— Слушаю. — Мне бы терминал или планшет. А то до сих пор не знаю, что в мире происходит. — Вероятно вы правы. Я распоряжусь, чтобы в палату принесли планшет с подключённой сетью. Ещё вопросы? — Нет, благодарю. После обеда мне предоставили планшет. Он оказался такой тоненький, что по началу я боялся его взять в руки. Военная-то техника, какая? Прочная, надёжная с пятикратным уровнем защиты от выхода из строя при неосторожном обращении, а этот. Толщиной в несколько листов бумаги, лёгкий, что, беря в руки подумал, чуть сильнее сожму и сломаю. — Не привык к таким? — поинтересовался молоденький медбрат, принёсший планшет. — Нет, впервые такой вижу. — О! Так этот ещё прошлогодняя модель. Сейчас выпускают такие, что и гнуться могут и складываться. Тебе объяснить, как с ним обращаться? — Пока не надо, попробую сам разобраться. — Ну-ну, — недоверчиво хмыкнул медбрат, — если что, зови. До вечера к планшету не прикасался. Занимался, тренировал мышцы, но больше всего думал, что делать, когда наступит время выйти отсюда. — На сегодня всё, отдыхайте, — сделав последний на сегодня укол, медсестра удалилась, а я недолго думая взялся за планшет. Включить его включил. Кнопочку нашёл, а вот дальше застопорился. Для продолжения загрузки требовалась идентификация. Я его вертел и так, и эдак, ища, куда вводить свой индивидуальный код идентификатор, но окно ввода так и не появлялось. — Ладно, — успокоился, держа прям перед собой планшет, — наверно, придётся позвать кого-нибудь. Только проговорил, как планшет продолжил загрузку. Потом оказалось, что идентификация производится по сетчатке глаза, а для этого необходимо на короткое время не двигать его и самому, соответственно, оставаться в статичном положении. Первым делом отыскал историческую справку об основных исторических событиях последних пяти лет. Война действительно закончилась. Примерно через полгода после моего ранения, наше командование наконец поняло, что для победы нужны кардинальные меры. И одновременно нанесло орбитальный удар по всем известным целям. Много людей, в том числе и мирных граждан погибло, но цель достигнута. В один день вся верхушка «Движения за освобождение Европы» была ликвидирована. Но потом началось… Сопредельные государства выступили с осуждением такого акта и чуть ли не встали на защиту «невинно убиенных», но дипломаты, вкупе с юристами доказали обоснованность данного акта. После долгих переговоров мировое сообщество признало акт хотя и чрезмерным, но оправданным. И буквально сразу началась волна разоружения. Сокращение армии и флота во всём мире достигло невероятных размеров. Что говорить, Китай сократил свои вооружённые силы до одного миллиона человек, не говоря о других государствах, сокративших свои военные бюджеты в разы. В том числе полностью запретили использование околоземного пространства в военных целях. Все военные спутники или утопили в мировом океане, или отправили в последний полёт к Солнцу. Я отложил планшет в сторону. — М-да. Армия теперь считай и не нужна, — произнёс, отрешённо смотря в сторону. — И теперь понятно, почему тот полковник говорил об именной пенсии. Вновь взялся за планшет, отыскал по известным только мне признакам координаты интерната, где провёл детство. Думал после выздоровления направиться туда, хоть простым преподавателем или подсобным рабочим, но и тут меня постигло разочарование. На его месте более семи лет находился лечебно-восстановительный пансионат профсоюза работников тяжёлой промышленности. В подавленном состоянии отключил планшет. Хорошо, что в порыве нахлынувшей ярости не бросил его об стену, но сдержался. Все знания, чему обучали, оказались не нужны. Десятилетия подготовки потрачены в пустую. Откинулся на подушку. Заниматься этой ночь не стал, а лежал размышлял, что делать дальше. Незаметно для себя уснул, а приснившийся капитан Глен наследующее утро заставил вновь изнурять своё тело тренировками. Так, незаметно, прошли двенадцать недель. Я уверенно ходил по палате и без посторонней помощи спускался вниз, гулял на природе. И вполне выдерживал многочасовую пешею прогулку. Мышцы на ногах