Глава XLI. НЕПРЕДВИДЕННАЯ ВСТРЕЧА Это случилось в верховьях Арканзаса, неподалеку от знаменитого Большого леса. Мы выехали часа за два до захода солнца, направляясь по холмистой прерии на Запад. Дорога все время шла то вверх, то вниз. Это нас не беспокоило бы, но дело в том, что всякий раз, как мы переваливали через гребень, нас легко было заметить издали, и потому приходилось все время быть настороже. Мы уже подумывали, не подождать ли где-нибудь, пока зайдет солнце, так как понимали, что играем с огнем, но, поскольку никаких признаков индейцев поблизости не было, решили продолжать путь. Двигаться вперед следовало осторожно, поднимаясь на каждый холм в полном молчании и заглядывая за его гребень, чтобы осмотреть лежащую впереди долину. После этого мы пересекали ее рысью, чтобы наверстать потерянное время. Мы проехали таким образом миль десять и край солнца уже касался горизонта, когда на склоне одного из холмов, в полумиле впереди, мы заметили две темные фигуры. Сперва мы приняли их за индейцев, но, присмотревшись, убедились в своей ошибке. Они шли пешком, тогда как индейцы, конечно, ехали бы на лошадях, и костюмы путников не походили на свободно развевающуюся одежду краснокожих. Они были до смешного не похожи друг на друга. Один казался по крайней мере на фут выше другого, зато второй был раза в два толще. — Что за черт! Кто они такие? — спросил Уингроув, но этот вопрос был чисто риторическим, так как охотник прекрасно знал, что и я удивлен не менее его. — Не можете ли вы разглядеть их в вашу трубку, сэр? Со мной была маленькая подзорная труба. Я вынул ее, навел на путников и увидел странную картину: это были двое мужчин, оба одетые в короткие куртки и брюки. На голове у маленького была черная фуражка, тогда как рост второго казался еще больше из-за высокого головного убора — не то цилиндра, не то бобровой шапки. Покрой их костюмов был почти одинаков, но цвет совершенно различен. Высокий был с ног до головы в бутылочно-зеленом, а маленький — в небесно-голубом. Но, несмотря на яркость их одежды, в ней не было ничего индейского. Она вообще не походила ни на одно из одеяний, которые могут встретиться в прериях. Фасон ее я не мог хорошо разглядеть, так как солнце слепило мне глаза. Кроме того, меня не так интересовала внешность этих людей, как их действия. Они шли в том же направлении, что и мы, и поэтому я видел только их спины. Высокий шагал впереди, неся два ружья: одно на левом плече, а другое в правой руке. Он двигался медленными, неровными шагами, слегка согнувшись и вытянув шею, словно стараясь заглянуть за гребень холма, к которому приближался. Маленький, отстававший от него на несколько шагов, двигался совсем иначе. Он шел, низко наклонившись, часто переступая короткими толстыми ногами, точно вертя ножную мельницу, и толкая перед собой какой-то предмет. Какой именно, я не мог разглядеть, потому что он был закрыт его круглой фигурой. Только когда толстяк добрался до вершины и повернул вдоль гребня, я понял, что это такое. — Черт возьми! — раздался удивленный возглас Уингроува. — Посмотрите, капитан! Провалиться мне на месте, если это не тачка! Да, тут не могло быть никакой ошибки. Это, несомненно, была тачка! Появление среди диких прерий такого знакомого домашнего предмета было столь неожиданно и нелепо, что мы чуть было не разразились громким хохотом, однако осторожность одержала верх. Мой спутник все же засмеялся так громко, что мне пришлось сделать ему замечание. В эту секунду высокий вдруг оглянулся и, видимо, заметил нас. Быстро сделав своему спутнику какой-то знак, он кинулся вперед, как испуганный олень, и мгновенно скрылся за гребнем. Маленький бегом помчался за ним со своей тачкой. Через секунду и люди и тачка исчезли так внезапно, точно их поглотила земля. Все это было так комично, что удержаться от смеха было невозможно. Мы оба разразились хохотом и, не думая больше ни о какой опасности, в самом веселом настроении направились к тому месту, где исчезли странные путешественники. Дорога была очень неровной, и, пока мы добирались туда, прошло довольно много времени. Поднявшись на холм, мы никого за ним не обнаружили. Только след тачки на траве указывал на недавнее присутствие здесь людей, но они, видимо, скрылись в лесу, которым поросла долина. Их бегство было легко объяснить: увидев со своего холма только наши головы, они попросту приняли нас за индейцев! Глава