землю». Она сжала ладонь с меткой в кулак снова. Она хотела кричать, что это была не ее земля, но это не заставило бы их передумать. Демоны понимали только силу. Но их предупреждения — что там был человек — означали, что ее пациент, Ядвига, пришла за чаем от тошноты. Вовремя. Земли ведьмы были очищены, и можно было сосредоточиться на будущей матери, идущей к ее дому. «Я жду зова», — сказал леший и пропал в лесу. Матоха поскакал впереди нее, избегая участков солнца в лесу. Обычно он не держался с подчиненными демонами. Что-то было не так у дома? Она поспешила к краю леса. Она увидела не Ядвигу. У ее двери ждал мужчина с золотистыми волосами. «Каспиан?». Он повернулся, и оказалось, что солнце делало золотыми русые волосы. Не Каспиан. И не Ядвига, а ее муж, Никодим, будущий лорд Граната. Прикрывшись ладонями от солнца, он смотрел в ее сторону. Что-то случилось с Ядвигой? Роды начались раньше срока? Это было необычно для первой беременности, но не чем-то невиданным. «Мужчина приходит только по одному поводу к ведьме, а у тебя все еще нет наследника», — отметил Матоха. Взглянув в сторону Матохи, она покраснела. «Как ты смеешь, демон-козел?». Веселый смех зазвучал в ее разуме с эхом. Он не нападал на нее или кого-то еще, он не казался злым, и она не пыталась приручить его… Хотя теперь было заманчиво. Никодим был женат, и его жена была ее пациентом. И, как хорошо знал Матоха, у нее не будет потомков. Это были не ее земли, и, пока она не искупила вину перед Мокошей и собой, в ее сердце не было места ни для кого. После Каспиана она никого не хотела. Такие желания утонули, как камень в реке Скава. Она оставила Мотоху на краю леса и побежала к Никодиму. — Что привело тебя сюда? Ядвига в порядке? Его рот раскрылся, а потом он закрыл его. — Да, все хорошо. Если Ядвига была в порядке, то, может, он просто заглянул? Никодим и его сестра, Уршула, приходили сюда время от времени, чтобы поделиться новостями и пообщаться с ней. Они мало говорили, но их регулярность смывала сомнения. И было бы грубо не подать чай, когда он так далеко зашел. — Подождешь, пока я закончу с травами от тошноты Ядвиги? Он кивнул. Она впустила его внутрь, предложила тарелку колбасы из зайца и свежего хлеба и поставила чайник на огонь, как всегда делала мамуся. Тоска по дому ударила ее по животу, чувство было сильным, но Бригида быстро отодвинула его на время, когда будет одна. Пока вода закипала, Бригида убрала со стола ступу и пестик, травы и прочие вещи, которые готовила для Ядвиги. Она собрала их в склянку и дала Никодиму. Постоянная тошнота Ядвиги, даже под конец беременности, беспокоила ее. Она почти ничего не могла удержать в теле, а с ребенком ей понадобятся силы.