и руках окрепли, двигательные функции полностью восстановились, я набрал вес и выглядел вполне нормальным человеком. При встрече и не скажешь, что несколько месяцев назад я находился в коме. — Геннадий, зайдите ко мне после обеда, — этого вызова к доктору я ожидал и боялся одновременно. Как показывали анализы, тесты — физические и психические показатели у меня в норме. Зачем, спрашивается держать больного, который вовсе и не больной. Тем более, знал, минимум двое на моём случае защитили кандидатскую диссертацию, но других, желающих повысить свой профессиональный класс, больше не было. — Разрешите, Леонид Сергеевич? — Входи Геннадий, входи. Как самочувствие? — Хорошо, сами знаете. — Это радует. Как раз по этому поводу я тебя и пригласил, — тут доктор задумался, видимо не зная с чего начать. — Меня выписывают? — пришёл на помощь. — Да, Геннадий. Клиника частная. Твоё лечение оплачивало Министерство обороны, но со следующего месяца оплаты больше не будет. Я… — Не надо, Леонид Сергеевич, — я видел, как трудно говорить пожилому интеллигенту, что пациента фактически выбрасывают на улицу. Ведь он знал обо мне всё, точнее почти всё. Но главное знал, что у меня никого нет. Нет жилья, нет работы, только пенсия, пусть и достаточно большая, чтобы, не шикуя, жить. Всё бы хорошо, если бы не одно «но». Мне всего двадцать пять лет. Я молодой, но инвалид. Без образования, без гражданской специальности, — я сам завтра хотел проситься о выписке. — Да-да, понимаю. Кстати, у нас при больнице есть небольшая и достаточно дешёвая гостиница, можете в ней пожить первое время. — Когда мне необходимо освободить палату? — Завтра, — тихо ответил доктор. — Хорошо. И… спасибо вам за всё, Леонид Сергеевич, что не дали сгинуть, вытянули. — Ну что вы, что вы. Это вы сами Геннадий себя вернули с того света. За такой короткий срок и следа от проведённых годах в коме не осталось. Все функции организма восстановились… — Ещё раз благодарю и прощайте, — прервал доктора, что вновь впадал в пространные рассуждения и собирался выйти, но меня остановили. — Подождите! Чуть не забыл! Вот, это было в вашей медкарте, подшито отдельно. Я совсем забыл, хотел передать раньше, но закружился. Доктор протянул мне обычный почтовый конверт, на котором корявыми буквами было выведено: «Бесу». Глава 23 Переезд в гостиницу много времени не занял. Из всех пожитков у меня небольшая сумка. Даже толком сезонной одежды не оказалось, а скоро осень. Так что как устроился, первым делом пошёл в город по магазинам. Вы когда-нибудь приезжали в чужой, незнакомый город и не соседний или курортный, где отдыхающих больше чем коренных жителей, а находящийся в другом регионе за тысячи километров? Вот и я, прогуливаясь по центру города Энска ощущал себя на другой планете. Не скажу, что за эти пять лет проведённых в коме, жизнь кардинально поменялась, но для меня изменения выглядели разительными. Я ещё недоумевал, что перед выпиской мне не выдали новые документы: паспорт, пенсионное удостоверение военного, а только электронный кошелёк — идентификатор. И это не привычная пластиковая карта, а металлизированная с цифробуквенным обозначением. Как сказали это единый идентификатор личности: паспорт, пенсионное удостоверение, медкарта и что-то ещё, в том числе и доступ к банковскому счёту, где к моей несказанной радости находилось жалование за годы, проведённые в коме и компенсация по выходу в отставку. Сумма сама по себе мне ничего не говорила. Каких-то двадцать две тысячи с копейками. Думал, что надо мной подшутили. Так как у меня сержантский оклад, как помнил, был две тысячи плюс надбавки и сумме на счёте был сильно разочарован. Думал ошибка. В то же время удивился — это были не рубли, а ЭРы. Пять лет назад о введении новой валюты — электронных рублей только говорили и вот, дождался. Оформляя номер, заплатил за пять суток всего три эра и шестьдесят копеек. Подумав, обрадовался, по крайней мере есть на что жить первое время. Первые дни посвятил прогулкам по городу и закупкам, а каждый раз возвращаясь обратно в гостиницу, с недоверием смотрел на так и не вскрытый конверт от