XLII. СТУПНЯ ДЛИНОЙ В ТРИНАДЦАТЬ ДЮЙМОВ Тачка этих незнакомцев разъяснила нам одно недоумение. Не раз замечая во время нашего пути ее след, мы считали, что он оставлен двуколкой, но тщетно искали след второго колеса. Отсутствие его казалось нам загадочным, и в конце концов мы решили, что одна из легких повозок каравана нагружена так неравномерно, что вся тяжесть падает на одно колесо, а другое почти не касается земли. Поскольку след пролегал по сухой траве, такое объяснение казалось правдоподобным, и ни одному из нас не приходила в голову мысль о тачке. — Да кто же это, черт побери? — снова спросил Уингроув, когда мы оказались на том месте, где только что видели незнакомцев. — У меня есть одно подозрение, — ответил я, думая о покрое и цвете костюмов этих странных путников: — по-моему, эти поспешно упорхнувшие птички — орлы из славной американской армии. — Солдаты, что ли? — Вероятно, и, по-видимому, не новички. — Но что же они здесь делают? — Направляются в Калифорнию, так же, как и мы. — А может быть, это дезертиры? — Я сам так думаю. Эта парочка, очевидно, бежала из какого-то пограничного форта и, не имея подходящего транспорта, решила обойтись тачкой. Смешно, но вполне правдоподобно. В армии встречаются всякие люди. — Ха-ха-ха! А не поймать ли нам их, капитан? — Это, друг мой, легче сказать, чем сделать. Если они солдаты, да еще дезертиры, их так просто не поймаешь. С караваном они не пошли, потому что его сопровождает отряд. Если эти молодчики разглядели мой мундир, они уж постарались спрятаться. — Они видели только наши головы и, наверное, решили, что мы индейцы. — В таком случае, они спрятались еще лучше. — А что же эти умники не догадались скрыть след своей тачки? Я думаю, что сумею выследить их, если они болтаются здесь в лесу. Кажется, я еще не забыл, как это делается, хотя проклятые прерии совсем задурили мне голову. Ах! Что значит лес, капитан! Взглянешь на него — и делается как-то легче! Глаза молодого охотника заблестели от радости. Перед нами был настоящий лес — обширное пространство, заросшее огромными тополями, первый лес на всем нашем многодневном пути. Этот лес напомнил Уингроуву родные леса Теннесси и вызвал мысли о прежних счастливых днях. Но скоро его лицо снова омрачилось. — Надо все-таки постараться их догнать, — сказал я, делая вид, что не замечаю его волнения, — это было бы очень полезно. Пусть даже это дезертиры, но все-таки белые, а в прериях все белые — друзья. У них два ружья, а если они действительно те, за кого мы их принимаем, то обращаться с оружием умеют. Пойдем по их следам, не будем терять время. — Вы правы, капитан. Надвигается ночь, и я боюсь, что в темноте да еще в лесу трудно будет разглядеть следы. Если мы хотим нагнать их сегодня, медлить нельзя. — Ну, тогда вперед! Мы быстро спустились с холма, идя по следу тачки, прямой линией уходившему в лес. Было ясно, что она катилась под гору с предельной скоростью, — ее железное колесо кое-где сорвало со склона дерн. Идти по такому следу было нетрудно; он довел нас до леса и даже немного в глубь его и вдруг, к нашему великому изумлению, сразу исчез, хотя земля здесь не была ни сухой, ни каменистой. Даже пустая, тачка оставила бы на этой мягкой почве достаточно заметный след. Мы осмотрели все кругом на расстоянии ста ярдов, но напасть снова на след нам не удалось. Стало ясно, что дальше этого места тачка не прошла. Глаза наши инстинктивно устремились вверх, так как нам обоим пришла в голову мысль, что беглецы спрятались на дереве, втащив за собой и тачку. Но с первого же взгляда мы убедились, что это невозможно: в редкой листве тополей с трудом могла бы укрыться даже белка. — Понял! — воскликнул вдруг охотник, продолжавший внимательно осматривать землю. — Вот их следы. Теперь ясно, как они нас надули! Черт возьми, хитрые парни, кто бы они ни были! — Но что же они сделали? — Подняли свою тачку на плечи и так потащили ее дальше. Вот следы их ног между двумя деревьями, видите? — Правильно! По-видимому, они так и сделали, а потом пошли вон туда. — Да. Если бы не лошади, я бы легко опять нашел след колеса. Не могут же они долго идти с таким горбом за плечами! — Конечно, нет. — А как вы думаете, капитан, если бы нам оставить здесь лошадей, а самим пойти пешком и нагнать этих молодцов с их тачкой? Я согласился, и, привязав лошадей, мы углубились в лес. Но следы недолго указывали нам путь, так как беглецы предпочитали