Думала, он снова предложит дуб на вершине холма, чтобы быть у всех на глазах. Но инспектор сказал, хмыкнув: – Через час на месте пикника вас устроит? – Конечно, – заверила я с облегчением. – До встречи. Прежде чем опустить трубку на рычаг, я услышала смешок и негромкое: – В конце концов, надо ведь забрать лестницу… Когда я оказалась в условленном месте, инспектор меня уже поджидал. Но не один, а с констеблем Догсли, ужасно серьезным в своей форме и сползающем на нос шлеме. Портупея его сияла, карие глаза блестели, на длинной физиономии был написан восторг. – Надо же кому-то таскать тяжести вместо старого больного начальника, – пошутил инспектор, заметив мое удивление. Он вновь прихватил корзинку и плед. Ежевечерние посиделки рядом с кладбищем превращались в традицию. Только констебль Догсли, который застыл навытяжку рядом со злополучной лестницей, несколько портил расслабленную атмосферу. – Констебль будет очень кстати, – ответила я со вздохом. – И я не о тяжестях. Инспектор прищурился и как-то разом подобрался. – Вот как? – Взгляните. – Я вытащила из кармана злополучные письма, к которым присовокупила и вчерашнее, адресованное Роуз. – Только осторожно, постарайтесь не смазать отпечатки. Он бросил на меня острый взгляд и принялся за дело. Начал с письма леди Присцилле, состоящего всего из двух фраз: «Зло надо наказать. Грехи взывают!» На редкость невнятно, зато весьма загадочно. Несколько грубых ошибок вроде бы указывали на человека малограмотного, хотя их вполне могли сделать намеренно. Инспектор отложил первое письмо в сторону, так же внимательно прочитал второе, для Роуз, и взялся за грязный нераспечатанный конверт. Осторожно подцепил край перочинным ножом и вытряхнул лист. Я встала у полицейского за плечом. В конце концов, это ведь адресовано мне. – «Это сделала ты!» – прочитал инспектор вслух и скосил глаза на меня. – Весьма загадочно. – Пусть жертва сама придумает, в чем виновата? Три письма – и все полны лишь туманных намеков. Порывшись в памяти, любой отыщет пару-тройку грешков. Такое впечатление, что этот аноним палит наугад. – Интересно, зачем ему это? – почесал бровь инспектор. – Денег он пока не требует, а жаль. Было бы проще отследить. Констебль, о котором мы позабыли, громко откашлялся и шагнул вперед. – Сэр! – выпалил он срывающимся от волнения голосом. – Я могу попробовать унюхать след, сэр! Ни дать ни взять восторженный щенок. Только что хвостом не машет. Инспектор одобрительно кивнул. – Отлично, Догсли. Приступайте! Мисс Райт, давайте присядем. Не будем мешать. Кхм, а куда подевалось «Мэри»? То ли сомнительная близость с подозреваемой инспектора тяготила, то ли он избегал демонстрировать ее низшим чинам. Констебль Догсли как-то по-особому встряхнулся, опустился на четвереньки и пошевелил носом, на который немедленно сполз шлем. Залившись краской, констебль стащил шлем, аккуратно пристроил его на покрывале и вновь принюхался. Пегую макушку золотили лучи заходящего солнца. – Пахнет пирожками, сэр! Так вот от чего были те жирные пятна! – Больше ничего интересного? – уточнил инспектор без тени недовольства. Констебль сокрушенно качнул головой и неловко поднялся на ноги. Отряхнул испачканные травой брюки. – Простите, сэр. Пирожки с ливером, вот и все. – Он хлопнул белесыми ресницами и уточнил: – Свежие. И специи еще. Желудок у него выразительно забурчал, и констебль стал похож на напрудившего лужу щенка. – Давайте перекусим, – улыбнулся инспектор, – а вы, мисс Райт, выкладывайте подробности. Констебль садиться с нами не хотел ни в какую. В конце концов инспектор выдал ему несколько сандвичей и отослал караулить гипотетических врагов. Вдруг кто-то вознамерится подслушать? Или, чего доброго, покусится на мирно жующего инспектора. Такой потери полицейский департамент не переживет. – Рассказывайте, – вздохнул инспектор, с аппетитом принимаясь за еду. Очевидно, поесть он не успел. Весь в трудах, в заботах. Как-то само собой получилось, что я выложила ему не только о письмах, но и о слухах, распущенных Родериком Хьюзом. Никогда не имела привычки жаловаться на свои неприятности, но мне требовалось поделиться хоть с кем-то. А инспектор оказался слушателем на редкость понимающим. – Вот… пакостник! – не удержался он. Очевидно, ему хотелось выразиться покрепче, но воспитание не позволяло. – Еще какой, – поддержала я с чувством. У меня тоже на языке вертелись куда более емкие обороты. – Вы, конечно, этого так не оставите? – поинтересовался он, запивая очередной сандвич чаем. – Что вы намерены делать? – Подсыпать яду? – ляпнула я и прикусила язык. Не стоило демонстрировать полицейскому столь явные преступные наклонности, пусть даже в шутку. – Как инспектор полиции, я не могу этого одобрить, – сказал он строго, но лукавые морщинки у глаз его выдавали. – Хотя как человек – понимаю. – Вряд ли Роуз понравится быть родственницей убийцы, – вздохнула я. – Так что придется отплатить Родерику Хьюзу как-то иначе. – То есть? – заинтересовался он и склонил голову к плечу. Солнце почти зашло, ограда кладбища за спиной инспектора смотрелась очень живописно. Как жаль, что у меня не было при себе фотоаппарата! Я вздохнула и созналась: – Пока ничего толкового не придумала. В голову лезут только мелкие пакости, а тут нужно что-то… – я пошевелила пальцами, – соразмерное. Мы переглянулись и сказали хором: – Сплетня! Единственный способ заставить местных жителей перестать говорить о Роуз – подсунуть им новую тему для пересудов. Я мысленно потерла руки и предложила с азартом: – Пьянство? Карты? Непристойное поведение? Хорошая сплетня всегда должна опираться на реальную основу, иначе в нее никто не поверит. Благо праведником Родерик отнюдь не был, так что грешков у него найдется с лихвой. Инспектор пожевал губами и сокрушенно качнул головой: – Не годится. Это ему простят. Я потерла переносицу. Увы, он прав. Родерик ведь богат и знатен, как-никак, будущий пэр. Такому многое позволено. – Тогда что? Тайная жена? Внебрачный ребенок? – Вы начитались романов, Мэри, – фыркнул инспектор и с сомнением посмотрел на последний сандвич. – Будете? – Ешьте, – отмахнулась я. Отчего-то слышать это его «Мэри» было приятно. – Выкладывайте. Я же вижу, что у вас есть идея. – Не шовшем, – возразил он с набитым ртом, прожевал и уточнил: – Не совсем. Знаете, часто бывают случаи, когда непутевые сыновья подделывают чеки родителей. Таким делам редко дают ход, но… Я нахмурилась. Это он к чему? Инспектор молча ел, поглядывая на меня со значением. Я прищелкнула пальцами.