неизвестного. Ни обратного адреса, ни по почерку я, сколько не смотрел на конверт, не мог понять, кто его оставил. Вскрывать не хотел. Боялся, что в нём будет «привет из прошлого», но переборов волнение и здраво рассудив, что если открою, хуже не будет, осторожно порвал края конверта, развернул вчетверо свёрнутый лист и прочитал: «Привет, Бес! Меня сегодня выписывают, а врачи сказали, что в сознание ты придёшь не раньше, чем через неделю. Извини, дожидаться не буду, так что оставляю тебе послание. Надеюсь, как очнёшься его тебе передадут. Первое, что хочу сказать, так это поблагодарить… сам знаешь за что. Ты настоящий солдат! Вся группа будет рада тебе. Так что давай, долго не разлёживайся на кровати и возвращайся. Будем ждать! А как придёшь в себя, набери мне или оставь сообщение на номер 0481579531689». В конце стояла короткая приписка: «Это мой личный номер. Жора». Отложил в сторону письмо. Жора. Тот самый Жора, что остался вместе со мной прикрывать отход группы. Вспомнил, что видел его прям перед тем, как возле меня рвануло — он садился в бот. Весь следующий день лежал на кровати, копался в сети на купленном самом дешёвом коммуникаторе и строил планы, что делать дальше. Выходило, что я ничего, кроме как воевать не умею, но обратная дорога в армию мне заказана. Как рассмотрел в выписке из больничного листа и приказа, комиссован по пункту «А1». То есть окончательно и бесповоротно. — М-да. Рано радовался, — сокрушался, рассматривая цены на жильё. Они оказались заоблачные, — но вот если снимать, то вполне хватит. Пенсия у меня четыреста сорок этих электронных рублей. Если не шиковать, на питание и на аренду хватит, — вертел в руках коммуникатор, рассматривая предложения о сдаче жилья в наём, как взгляд упал на конверт с посланием. Он словно приглашал: возьми, прочитай ещё раз и позвони. Взял в руки конверт, повертел в руках. — Пять лет прошло. Номер может не его уже, но по крайней мере совесть будет спокойна, что позвонил как очнулся. Долгие гудки. Хотел отменить вызов, но в микрофоне прозвучал заспанный голос: — Слушаю, кто это? — Добрый день, — робко произнёс. Голос я не узнал, но прошло много времени. — Какой день, только шесть утра, — недовольно ответили. — Извините, я наверно ошибся номером, — поторопился оправдаться, — простите ещё раз, — быстро произнёс и хотел завершить вызов. — Кто это?.. Бес, ты что ли⁈ Подожди, не бросай трубку! Бес, это точно ты??? Я долго молчал в трубку. Жора что-то продолжал говорить, уговаривая не бросать трубку, вспоминая прошлое. Смысла в прекращении вызова я не видел, всё равно мой номер у него высветился. В тарифном плане я не подключал дополнительную услугу «Инкогнито», когда у вызываемого абонента номер входящего вызова не определяется и после длительной паузы, ответил: — Да, это я. Мне пару дней назад передали твоё послание. — Пару дней назад⁈ — не поверил Жора. — Я в себя пришёл полгода назад, потом долго восстанавливался, — оправдываться не хотелось, но и врать фактически единственному человеку, кто помнил обо мне не стал. — Так, ты где? Я приеду. — В Энске, три дня назад выписали из больницы. — В Энске, — пробормотал Жора. Его голос стал бодрым и не скажешь, что поднял человека с постели, — далеко. Значит так, сержант! Слушай приказ. Кидаешь мне свой идентификатор, я заказываю тебе билет. Погостишь у меня. Если удастся, с ребятами встретимся. Расскажешь, что у тебя да как. Понял⁈ — Я… — пробормотал, желая отказаться. — Это приказ, сержант!!! Исполнять! Быстро продиктовал мне свой номер единого идентификатора. Это твой номер коммуникатора? — Да, мой. Вчера купил. — Хорошо. Я как закажу билет, на коммуникатор скину данные. И… прекрати спорить. Уверен, все наши будут рады тебя видеть. Понял, сержант? — Я старший сержант, — ответил, окончательно соглашаясь с приглашением Жоры. Три часа томительного ожидания и коммуникатор бодро пискнув, возвестил о получении сообщения. Всмотрелся в текст: «Авиабилет с открытой датой на рейс Брянск — Иркутск забронирован на предъявителя идентификатор номер АВ46… Приятного полёта. Рекомендуем уточнять расписание заранее».