идти по сухой траве. В одном месте, где земля была обнажена, отчетливые отпечатки сразу подтвердили мое предположение, что эти люди — дезертиры. Форма солдатского башмака достаточно крепко засела в моей памяти, чтобы я мог сразу безошибочно узнать ее. Оба путника носили эту дешевую казенную обувь. Разница — и притом огромная! — была только в размере. След меньшей ноги равнялся всего двум третям большей, а в последней было не меньше тринадцати дюймов! Обнаружив это, мой спутник был поражен. — Вот нога, так нога! — воскликнул он. — Если бы я не видел этого человека, я бы решил, что здесь водятся великаны. Я ничего не ответил, хотя был удивлен не меньше, чем он. Но удивление мое было другого рода: я понял, что уже видел этот след раньше. Глава XLIII. ПО СЛЕДУ ТАЧКИ Да, я видел раньше этот след или, во всяком случае, очень похожий. Впрочем, нет! Оставить подобный след мог только один человек в мире. Сперва мои воспоминания были несколько смутны. Я знал, что нога, оставившая его, была связана с каким-то забавным происшествием, но где и когда оно случилось и что именно это было, вспомнить не мог. Тем не менее никакой неприятной ассоциации след ее у меня не вызывал, и мне тем более хотелось скорее догнать ее гигантского обладателя. По мере того как мы шли, отпечатки башмаков становились все более неясными, и мы чуть было не сбились со следа, как вдруг в одном месте снова увидели их. На этот раз они были еще более четкими, чем раньше. И тогда я снова вспомнил эту огромную ногу, на этот раз более живо. Как будто совсем недавно видел я ее в стремени, с огромной мексиканской шпорой на каблуке, а собственника ее — верхом на лошади, такой же худой и костлявой, как он сам. Я уже не сомневался, что преследуемый нами высокий человек служил когда-то под моим начальством. Угловатая фигура и длинные руки и ноги, которые я видел в подзорную трубу, также подтверждали мое предположение, что высокий солдат — это Джеф Байглоу, или Верный Глаз, как недаром прозвали его в полку. Действительно, он был на редкость метким стрелком. Кто был сопровождавший его маленький человечек, я еще не знал, хотя его фигура тоже показалась мне знакомой. Он напоминал мне некоего Патрика, тоже служившего в моем отряде. Теперь мое желание догнать беглецов неизмеримо возросло. Если бы высокий оказался действительно Верным Глазом, мы получили бы в свое распоряжение ружье, которое одно стоило двенадцати. А это было очень важно — ведь мы ежечасно рисковали нашими скальпами. Поэтому Уингроув призвал на помощь весь свой лесной опыт, и мы принялись за поиски с удвоенным рвением. Хотя мы почти немедленно снова потеряли след, он все же указал нам, в каком направлении двигались наши беглецы. Другим важным указанием служили деревья. Они росли очень густо, и протащить такой широкий предмет, как тачка, было возможно далеко не везде. Ее владельцы могли пройти только по более открытым участкам. И действительно, мы время от времени снова обнаруживали следы ног, и это помогало нам увереннее выбирать дорогу. Мой товарищ уверял меня, что и тачку долго на плечах не протащишь, Так оно и оказалось. Выйдя на старую бизонью тропу, мы с радостью увидели в грязи след колеса. Теперь мы могли не тратить времени на поиски следов и пошли по тропе со всей быстротой, на которую были способны каши ноги. Даже когда в лесу стало совсем темно, мы продолжали идти, изредка останавливаясь, чтобы проверить, есть ли под ногами след колеса. Так мы прошли около мили от того места, где оставили лошадей, когда вдруг след колеса исчез. Очевидно, тачка свернула в сторону или ее опять понесли на плечах. Последнее, однако, казалось маловероятным, и мы решили, что беглецы свернули на какую-нибудь не замеченную нами тропинку. Вдруг до нас долетели звуки, похожие на шум далекого водопада. Прислушавшись и пробравшись ближе к тому месту, откуда они доносились, мы поняли, что это были человеческие голоса. Тут же мы заметили на деревьях отблеск огня, указывавший на то, что неподалеку горит костер. Мы пошли на свет, прячась за кустами, и очень скоро увидели и костер и тех, кто его разжег. Сомневаться, в том, что мы настигли именно наших беглецов, не приходилось — у костра, ярко освещенная его пламенем, стояла тачка. Глава XLIV. ДВА «ВЕТЕРАНА» Да, именно тачка стояла перед нами, и надпись на ее боку: «Артиллерийское управление» — хорошо видная при свете костра, выдавала ее