— Как хотите, капитан. Может, вы и правы. — Ну, так спрячьтесь за фургон. Оставайтесь там до тех пор, пока я вас не кликну. Мой товарищ послушно повернул обратно и спрятался за фургоном. Охотница направлялась к холму, но, вместо того чтобы двинуться ей навстречу, я остался на месте. Через несколько минут она была почти рядом, и меня еще раз поразила величественная красота этой удивительной девушки. Мэриен ехала верхом по-индейски: белая шкура козы служила ей седлом, а сыромятный ремень — стременем. Ее посадка была необыкновенно смелой и уверенной. — А, это вы! — воскликнула она, останавливаясь возле меня. — Я вижу, что вы живы и невредимы. Значит, все благополучно? — Я не подвергался никакой опасности — мне даже не пришлось участвовать в сражении. — Тем лучше. Воинов юта было достаточно и без вас. А ваши спутники? Живы ли они? Я искала вас, чтобы узнать о них. — Благодаря вам и счастливой судьбе все они уцелели, даже тот, кого арапахо оскальпировали и кого мы никак не надеялись увидеть в живых. — Неужели? — Да. Он опасно ранен, но мы все же надеемся, что он поправится. — Пойдемте к нему! У моих индейских друзей я немного научилась врачеванию. Позвольте мне осмотреть вашего товарища. Может быть, мне удастся помочь ему. — Мы уже его перевязали. Я уверен, что ничего большего сделать нельзя, и теперь надо положиться на время. Но у меня есть еще один товарищ, страдающий от ран иного характера, которые только вы сможете излечить. — Иного характера? — удивленно повторила она, озадаченная. — Что же это за раны? Я помолчал, прежде чем ответить. Подозревала ли она о двусмысленности моих слов, сказать не могу. Во всяком случае, она ничем себя не выдала. — Во время моего пребывания у ютов, — сказала она, — мне приходилось видеть самые разнообразные ранения и наблюдать, как их лечат, поэтому, вероятно, и для вашего друга можно будет что-нибудь сделать. Но вы говорите, что только я одна могу их излечить? — Вы и только вы. — Как же это так? Я не понимаю. — Раны, о которых я говорю, не телесные. — А какие же? — Сердечные. — Ах, сэр, вы говорите загадками. Если вашему товарищу попала в сердце пуля или стрела… — Стрела, — прервал я ее. — Тогда он умрет. Никто не сможет спасти его. — Кроме вас. Вы одна можете извлечь стрелу и вернуть ему жизнь. Озадаченная моими загадочными словами, она некоторое время молчала, с удивлением устремив на меня свои большие глаза. Если бы эти прекрасные очи были голубыми, а не карими, мне показалось бы, что на меня смотрит Лилиен! Во всем, кроме цвета, они походили на те, что навсегда запечатлелись в моем сердце. Очарованный этим сходством, я смотрел в них так пристально и так долго, что она могла ошибиться в значении моего взгляда. По-видимому, так оно и было, потому что девушка опустила глаза, и яркий румянец залил ее щеки. — Простите мою нескромность, — сказал я, — меня поразило сходство. — Сходство? — Да. Я вспомнил самый сладостный час моей жизни. — Я кого-то напоминаю вам? — О да! — Кого-то, кто вам был очень дорог? — Не только был, но дорог до сих пор. — А на кого же мне выпало счастье быть похожей? — На ту, что дорога и вам, — на вашу сестру. — На мою сестру? — Да, на Лилиен. Глава LXXXIII. ВОСПОМИНАНИЯ Поводья выскользнули из ее рук, и ружье упало на шею лошади. Она смотрела на меня, онемев от изумления. Наконец почти машинально она повторила шепотом: — На мою сестру Лилиен? — Да, Мэриен Холт, на вашу сестру. — Откуда вам известно мое имя?.. Вы знаете и мою сестру? — Знаю и люблю ее. Она безраздельно царит в моем сердце. — А она… отвечает вам взаимностью? — Надеюсь, что да, но — увы! — у меня нет полной уверенности в этом. — Как странно! Скажите мне, кто вы? Я не сомневаюсь, что вы говорите правду. Вы знакомы с сестрой и знаете мое имя. Да, я Мэриен Холт. А вы… вы тоже из Теннесси? — Я приехал прямо оттуда. — С Обайона? Может быть, с… — С вырубки вашего отца, с Илистой речки, Мэриен. — Ах, как все это неожиданно!.. Какое счастье, что мы встретились с вами! Так, значит, вы видели сестру? — Да. — И разговаривали с ней! Давно? — Меньше месяца назад. — Так недавно! Как она выглядит? Здорова ли? — Как выглядит? Красива, как вы, Мэриен. И когда я ее видел в последний раз, она была совершенно здорова. — Дорогая моя Лилиен!.. О! Какая радость узнать хоть что-нибудь о ней! Да, я знаю, что она очень красива! Говорили, что я тоже была хороша, но думаю, что в этой дикой пустыне моя красота давно поблекла. А Лилиен… Расскажите мне о сестре! Как я хочу снова с ней увидеться! Прошло лишь шесть месяцев с тех пор, как мы расстались, а кажется, что пролетело уже шесть лет. Моя прелестная маленькая Лилиен! Но, может быть, уже не маленькая, сэр? Наверное, она уже выросла и стала такой же взрослой, как я? — Да. — А обо мне она рассказывала вам? Скажите мне, что она говорила о своей сестре! В ее голосе слышалось беспокойство. Я поспешил рассеять его, рассказав, с какой нежностью писала мне о ней Лилиен. — Добрая, милая Лил! Она любит меня так же, как и я ее! В течение многих лет мы никогда не разлучались. И всегда были одни… если не считать отца. Да, а как он? Здоров? В ее странно изменившемся голосе вдруг почувствовалась сухость, причина которой была мне известна. — Да, — ответил я, — ваш отец был совершенно здоров, когда мы виделись с ним в последний раз. На короткое время наступило неловкое молчание, прерванное моим вопросом: — Разве больше нет никого, о ком вы хотели бы спросить? Я внимательно посмотрел ей в глаза. Она вспыхнула и тотчас же побледнела. У нее вырвался невольный вздох. Я не нуждался в дальнейших доказательствах правильности моих догадок. В ее душе несомненно жило воспоминание, более волнующее, чем мысли о сестре и отце. В сердце Мэриен Холт глубоко запечатлелся образ красавца охотника Френка Уингроува, образ, который ничто не могло изгладить. — Почему вы задаете такой вопрос? — спросила она наконец с притворным спокойствием. — Вам что-нибудь известно о моей жизни? Впрочем, вы, кажется, знаете все. Кто-нибудь говорил с вами обо мне? — Да, и часто. Тот, кто думает только о вас.