происхождение. Очевидно, форт Гибсон или форт Смит лишились одной из своих тачек, изъятой из инвентаря без особых формальностей. Здесь же, у огня, сидели и ее похитители. Они так же мало походили друг на друга, как борзая на таксу, и даже сидели по-разному. Маленький поджал под себя ноги, как это делают портные. Ноги его товарища были слишком длинны для такой позы: он сидел, обхватив руками колени, которые приходились как раз на уровне плеч, и вся его фигура сбоку чрезвычайно напоминала латинскую букву N. За торчащими кверху коленями можно было разглядеть быстрые, блестящие глаза, чуть вздернутый нос, рыжеватую бородку и редкие косицы волос, свисавшие из-под старой черной шляпы. Это лицо, правда, несколько насмешливое и плутоватое, никак нельзя было назвать лицом закоренелого преступника. Костюм долговязого человека, за исключением шляпы, был чисто военным. Я хорошо знал эту форму конных стрелков: темно-зеленая куртка из грубого сукна с рядом маленьких медных пуговиц от ворота до пояса и брюки из того же материала, едва доходившие до лодыжек. Куртка также была явно мала. Между ее нижним краем и поясом брюк оставалось пространство по крайней мере в шесть дюймов шириной, прикрытое только грязновато-желтой рубашкой. Воротничка у рубашки не было и голая шея торчала дюйма на три из черного кожаного воротничка куртки. Грубые шерстяные носки и простые казенные башмаки дополняли костюм Верного Глаза, поскольку это несомненно был он. На его товарище был костюм того же покроя, только другого цвета и, кроме того, суконная солдатская фуражка. Куртка и брюки были небесно-голубые, выцветшие за время долгой носки, пуговицы оловянные, а нашивки — из белой шерстяной тесьмы. Эта форма сидела на своем владельце лучше, чем зеленое одеяние на Верном Глазе. Толстяк, видимо, даже старался следить за своей наружностью, так как его куртка была аккуратно застегнута на все пуговицы, а фуражка лихо сдвинута набекрень. Куртка туго, без единой морщины, обтягивала его тело, придавая маленькому солдату щеголеватый вид. Черты его круглого добродушного лица были довольно правильными, хотя нос казался еще более курносым, чем у его товарища. Красный цвет этого носа показывал, что его обладатель питает склонность к крепким напиткам. Бороды у него не было, но на подбородке виднелась недавно отросшая щетина. Выбивающиеся из-под фуражки темные кудри были тщательно напомажены. Я не ошибся: передо мной сидел еще один старый знакомый — неустрашимый пехотинец Патрик О'Тигг, истинный сын Ирландии. Приятели были заняты одним и тем же делом — приготовлением ужина. У каждого в руках был длинный прут с насаженным на конце куском сырого мяса, которое они медленно поворачивали над огнем. Такое же мясо — по-видимому, бизонье — виднелось в тачке, где, кроме этого, находились какие-то засаленные мешки, два ранца, ящик с патронами и две саперные лопатки. Поверх всего были положены армейское ружье и мушкет. Вид этой клади ясно говорил о том, что перед нами дезертиры, экипировавшиеся за счет казны. Может быть, им задержали жалование и они решили таким простым способом получить свое. Меня удивило, что эти молодцы не прихватили пару казенных лошадей! По-видимому, в ночь их бегства конюшню охранял добросовестный часовой. Удостоверившись, что люди у костра действительно мои знакомые, я хотел сейчас же окликнуть их, но мне вдруг пришла фантазия еще с минуту послушать их разговор и, если можно, узнать, куда и откуда они идут. Оба были так заняты своими вертелами, что не видели и даже не слышали нас, хотя сидели теперь молча, а мы находились всего в нескольких шагах от них. Я ожидал от Верного Глаза большей осторожности, но, вероятно, они оба надеялись на густоту зарослей, в которых расположились, были утомлены и голодны и потому на время забыли о бдительности. Мы стояли так близко, что могли расслышать даже шепот и рассмотреть выражение лиц. Я сделал знак моему спутнику и, пригнувшись за кустом, стал ждать продолжения прерванной беседы. Глава XLV. СПОР О ТАЧКЕ Приятели недолго испытывали наше терпение. О'Тигг был не такой человек, чтобы долго молчать, да и Верный Глаз любил поболтать. На этот раз первым заговорил пехотинец: — Знаешь, дружище, я все думаю — какие мы дураки, что идем пешком, как двое бродяг, когда могли бы так просто заполучить пару хороших лошадей! Что стоило увести их из форта? — Да, Патрик, ты, пожалуй, прав. Это мы не сообразили.